Константин Калбазов - Гремя огнем… [litres]

Остальные два батальона, находившиеся на открытой местности, сумели развернуться и встретить бронеходы артиллерийским огнем. В ответ «Витязи» обстреляли немцев из реактивных снарядов. Подбили из ЕКПБ оказавшиеся в поле зрения бронетранспортеры. И вообще, заставили командира полка призадуматься о дальнейших своих действиях.

Впрочем, долго раздумывать ему не дали. Уже через полчаса появился батальон под командованием Хомутова. Десов они взяли без потерь. Причем не только среди бронеходов. Царица полей так же отделалась легким испугом. После столь показательной артподготовки гансы предпочли поднять ручки кверху.

Против этих, спешно окапывающихся, такой номер уже не пройдет. Хотя бы потому, что весь боекомплект реактивных снарядов был уже израсходован. Разве только свое слово все еще могли сказать пушки «Громобоев». Вообще-то, не так чтобы и мало. Поэтому майор принял решение атаковать. Пехота поддержала его в этом порыве, используя трофейные бронетранспортеры.

Сопротивление длилось недолго. Стоило бронеходам в сопровождении пехоты оказаться в расположении противника, как тот начал спешно сдаваться в плен. Возможно, причина в страхе перед бронированными монстрами. Ведь, по сути, германская армия не изобиловала солдатами с боевым опытом. У них не было той практики, что имелась у русских.

Российские солдаты проходили боевое крещение в многочисленных горячих точках и войнах. Вроде и не стремился Алексей Второй к войне, но в то же время так получалось, что русская армия не вылезала из боев. Никаких сомнений, дай немцам малость заматереть, и те по своей стойкости ничуть не уступят русским.

Но пока до этого далеко, а потому командиру пехотного батальона приходилось морщить лоб, решая проблему с большим числом пленных. А еще – начать спешно окапываться. О том, чтобы продолжать наступление, не могло быть и речи. Его задача – не опрокинуть противника, а войти в соприкосновение и задержать до подхода подкреплений.

Павел Валентинович вышел на широкое парадное крыльцо с верандой и остановился у самых ступеней, наблюдая за тем, как во двор въезжает АМО-36. Астахов мысленно слегка укорил Аничкову, которая могла бы раскошелиться для своего наследника на авто и посолидней. Хоть тот же «Руссо-балт» или «мерседес». АМО, конечно, представительского класса и лучший среди российских автомобилей. Но владельцем его может стать любой, имеющий средний достаток. К примеру, ему такой транспорт вполне по карману. Просто не хочется на старости лет начинать возиться с этими паровиками.

Впрочем, эта мысль мелькнула и пропала. Да, дочка удачно вышла замуж. Да, ему хочется, чтобы она блистала на зависть другим. К гадалке не ходить, ее приезд не остался незамеченным, и соседи за спиной уже перемывают кости. Но то от зависти. Вот и пускай завидуют. Ему не жалко. Однако это не главное.

– Де-эда-а-а!

Едва шофер открыл заднюю дверь авто, как из кабины выметнулся мальчуган двух с половиной годочков и стремглав бросился к Павлу Валентиновичу. Тот в свою очередь озарился улыбкой и поспешил навстречу внуку. Не приведи господь споткнется, непоседа эдакий, и упадет. Подхватил на руки смеющегося мальца, подбросил вверх, прижал к себе и поцеловал в щеку.

– Ой, деда, колешься! – игриво хихикнув, отвернулся и начал отстраняться мальчуган.

– Мужчине положено носить усы и бороду. Коли он настоящий мужчина, – деловито пояснил изрядно располневший Астахов.

Тем временем Катя вышла из машины, опираясь на руку шофера в белой перчатке. Благосклонно кивнула, благодаря за услугу и одновременно отпуская его. Тот изобразил поклон и поспешил к воротам, чтобы закрыть их и огородить двор от посторонних взглядов.

– Здравствуй, папа, – подойдя к отцу, поздоровалась Катя.

– Здравствуй, дочка, – чмокая ее в щечку, ответил он.

И тут же на пороге появилась раскрасневшаяся от радости мать. На фоне дочери она выглядела сущей клушей-провинциалкой. Ну да, для того они с отцом и вкладывались в дочь, чтобы она блистала в свете. И вон какая красавица! Впрочем… Оно, конечно, дочка приехала, но-о…

– Бабушка! Бабушка!

Сорванец тут же начал дрыгаться в дедовских руках, стремясь избавиться от его объятий. И тому не оставалось ничего иного, кроме как уступить энергичности и напору детства. Едва ножки Сережи коснулись мостовой, как он тут же бросился к Алевтине Петровне. При этом ему пришлось немного попыхтеть, дабы забраться по ступеням на крыльцо. Но ему никто не помогал, зная упрямый характер ребенка и настырность, с которой он всегда добивался своего.

Наконец подъем позади, и он с ходу влетел в пышную юбку бабушки, со смехом обхватив ее ноги. И награда не замедлила найти своего героя. Алевтина Петровна присела, и в ее руке оказался леденец на палочке в форме красного петушка. Ишь какая. Обрадовалась приезду внука ничуть не меньше мужа. Но без оглядки на крыльцо не бросилась. Успела завернуть на кухню за лакомством. Женщина. Что тут еще скажешь.

– Здравствуй, дочка, – одарив гостинцем внука, поздоровалась она.

– Здравствуй, мама, – лучась радостью, ответила та.

Потом пошли разговоры ни о чем и обо всем сразу. Обеденное время уже прошло, но прислуга все же озаботилась сервировать стол для чаепития. Хозяйка дома славилась выпечкой, и дочка в этом удалась в нее. Правда, она уже успела позабыть, когда в последний раз приближалась к плите.

Да и до того ли ей. Только и успевай поворачиваться. Столько дел, что голова кругом, когда везде поспеть? Светские приемы, литературные вечера, театры, балы. И ведь не отправишься туда как замухрышка. А потому нужно выкроить время для посещения портнихи, дабы своевременно обновлять свой гардероб. Посещение дамского салона и вовсе стоит в особом ряду. И еще множество других, не менее важных забот. О какой готовке вообще может идти речь?

– Папа, я к тебе по делу, – проводив мать с внуком, обратилась Катя к Астахову.

– Что случилось? – Павел Валентинович тут же выпрямился в плетеном кресле, вперив в дочь озабоченный взгляд.

Уж больно серьезно выглядела дочь. С таким видом готовятся сообщить только об очень важных вещах.

– Мне нужна твоя помощь.

– Все, что могу, – тут же с готовностью произнес он.

– Нужно вытравить плод, – собрав всю свою решимость, единым духом выдала Катя.

– С ума сошла! – вскинулся Астахов. – Ты, дочка, вообще в этом светском обществе свихнулась. Как о таком можно говорить? Да такое и помыслить нельзя! После того, как у матушки твоей случилась беда, сколько она слез выплакала, как мы хотели еще детей, да так уж сложилось. А ты… Сама… Прикую к постели, и пока не родишь, из дома ни ногой. Ишь, чего удумала.