Сара Маас - Женщина-Кошка. Похитительница душ [litres]

Возбуждение еще трепетало в ней, когда она вальсировала с исполнительным директором одного из крупнейших в Готэме инвестиционных фондов по сводчатому, пышно украшенному главному залу музея.

Пункт первый. Пусть Готэм увидит, что Холли здесь, удостоверится, что она – одна из них, а она пока сможет впервые взглянуть, где картина выставлена, как ее охраняют. Ее повесили прямо перед началом бала в соседнем зале, куда посетители захаживали с бокалами шампанского, чтобы в одиночестве насладиться произведением искусства и поразмышлять о возвышенном.

Или зачем они еще туда ходят. Но для нее это только упрощало задачу будто небрежно взглянуть на картину. Она займется этим сразу же, как только окончательно охмурит этого нахохлившегося идиота, который ведет ее в танце.

Ист-Энд был жесток, но там, по крайней мере, жили настоящие люди. Они не переплетали ложь и обман, ловко орудуя словами и ослепляя блеском роскоши. Конечно, им тоже нельзя было доверять, но… Между жителями Ист-Энда и ее нынешним окружением она, не задумываясь, выбрала бы первых.

Исполнительный директор закрутил ее в танце, и мир слился в живую полосу из блеска, цвета и мрамора. Впервые она увидела главный зал совсем по-другому. По обеим сторонам закручиваются лестницы, надо всем нависает мезонин, каждый сантиметр наполнен безмолвным, смутным ощущением тайны – святости.

Ей было тринадцать, их привезли сюда на школьную экскурсию, но она была больше занята урчанием в животе, которое могли услышать в тишине залов, нарушаемой только шепотом, и до произведений искусства дело не дошло. На ней тогда были вещи, которые она добыла на благотворительной раздаче, а сейчас – золотое платье с запа́хом, которое стоит больше, чем бедняки в Готэме зарабатывают за год. И туфли под стать.

Эти туфли теперь ступали по паркету, а расшитое тюлевое платье из шелкового крепа переливалось в лучах света от люстр под потолком и бесчисленных ламп, расставленных по заполненному людьми залу.

– Я полагаю, вас можно будет ожидать и на балу «Спасем детей»?

Для человека, который годился ей в отцы, он выглядел неплохо. Тем хуже, что он сам и его образ жизни вызывали у нее отвращение.

Селина заставила растянуться в улыбке ярко накрашенные красным губы.

– Только если вы тоже там будете.

Глаза у него возбужденно заблестели – этот блеск она заметила еще на другом конце зала и периодически поощряла многообещающими взглядами. До тех пор, пока он не подошел к ней, чтобы пригласить на танец.

Отвратительно просто. До смешного предсказуемо.

Рука директора, лежавшая у нее на талии, сползла ниже. Пришлось собрать силу воли в кулак, чтобы не сбросить эту руку с себя, а продолжать улыбаться.

– Не сомневайтесь, мисс Вандериз.

Она была красива, молода и по уши в деньгах. Как раз в его вкусе.

Очень жаль, в ее вкусе были его «ролексы» за двести тысяч долларов. Выбрать его из толпы было легко. Обручального кольца нет, расхаживает по залу, будто ему тут все принадлежит. Он уже знал, кто она: за последние две недели Холли регулярно видели в лучших ресторанах и бутиках Готэма. И, кроме того, автоматический пропуск в это общество ей купил ее достаточный и общеизвестный доход.

Миф, что богатые женятся на секретаршах и стюардессах, изжил себя, – протянула Талия на одном из первых уроков. – Богатые доверяют только богатым.

Нисса преподавала мечи и дисциплину, а Талия – все остальное. Маски, принятые в обществе. Правила. Варианты, как их обойти.

Теперь богатые выбирают жен из своего круга, – объясняла Талия. Господи, кажется, больше всего на свете ей нравилось слушать себя.

Директора, наследницы. Чтобы объединить власть – завладеть большим. И вам нужно научиться соответствовать.

Селина научилась. И эта часть подготовки была ничуть не легче, чем тренировки у Ниссы.

Ногти, волосы, кожа, тело, макияж – первые знаки , – перечисляла Талия, когда они сидели за ее туалетным столиком в школьном корпусе. Она осмотрела короткие, неровные ногти Селины.

Во время подготовки ты будешь носить перчатки, чтобы отрастить ногти. Но не слишком длинные. И никаких заусенцев.

Она дала Селине плоскую баночку с бледно-розовым кремом.

Это для кутикул. И для губ. Наноси утром и на ночь.

За этим последовал целый комплекс из кремов, гелей и масок для лица и волос.

Макияж должен быть легким, но искусным. Не для мужчин, а для женщин, которые все мгновенно заметят. И заподозрят. Нужно расставлять акценты, а не привлекать к себе внимание. Если захочешь рискнуть, прояви чувство меры. Выбирай: глаза или губы.

Талия учила ее обращаться с оружием иного рода, чем то, которым орудовала Нисса. Показывала ей иной способ открывать закрытые двери, не требующий спецприспособлений.

Нисса и Талия: две стороны одной темной монеты. Одна научена проливать кровь и биться, другая – политик и стратег. Вместе они стояли во главе штаб-квартиры Лиги в Италии и следили за подготовкой девушек, которых они набирали.

Это – оружие и знаки отличия, которыми они пользуются на своей войне, – мурчала Талия, припудрив лицо Селины золотистым хайлайтером. – И мы тоже ими воспользуемся.

Селина позволила руке директора опуститься еще чуть ниже и слегка улыбнулась. На них сейчас многие смотрят. Хотят узнать, что за новая светская дива среди них. Вальс зазвучал громче – забился в исступлении, подходя к концу.

Она знала, что он сейчас всецело занят своей рукой, скользящей по ее спине. Она немного изогнулась, притворившись, что ей это нравится – нравится, как он неуместно ее лапает. Хотя к ее горлу подступила тошнота, а кровь в жилах закипела.

Ты научишься говорить и танцевать, как и все они. Когда ты разговариваешь с другими послушниками в столовой, я хочу, чтобы ты изъяснялась так же, как и в разговоре с бароном. Когда ты идешь на занятия, я хочу, чтобы ты плыла по коридору так, будто ты на балу.

А что с танцами? – спросила Селина.

Через три дня Талия отвезла ее в карнавальную Венецию. На большой бал-маскарад. Селина взяла с собой простое черное платье с эффектным вырезом на спине. Еще она захватила черно-золотую маску, которую ей дала Талия. На всякий случай.

Когда вальс подошел к концу, Селина отогнала воспоминания о том бале. Рука директора опустилась еще ниже, а ее пальцы пробежались по его толстому запястью, слегка царапнув.

Она смотрела ему прямо в глаза, чтобы он отвлекся на ее томный взгляд, вызывающе алые губы и не заметил, как с его запястья соскользнули часы в тот самый момент, когда она высвободилась из его объятий.

– Надеюсь, вас я увижу раньше, – коварно проворковала она директору низким голосом.