Кирилл Артюгин - Мороз [SelfPub 16+]

Аркус уверенно шагал рядом, расправив плечи и с вызовом поглядывая на военный эскорт.

– Не веди себя так вызывающе! – шикнула Дара.

– Мы привезли им спасение, чего бояться? – во весь голос ответил Аркус, затем глянул на диспетчера. – О том, чего стоит бояться, мы расскажем им в приватной беседе и только после отдыха.

Катерина закатила глаза, одними губами сказав: "дурак". Дара понимающе вздохнула.

– Мы входим в марый торговый зар. Сюда поступают товары из брока тязерой промышренности, – диспетчер будто читал с листа. – По сути, обычный рынок, но на этом держится успех Южно-Сахаринска, да.

Дара напряглась, вспоминая, что такое рынок. Увиденное никак не вязалось с определением: высоченные блоки на десятки этажей с прозрачными стенами. Местами на полу лежали куски штукатурки. Кажется, "демонстрация" Аркуса оказалась слишком убедительной. Во всем торговом зале ни души. Рабочие места покидали явно в спешке. От горевшей повсюду голографической рекламы в глазах у Дары рябило.

"Медиакат на 3% легче! Новый градиент – клубника со сливками, да!" – на картинке зеленоволосая девушка с надутыми фиолетовыми губами поправляет ту самую "проволоку" вокруг уха. С интересом Дара отметила, что на письме буква "л" сохранилась.

"Обновленный дайметр от "Айко но омотя 6"! Высокий гражданский рейтинг? Дадим скидку пять тысяч рублей! Да, да, да!" – на видеокартинке парень лет двадцати с густой черной щетиной уткнулся в прозрачный стеклянный монитор, над которым рыцарь размашистым ударом катаны отрубал желеобразной массе щупальца.

– Так здесь не отменили деньги? – вслух удивилась она.

– Нет-нет! – диспетчер оживленно замахал руками. – Простите мою грубость, но Иркутск экономически менее развит, чем Южно-Сахаринск и наш братский город Саппоро, да.

– А как у вас дела с едой? – Аркус явно намекал на сытный обед, но диспетчер продолжил о своем:

– Мы гордимся тем, что производим достаточно еды, чтобы обеспечить восемьдесят процентов насерения!

– Вот это показатели! – Катерина не скрывала сарказма. – Остальные двадцать как?

Диспетчер прокашлялся, явно недовольный вопросом, и продолжил гораздо сдержаннее:

– Всем еды хватает, если вы об этом. Мы закупаем синтетическую муку в Саппоро, да, – диспетчер устало отмахнулся от всплывшей перед лицом рекламы. – Мы почти пришри! Сюда, пожаруста. Дальше пойдем на магнитной пратформе.

Диспетчер зашел в неприметный проход между многоэтажными блоками. Там их ожидал пулеобразный вагон, стоявший на длинной металлической направляющей. Она уходила в тоннель, проложенный вглубь города.

– На это сиденье, пожаруста, – указали Даре солдаты. – Не забудьте пристегнуться.

Аркуса усадили двумя рядами впереди, еще дальше Катю и Никиту. Без оружия он выглядел непривычно и забавно пытался схватить руками пустоту там, где раньше непременно висел АМК.

Вагон тронулся, быстро разгоняясь. В воздухе разлился запах шоколада. Дару вжало в сиденье, но не от скорости. Неподъемные веки не слушались, а тело "растеклось" по сиденью. Наконец, звуки вокруг затихли.

"У них во всех вагонах так приятно пахнет? – Аркус втянул шоколадный аромат, чувствуя, как тает скопившееся в мышцах напряжение. Он не сразу заметил белесый туман, заполнивший вагон. Диспетчер довольно скалился из-под стекла своего респиратора.

– Дара! Катя! – встать Аркусу не дали – поймали под руки и усадили обратно. – Что вы сделали с ни…?!

Обрывок фразы затонул в горле. Навалилась усталость. Аркус мотнул головой, отгоняя сон, но через мгновение понял, что сидит не на жестком сидении, а на мягкой подушке. Шоколадом больше не пахло, а вместо слабых вагонных диодов над ним висело с десяток мощных ламп. Они без остатка выжигали тень в просторном кабинете. Из-за стеклянной стены напротив открывался вид на торговый зал, еще больший, чем предыдущий. На остальных трех стенах, висели графические мониторы с метриками города. Вокруг никакой охраны. Диспетчера сидел невдалеке, закинув ноги на овальный стеклянный столик.

– Как я тут очутился? Где мои люди? – спросил Аркус, едва ворочая языком.

– Двадцать три минуты, семнадцать секунд, да! Как я и думар, ты очнурся быстрее всех. Минус "шокорадницы", что один черовек на десять тысяч будет к ней практически невосприимчив, да. "Твои рюди", как ты выразирся, будут спать еще пару часов.

"Они живы!" – Аркус постарался не выдать радость улыбкой.

– Я грава департамента демографии и прав черовека, одновременно с этим заместитерь Рейкоцита, да.

Аркус аккуратно потянулся, разминая руки, как вдруг замер. Металлическая перчатка больше не холодила ладонь.

– Где мой Мороз? – процедил он сквозь зубы, шаря по карманам в поисках вещей. Карта записей и фотография на месте, но вот планшет пропал.

– Рейкоцит сказал, что его стоит забрать.

– Рейкоцит? – осторожно переспросил Аркус в попытке разобраться в местном диалекте.

– Прощу прощения, да, – диспетчер нажал на медиакат за ухом и заговорил дальше. Микродинамики на стенах одновременно транслировали его речь уже без диалекта. – Лейкоцит – это наш искусственный управляющий, да. Он сказал, что ты безобиден, и охрана не понадобится. Что интересно, ему не понравился уровень кортизола в твоей крови, да. В нашем городе живут только счастливые люди.

Аркус нащупал зудящую точку на безымянном пальце:

– Лейкоцит лично проверил мою кровь? Он неподалеку сейчас? Почему вы смеетесь?

– Я смеюсь, потому что Лейкоцит давно заперт вместе с Сердцем Южно-Сахалинска на самом нижнем уровне города! Но если хочешь, я устрою тебе с ним встречу, да и еще раз да!

Стеклянная стена в одно мгновение стала черной и непрозрачной, лампы потускли.

"Диспетчер" раскинул руки, и над его головой возникла голограмма: худое "лицо" репликанта. Оно смотрел на Аркуса, как хищник на будущую добычу. В столбах света из объективов его глаз мерк остальной свет. В отличие от Киры, Лейкоцит не маскировался под человека, честно выставляя напоказ металлический корпус, отливающий серебром. Технически сделать такую картинку – сущий пустяк, но свет из горящих глаз буквально пронизывал насквозь, обдавая волнами холода. И там, куда он попадал, кровь застывала, обращаясь кристаллами льда. Глаза будто разбились на сотни осколков, царапающихся друг о друга. Хотелось вжаться в мягкое кресло, согреться, но от взгляда репликанта не спрятаться. Свет слепил.

И когда заговорил "диспетчер", Аркус не мог понять откуда идет звук:

– Представляешь, растет уже четвертое поколение граждан, не видевших его вживую. А я вот уже двадцать пять лет несу волю нашего Управляющего. Его имя пристало ко мне крепче собственного, так что люди зовут меня Лейкоцитом. И ты можешь, да.