Антон Стариков - От океана до степи

Дримм не сразу вскочил из-за стола, нет, он не торопился и сначала тщательно прожевал оставшийся у него во рту кусок, потом вытер руки, встал и... собрал посуду, отнес ее к печи, вернулся (все это не торопясь, но и не медля -- ровными экономными движениями), смахнул со стола крошки, вымыл руки в бадье, тщательно их вытер и только потом отправился за установленным в изголовье кровати сундуком, что появился там примерно через месяц после зимнего нападения и все это время до самого настоящего момента прирастал содержимым.

Здоровенный фейри без труда принес сундук к столу и, поставив его на край, начал доставать из него разные и весьма интересные вещи. Первым появился гораздо более мелкий сундучок, но все же сундучок, а не шкатулка. Вторым -- тщательно завернутый в хорошо выделанную кожу лук. Третьим -- пустой колчан от этого лука и масса жесткой кожи: несколько небольших вогнутых пластин, грубое подобие наголенников, каких-то манжетов, множество ремней, и чем-то напоминавший корсет пояс с большой, круглой как тарелка пряжкой из толстой бронзы, несколько меньшие пластины из того же металла украшали пояс по всей длине. Четвертым появились похожие на короткие мечи клинки с резными рукоятями из рога, с навершия одного из клинков скалилась зубастая голова кри, а с другого -- голова дракона. Несмотря на немалый размер это все же были именно ножи: не очень широкими чуть изогнутыми клинками удобно было и рубить, и колоть, и резать, да и метнуть их во врага не возбранялось -- не подведут и попадут точно в цель, особенно в руках своего создателя-фейри. Бронзовые лезвия были заточены с двух сторон. Пятым появился еще один тщательно запечатанный кожаный сверток и занял свое место на столе. Шестым -- бронзовый же одноручный топор, топор чем-то напоминал парные клинки, не внешним видом, но возможностями, что он давал своему владельцу: топор прекрасно мог рубить и даже резать -- изогнутая как сабля чуть изломанная на нижнем конце рабочая часть прямо намекала ''вспори мной чье-нибудь горло'', а гнутая как нужно рукоять сообщала лезвию дополнительную силу при ударе. А еще топор тоже можно было метать, и брошенный умелой рукой топор (а фейри умел) был поопасней любого ножа. Седьмым предметом стали общие ножны для не менее чем полудюжины ножей, из которых лишь один был изготовлен из бронзы, материалом остальных служили медь, камень, серебро и даже кость, ну и конечно у каждого великолепные резные рукояти. Восьмым появился бронзовый шлем, и на этом сундук почти опустел, а хозяин сундука спустил его со стола на пол. В сундуке сиротливо остался лежать круглый, весело раскрашенный щит с бронзовым умбоном и заточенной медной полосой по краям.

Дримм хозяйским взглядом окинул разложенные на столе предметы, словно здороваясь, провел над каждым из них рукой и первым открыл сундучок : достал из него глубокую глиняную чашку, острый как бритва кремневый нож, мешочек с каким-то порошком, кисть козьего волоса и больше нечего, хотя пузатое нутро сундучка буквально ломилось от похожих мешочков, узких золотых и серебряных колб и запечатанных воском глиняных горшочков. Затем Дримм, изрядно потеснив остальные предметы, чуть не на половину стола разложил элементы самодельного доспеха, с помощью кремневого лезвия пустил себе кровь и собрал ее в чаше, добавил туда же порошка и размешал все кистью. Потом фейри немного подождал и, используя все ту же кисть, нанес густую смесь на неглубокие симметричные вмятины на коже доспеха -- кожа приняла смесь как родную, и посреди коричневой почти черной поверхности появилась вязь рубиново-красных знаков, сама жидкость тут же застыла и стала напоминать краску, нанесенную неделю назад.

На время фейри отложил кисть и наполовину израсходованную чашку, сбросил домашнюю одежду и моментально влез в доспех, повозился затягивая многочисленные ремни, но тоже управился довольно быстро. Повертелся-присел, подтянул пару ремней, а один наоборот ослабил. Наклонился вперед и назад: сдвинул пару ремней, поправил пояс, снова проделал весь комплекс движений, затем довольный вернулся к столу.

То в чем сейчас щеголял Дримм трудно было назвать полноценным доспехом, скорее сбруя с отдельными элементами защиты: дополнительно усиленный бронзой широкий пояс защищал уязвимый живот; поножья и наручи -- руки и ноги; а несколько средней толщины пластин прикрывали некоторые другие уязвимые места и при этом почти не стесняли движений. Не такая уж и плохая защита -- жесткая хорошо обработанная кожа точно остановит коготь зверя, ослабит удар дубины и сгодится как дополнительная преграда для средней паршивости клинка, а уж с рунами даже хорошему стальному мечу придется постараться чтобы прорубить или проколоть измененную-усиленную магией кожу.

После того как фейри облачился в доспех пришло время лука и стрел: оба покрытых слоем жира свертка были вскрыты и отложены в сторону, на свет появился выгнутый в обратную сторону лук и тридцать стрел -- весь изготовленный за зиму запас. Дримм легко натянул тетиву на лук, но не следовало обманываться этой легкостью -- вряд ли даже легендарный Одиссей смог бы совладать с луком фейри, а если бы взялся из него стрелять, скорей всего отрубил бы себе пальцы тетивой и конечно уж не смог бы пустить стрелу не то что через кольца в рукоятях двенадцати секир, но даже на метр. Натянутый лук и стрелы (половина наконечников -- бронза, остальные -- медь и серебро) заняли места в своих отделениях колчана, а сам колчан чуть позже утвердился у фейри за спиной. Но сперва Дримм обработал наконечники стрел, лезвия ножей и кромку топора прозрачной пахучей жидкостью из золотого флакона, что в свою очередь появился из сундучка. Нанес совсем немного, дал засохнуть и только потом стрелы отправились в колчан, а ножи в ножны и вместе с топором в петли на поясе.

Шлем Дримм не стал пока одевать, а зацепив его за специальный крючок, повесил на плечо. Затем пришло время пузатенького сундучка, и он подвергся умеренному грабежу: часть флакончиков переместились в кармашки сбруи, а часть Дримм употребил прямо здесь: пару флакончиков опустошил, а зеленоватую мазь одного из горшочков втер себе в ладони, другой промазал глаза и заложил по комочку в уши.

Пора было выходить, но Дримм сделал еще кое-что: достал из специальной стойки одно из десяти своих копий и, поворачивая древко, вылил на него остатки смеси крови и порошка. Тяжелое и длинное, обладавшее мечевидным наконечником копье будто вздрогнуло в руке и неуловимо изменилось: словно готовые кровоточить набухшие жилы протянулись по всему древку, а наконечник будто потемнел от времени и слега начал отдавать красным как медь.