Антон Стариков - От океана до степи

Опять хлопнула дверь -- вернулась очередная партия ночных гулен. Недолгая проверка и пятеро бойцов разбрелись по бараку, вскоре третий и первый ярусы под Ходоком заняли их хозяева и почти сразу засопели, провалившись в сон.

А вот к Ходоку сон все также не приходил -- слишком много, непривычно много мыслей в голове, сложных мыслей, что не давали спать. Ребенок... Его ребенок...? Свадьба... Как сделать Лилилиту счастливой и убрать грусть из ее глаз...? На кого будет похож их совместный ребенок...? Сын это или дочь...? И что ему сказать, когда он вылезет из матери...? Надо же что-то ему сказать...? Интересно, а как он или она будет вылезать...? Неужели действительно, как говорит Лилилита, из того самого места...? От всего этого кружилась голова и хотелось хоть ненадолго забыться во сне, но сон не шел.

Вопросы, вопросы и вопросы еще некоторое время не давали ему спать, и в конце-концов он взмолился Трооатэне о сне -- как всегда искренняя молитва помогла, и Ходок уснул, проспав целый час, даже не вскакивая каждый раз когда открывалась и закрывалась дверь. Ему снился его будущий сын, как он в полном доспехе и с оружием выходит из матери и как радуются его бабка и дед. Телом и лицом сын очень похож на него, а глазами и умом на мать. Вот он приводит его к хозяевам-Драконам, и те отправляют сына в его десяток, вот сын уже сам десятник верно и храбро служит клану, Драконы ценят и хвалят его, а Лилилита и он могут им гордиться. В награду за такого бойца Драконы разрешили ему жениться -- Лилилита и ее семья счастливы, он тоже. Сны, сладкие сны, подаренные богом войны сны -- Ходок улыбался во сне, его разум переваривал полученную за этот день (и не только) информацию, а его тело наполнялось силой и энергией.

Проснулся Ходок от удара била в гонг, проснулся одновременно со всеми обитателями казармы и со всеми обитателями других бараков, до которых дошел вибрирующий звук. Как и все спрыгнул на пол и как и все в чем был отправился в общую для трех бараков баню-умывальню. Общей умывальня была не только для них -- как минимум четыре сотни строителей пользовались умывальней по вечерам, скорее даже ночью, бывало заскакивали не дотерпевшие до цитадели игроки, ну и конечно ее использовал обслуживающий кухню и казармы вспомогательный персонал, а с недавних пор умывальню посещала и сотня портних. Вот и сейчас за легкой, недавно установленной деревянной перегородкой слышались женские голоса, а иногда сквозь узкость прохода и белый пар мелькали обнаженные тела. Раньше перегородки не было, и немногочисленные женщины, что пользовались помывочной, либо ловили момент, когда в ней не было никого из мужчин, либо терпели сотни жаждущих взглядов. Лишь некоторые хозяйки (игруньи) ничуть не смущались сотен возбужденных голых мужиков, а напоказ демонстрировали им свою красоту. Бывало заходило дальше и госпожи выбирали себе любовника на ночь, бывало двоих-троих, всякое бывало, в том числе когда игрунья-госпожа не желала терпеть, хотя бы до женской раздевалки, а требовала любви прямо на глазах у всех. Когда-то еще до знакомства с Лилилитой Ходок мечтал о том чтоб выбрали его, но затем повзрослел, встретил свою любовь, да и узнал, что любовь игруний может быть смертельно опасной...

Ходок на всю жизнь запомнил тот случай, когда в баню зашли две пьяные эльфийки-воина, еще не Драконы, но готовившиеся вступить в клан, как они приказали им выстроиться в ряд, а потом ходили и выбирали себе мужчин. Выбрали десятерых, разделись и приказали счастливчикам, как они выразились, ''отпороть их как можно более жестко'', остальные должны были смотреть. Братья-спецназовцы постарались и выполнили приказ от и до, до стертых коленей и крови на разных местах. Сам Ходок смертельно завидовал товарищам, но ровно до того момента, как ублаженные по нескольку раз госпожи вдруг стали громко кричать, но совсем по-другому, не так как когда их любили исполнявшие приказ бойцы, потом взялись за мечи и начали рубить ничего не понимающих и не сопротивлявшихся любовников. Рубили страшно и долго, особенно уделяя внимание тому что между ног, закончив со ''счастливчиками'' пошли на них... Тогда все кончилось хорошо -- на крики самих же игруний прибежал господин Кредитор и остановил плачущих и в то же время жутко орущих воительниц. Слов окровавленные голые госпожи с мечами не понимали, и господин встал между ними и их беззащитными жертвами, а потом, отбив несколько ударов, велел столбом стоявшим спецназовцам себе помогать. Слово полноценного Дракона -- закон: обезумевших воительниц скрутили в тот же миг, не помогли даже мечи и неплохое умение ими владеть. Было разбирательство, и две безумицы так и не вступили в клан, а Ходок запомнил на всю жизнь -- любовь госпожи не только удовольствие, но и смертельный риск.

Впрочем те времена остались далеко в прошлом: опекавшая портних госпожа Исилиэль приказала отгородить в бане женскую часть и внимательно следила как за своими подопечными, так и, когда могла, за всеми остальными -- с тех пор в бане мылись и только мылись к искреннему разочарованию части мужчин-заготовок и к не менее искреннему облегчению тех из них, кто видел и помнил ЧТО может произойти.

Помывка не заняла много времени, и вскоре сотня вернулась в казарму. Несколько универсалов прибирали разобранные спальные места, а у входа сотню ждал господин Полдон.

Рейнджер небрежно кивнул на приветствие воинов и взмахом руки подозвал Ходока к себе.

-- Уже помылись? Хорошо. Полтора часа вам на физо и жрачку, потом получите в каптерке недельный паек и подгребайте к 6 форту, там вас встретит Гематоген, он примет вашу сотню на неделю, будете прочесывать лес. Все ясно? -

-- Да, господин, - приложил руку к груди Ходок.

-- Ну и ладно. Не задерживайтесь -- помните, на все про все у вас час и тридцать минут. -

Игрок ушел, а Ходок повел сотню на небольшой плац между задней стеной барака и живой стеной города (строительство каменной стены досюда еще не дошло).

*

Тут следует пояснить: заготовка, что эльф-стрелок, что спецназовец, что любой другой, не мог подняться выше командира десятка бойцов, так что в бою или походе сотней и более крупным отрядом всегда командовал тот или иной игрок. Однако в любой сотне имелся десятник из старых заготовок, вот он-то и определял повседневную жизнь подразделения, отмечал отличившихся и проштрафившихся бойцов, выделял десятки, когда не требовалось участия всей сотни, следил, чтобы новые заготовки не упороли косяк, решал бытовые проблемы, отвечал перед игроками за боевую форму и снаряжение бойцов и чтобы, когда нужно, все они были под рукой, а в походе был постоянным заместителем временных, часто менявшихся командиров. В третьей сотне спецназа таким вот старшим десятником был Ходок.