Алекс Маршалл - Пепел кровавой войны [исходный файл книги]

Софии казалось, что она слишком устала, чтобы всерьез разозлиться, но, когда этот сопляк начал распоряжаться, заскрежетала зубами, и не столько из-за его дерзости, сколько из-за собственной глупости. Недомерок не казался ей большой угрозой, и она даже не подумала об осторожности, когда он уводил ее все дальше по незнакомым местам, мимо десятков вооруженных охранников. Мордолиз наконец-то пришел в себя после таинственной отлучки, из которой он вернулся с покореженной Сердоликовой короной, однако таким ослабевшим София его еще не видела... Но от чьего бы имени ни говорил Борис, они должны были знать, кто она такая, и все же ее впустили вместе с Мордолизом прямо в святилище. По всей Звезде ходят легенды о ритуалах и реликвиях, якобы способных противостоять силе демонов, так, может быть, кто-то действительно нашел способ одолеть ее жуткого защитника? Неужели она по собственной воле прискакала прямо в ловушку?

— Вы моя сказочная удача, королева София, — усмехнулся Борис.

Она дернулась вперед, чтобы спихнуть коварного крысеныша, но Мордолиз неожиданно преградил ей дорогу — этому засранцу вдруг захотелось понюхать соблазнительно пахнущее пятно на грязном полу. Он задержал Софию всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Борис как ни в чем не бывало закончил свою речь:

— Или ваши обещания настолько пусты, что вы их забываете, едва они слетают с уст?

— О чем ты?

София понятия не имела, к чему клонит Борис, но держался он так уверенно, что она прикусила губу и решила услышать ответ.

— А как же та прекрасная песня, что вы спели мне в лагере кобальтовых?

Борис выглядел таким расстроенным, словно это действительно была какая-то чудесная песня и ему, демоны его подери, просто необходимо услышать ее снова, чтобы успокоиться. Проблема заключалась в том, что София так устала, что не могла вспомнить, какого хрена она ему пообещала. Догадавшись об этом по выражению ее лица, Борис подсказал:

— Когда вы вместе с демоном пришли к моей палатке, то посмотрели мне в глаза и сказали, что сожалеете и готовы меня выслушать.

Она так и сказала? Звучит не очень-то правдоподобно... Но еще трудней поверить, что он сам сочинил эту небылицу.

— Вы сказали, что готовы помочь нам восстановить Диадему, восстановить империю. — Жалкий свет надежды смотрелся совершенно неестественно на чумазом лице парня. — Все правильно вы сказали: сначала нужно сообща избавиться от Вороненой Цепи. Мы отправимся в Диадему, и ваши люди вместе с моими друзьями сокрушат церковь. Но поскольку цеписты сбежали и сами себя вычеркнули из песни, мы можем перейти к другим вашим обещаниям. Насчет того, чтобы все исправить.

Во имя всех шести демонов, которых она связала, это прозвучало знакомо. Хотя София с трудом представляла себе, как могла такое сказать. Дело не в необычности самих слов, а в тех чувствах, что в них заключены. Правда, она и любила сдабривать призывы к оружию преувеличенным оптимизмом... Пообещать, что наступит день, когда общий враг падет и можно будет заняться восстановлением прежней жизни. Неудивительно, что она не помнила свои ободряющие речи, это были пустые слова, сказанные лишь для того, чтобы сомневающийся еретик отправился вместе с ней в самоубийственный поход. Сколько лет прошло с тех пор, когда она искренне верила, что сумеет освободить угнетенных крестьян империи? Сколько десятилетий?

— Если твои друзья верят, что Цепь ушла навсегда, то они прекраснодушные мечтатели. — София тотчас почувствовала на языке горечь этих слов. — Куда бы ни отправились цеписты, они скоро вернутся, или их место займет кто-то другой, и станет еще хуже. Так всегда и бывает.

— Может быть, так было раньше, София, но это время прошло. — Борис с чувством превосходства посмотрел на бывшую королеву Багряной империи. — Город сейчас в наших руках, и, возможно, мы удержим его лишь несколько веков, а может, тысячи лет, но я могу гарантировать одно: мы будем управлять лучше, чем любой напяливший корону угнетатель из тех, что были до нас или придут после. Так что спуститесь и помогите нам или проваливайте на все четыре стороны и дожидайтесь шанса поднять молот Портолес, чтобы разбить чью-то голову, а не чьи-то цепи. Только, если уйдете, вам придется самой искать дорогу. У меня здесь слишком много дел.

София посмотрела на своего дьявола, а тот в ответ посмотрел на нее, и она снова спросила себя, не потому ли изгиб его губ кажется зловещей усмешкой, что именно это она и ожидала увидеть.

— Должно быть, ты слушал в свое время хорошие речи, Борис, — сказала она наконец, кивнув в сторону лестницы.

Не то чтобы у нее были более интересные планы на этот день, даже если она и боялась панически встречи с людьми, которые считали ее мученицей, тогда как на самом деле она предала их ради спокойной жизни в Кутумбане. Она заслуживает самого страшного наказания от этих людей, но при этом способна утешить себя тем, что уже потеряла куда больше, чем могут потерять они.

— Ну так идем, пока я не поумнела и не передумала.

Борис широко улыбнулся и поспешил вниз по лестнице, не переставая болтать:

— Хорошо, что вы пришли именно сейчас. Несколько дней назад здесь такое творилось! Они пытались справиться с волнениями еще до нашего прихода, если вы способны в такое поверить, а сам-то я не верю, памятуя о том, в каком состоянии мы застали город. Трудно представить, что все эти бесчинства были лишь заключительным аккордом, а самое худшее происходило две недели назад. Они говорят...

— Кто «они», Борис? — спросила София, когда шум голосов под лестницей превратился в рев. — Какие партии борются за контроль над городом?

— Ну, часть мест занимают мои друзья, это правда. Но еще там есть наши конкуренты из гильдии воров и из других банд. А также преданные империи солдаты, они попрятались, когда начались беспорядки. И благочестивые дикари, брошенные Цепью, и мятежные священники, избежавшие распятия, и сообщество городских нищих. А также аристократы и торговцы, которым удалось откупиться от беснующейся толпы, и...

— Я уже поняла, — сказала София, все острее чувствуя себя пленницей, пока они спускались мимо светильников с рыбьим жиром, установленных в нишах колодца. Она повысила голос до крика, чтобы Борис услышал сквозь долетавшую снизу какофонию. — Удивляюсь, как они не перебили друг друга!

— Еще не вечер! — прокричал в ответ Борис и, добравшись до конца лестницы, поприветствовал еще одного охранника: — София жива!

— Что это за место? — спросила София, разглядывая огромный зал, грубо высеченный в обсидиановом сердце горы.

От мерцающего моря фонарей, что держали тысячи рук, поднималось густое облако чада, но, судя по эху, так и не добиралось до высокого свода.