Павел Токаренко - Мертвая вода [сделано из исходника, недоформатировано]

Когда шаги стихли, Кирилл стал протискиваться дальше, извиваясь, словно ящерица. Услышав внизу шум, замирал, ждал, пока пройдут. Забившись в закуток, между вентиляционными коробами, он стал ждать, слушая стук крови в ушах. Неподалеку раздались голоса. Кирилл медленно, по сантиметру, пополз туда. Между сегментами подвесного потолка была небольшая, в мизинец, щель. Снизу пробивался свет. Кирилл приник к щели и одним глазом заглянул внутрь.

Он никогда не был в этой комнате, но много о ней слышал. Солдаты на базе судачили, что где-то в глубине кухонных помещений у поваров есть секретная комната. Девушки-солдатки рассказывали о неимоверных размеров круглой кровати с розовым покрывалом. В щель как раз был виден ее край.

На кровати сидел боевик – бородатый, с куфией вокруг шеи. Рядом с ним лежал старый русский автомат АК, модель которого Кирилл определить не смог. Боевик с кем-то разговаривал.

Спустя пару минут на кровать с визгом обрушилась девица. Кирилл узнал Веронику из службы техподдержки. У солдат она пользовалась заслуженной популярностью; безотказная и смешливая, она получала от общения с солдатами неподдельное удовольствие. Но сейчас никаким удовольствием и не пахло. В глазах девушки плескался ужас. И было отчего: за руки и ноги ее держали четверо мужчин. «Бородатые» без видимых усилий держали бьющуюся в истерике девушку, вольготно развалясь. Сверкнул нож, срезанная с Вероники одежда полетела в сторону.

Боевики насиловали ее не торопясь, обстоятельно. Один сменял другого, после седьмого или восьмого Кирилл потерял счет.

Он отполз от щели и не видел, как «бородатые» под монотонное «алла-у-акбар» насилуют несчастную Веронику. Но заткнуть уши он не мог при всем желании. Когда Вероника замолчала, «бородатые» приволокли другую девушку. Треть персонала на базе были женщины, выбор большой. Кирилл лежал, до крови прикусив кулак, весь в паутине, и молился, чтобы все наконец закончилось. Иногда он время от времени отключался, и ему грезилось, как он, проламывая потолок, приземляется на кровать и расшвыривает насильников. Но это были лишь мечты: страх, обжигающий страх за свою шкуру заставлял его лежать тихо, как мышь под веником.

Ему повезло: боевики прочесали всю базу с детекторами, нашли всех спрятавшихся и убили. Не спаслись и те, кто прятался в выгребной яме: боевики швырнули туда связку гранат, разом покончив со всеми. Уцелел только Кирилл, потому что никому из боевиков не пришло в голову искать рядом с ложем любви.

Вакханалия продолжалась почти сутки, пока ближайший отряд пехоты не выдвинулся на вертолетах и не выбил боевиков. Совершенно ошалевшего Кирилла извлекли из укрытия. Какой-то офицер попытался его расспросить, но увидев, что ничего толкового солдат сказать не может, на него махнули рукой. Завернувшись в одеяло, Кирилл сидел на крыльце штаба и пустыми глазами смотрел, как суетятся военные медики, складывая тела в чрево приземлившегося прямо на плац транспортного квадрикоптера.

Ему перевязали разгрызенную до костей руку. Боли он не чувствовал. Потом хирургам пришлось немало потрудиться, сшивая связки и сухожилия. Потребовался год, чтобы вернуть пальцам подвижность.

Уже в госпитале, где Кирилла месяц проверяли на предмет психической нормальности, он узнал, что захват базы оголил громадный участок Барьера. В дыру тут же хлынули дожидавшиеся этого «бородатые». Сдержать наступавших не удалось. Они захватили Польшу, Литву и часть Латвии. Фронт, как двадцать лет назад, остановился на подступах к Риге. Все принесенные Федерацией жертвы оказались напрасны. Впрочем, Кирилла это уже не касалось. Когда он выписался из госпиталя, подошел дембель. Его долго мурыжили следователи, пытаясь выяснить, не он ли подложил бомбу в серверную. Но Кириллу повезло, системы видеонаблюдения работали от своего, отдельно стоящего сервера. Записи просмотрели, проанализировали и оставили его в покое. Более того, порыв броситься на помощь отметили и оценили, навесив ему медаль и повысив в звании – он стал обер-ефрейтором.

Вернувшись домой, Кирилл первым делом поехал на кладбище, к родителям. Он не плакал на похоронах, а сейчас с трудом сдерживал душившие его слезы. Кирилл стоял перед могилами, и ему хотелось рассказать отцу о Джоне-Василиске, который спас его – и погиб. Ему хотелось сказать отцу, как ему его не хватает…

На плечо легла чья-то ладонь. Кирилл с трудом удержался от удара. Вместо этого он повернулся и засунул руки в карманы, чтобы они не натворили дел. Перед ним стоял высокий седой человек с благородным лицом – к такому лицу должен прилагаться военный мундир, погоны и крест на трехцветной ленте. Но человек был в гражданском.

– Кирилл, простите великодушно, я не хотел вам мешать. Меня зовут Вайс, Иоганн Вайс. Я близко знал вашего отца. Примите мои искренние соболезнования.

– Благодарю вас, – ответил Кирилл.

– Я пришел сюда, чтобы с вами поговорить. Присядем? – Человек показал на скамейку, стоящую чуть дальше по аллее.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросил Кирилл.

– Это моя работа. Я глава Санитарной Службы Штильбурга. Мне очень важно сказать вам это лично: мы вышли на след банды, убившей вашего отца. Скоро мы их возьмем, это вопрос дней или даже часов.

– Хорошо, это хорошо… – Кирилл оскалился. – Их расстреляют?

– Их вышлют вместе с расово неполноценными элементами. Это все равно что смертная казнь: на той стороне им не жить.

– Хорошо…

– Есть еще кое-что, – глядя Кириллу прямо в глаза, произнес Вайс. – Вы нам нужны.

– Вам?

– Родине. Федерации. Штильбургу. Нам в Санитарной Службе нужны такие, как вы. Молодые, боевые, технически грамотные. Вы же видите, что творится! Шваль совсем распоясалась. Бандиты, террористы, сепаратисты, торговцы наркотиками, педофилы чувствуют себя в полной безопасности. Их нужно остановить! Только лучшие способны это сделать!

– Звучит заманчиво, – задумчиво сказал Кирилл.

Вернувшись в полис, он не знал, чем заняться, и слонялся без дела.

– Значит, по рукам?

– По рукам, – Кирилл пожал протянутую руку.

Технополис Штильбург, май – август, 2082, Западный форштадт Штильбурга, август – ноябрь, 2082

Шаги нелегалов стихли. Кирилл остался один в полной темноте. Но хуже темноты была неизвестность. Нелегалы могли вернуться и прирезать его, могли сдать бывшим коллегам… Могли просто оставить подыхать. Под землей очень легко сойти с ума, кто знает, что у них в голове?

Умирать, как загнанная в угол крыса, Кирилл не хотел. Связали его на совесть, выпутаться нечего и думать. Кирилл подкатился по полу к шкафам, осторожно ощупал холодный металл. Обнаружив острый край, стал елозить по кромке веревкой, перетирая толстый синтетический шнур. Волокно за волокном – и веревка сдалась. Спустя час, а то и два, Кирилл понял, что руки свободны. Он полежал, чувствуя, как восстанавливается кровообращение. Кирилл кое-как освободил ноги. Встал, попрыгал, помахал руками, морщась от боли: кисти точно огнем горели.