Сара Маас - Женщина-Кошка. Похитительница душ [litres]

Насмешливая улыбка оттенила ее слова, обещавшие встречу, она повернулась к нему спиной и ушла, оставив своего кавалера на танцевальной площадке. Ей не терпелось стереть прикосновения этих рук с тела и продышаться от запаха мускусного одеколона.

Они и в самом деле отбросы, такие же жалкие, как и в Ист-Энде. Только одеты получше.

Эта мысль лишь усилила удовольствие от спрятанных в потайном кармане платья часов.

Подходя к мраморному бару, она считала шаги, а на лице у нее растянулась безучастная улыбка. Но криков не было – а незаметный взгляд через плечо подтвердил, что директор продолжал смотреть на нее, танцуя уже с другой.

Отвлечен и ошеломлен. Все так же, как и тогда в парке.

Но гораздо веселее.

Улыбаясь самой себе, Селина наклонилась к бармену.

– Два бокала шампанского. – Воздух прорезал глубокий мужской голос.

Селина скосила глаза и посмотрела на того, кто подошел и встал с ней рядом.

Облаченный в парадную форму морской пехоты, которая сидела на нем как влитая, Люк Фокс натянуто улыбнулся.

Селина улыбнулась в ответ. Вечно он на шаг впереди.

– Три бокала, – попросила она бармена сладким голосом. Тот кивнул и удалился.

Селина обернулась, чтобы посмотреть, как в центре зала вальсирует толпа: формальная часть уже закончилась, и гости щебетали друг с другом, смешавшись.

– Держусь подальше от морепродуктов.

Он поднял темную бровь:

– Разумный выбор.

Эти два слова не вдохновляли продолжать разговор. Особенно когда он бросил бармену несколько купюр и взял два бокала с шампанским руками в белых перчатках.

Селина взяла свой, не смея взглянуть на умело спрятанный потайной карман на платье – удостовериться, что «ролексы» не топорщатся. И браслет от «Картье» – его она сняла с женщины, с которой столкнулась в очереди к бару с морепродуктами. И кольцо от «Гарри Винстона» – снятое с той ведьмы, которая так презрительно посмотрела на Селину, когда они пожимали друг другу руки.

Селина кивнула на второй бокал шампанского в руке у Люка:

– Для твоей девушки?

Чудесно. Возможно, она утешит его, когда он узнает, что картину украли.

Он показал бокалом на ослепительную чернокожую женщину старше его, которая разговаривала с пожилой супружеской парой. Рядом с ней стоял чернокожий мужчина, в котором Селина тут же узнала Люциуса Фокса. Обе собеседницы были увешаны драгоценностями, но предполагаемая мать Люка умело подобрала камни к бальному платью насыщенного сапфирового цвета.

– Для моей матери, – отрезал Люк равнодушно.

Он сделал шаг вперед.

– Хорошего вечера.

Значит, ее слова о старой скучной Европе его разозлили.

– Ну, ты что, не пригласишь свою соседку на танец? – невольно промурчала Селина.

Люк сделал глоток шампанского, прежде чем отвернулся. Выигрывает время, чтобы придумать отговорку. Селина, наблюдая за ним из-под накладных ресниц, насмешливо спросила:

– Хотя, кажется, удалой солдат уже занят.

– Я уже обещал танец, – только и сказал он, продолжая стоять к ней спиной. – Сожалею.

Не похоже на то.

Селине было весело, и она добавила:

– Если учитывать, как ты рад быть здесь, удивительно, что ты вообще пришел.

Люк разглядывал толпу и был мрачнее тучи.

– Я должен был сдержать данное обещание.

– Данное той, чье шампанское ты держишь.

Только истинно любящий свою мать сын потащится сюда, чтобы сделать ей приятное. Она взяла на заметку, как он привязан к матери и предан ей. Чтобы воспользоваться этим в будущем. Возможно.

Люк пожал плечами – мускулы заиграли под его безупречно сшитой формой.

– Мне такие вечера нравятся.

Снова ложь. Судя по тому, как напряжено его лицо, он ненавидел или этот бал, или Холли Вандериз.

Он зашагал к родителям, а Селина пригубила шампанское.

– Если танец освободится, – протянула она, смакуя прощальный удар, – дай мне знать.

Еще один взгляд через плечо. Теперь немного настороженный.

Охотница за золотом, – подмывало ее сказать ему. – Это слово вертится у тебя на языке . – Ты только не решил, можно ли считать охотницей за золотом девушку, у которой тоже много денег.

По его напряженной улыбке Селина поняла, что Люк принял решение. И оно подразумевало, что он будет держаться от нее подальше. Считать Холли той, кого стоит избегать.

Чудесно. Меньше всего ей нужен надоедливый сосед.

Она очень сомневалась, что он захочет зайти к ней за сахаром в ближайшем будущем.

Еще одна проблема решена, и участок пути расчищен.

Селина потягивала шампанское и изучала усыпанную драгоценностями толпу. Она чувствовала, что вокруг нее, как акулы, кружат мужчины, раздумывая, как подступиться к ней теперь, когда она освободилась.

Все видят только то, что хотят видеть, – говорила ей Талия. – Позволь им обмануться. Стань обманом. И не дай им узнать правду, даже когда исчезнешь. Даже когда победишь.

Селина наблюдала, как мужчина помоложе, у которого на лице было прямо-таки написано «трастовый фонд», решил подобраться к ней поближе. Она улыбнулась ему своей изящной улыбкой, осушила бокал с шампанским и поставила его на барную стойку.

Вальяжная походка, высокомерно задранный подбородок – это ее не слишком прельщало. Но часы от «Пьяже», в неярком свете блеснувшие из-под темного рукава смокинга… какая красота.

Богатые мужчины и их часы. Талия заставила ее изучить и это тоже. Она никогда не спрашивала Талию, как та сама это выучила. Кто ее учил. А Талия не спешила этим делиться.

Так Селина запомнила те статусные символы, которыми пользовались женщины, и те, которыми мужчины сообщали друг другу, что они богаты, как короли.

Но часы за двадцать тысяч долларов на запястье не сравнятся с картиной за десять миллионов долларов, которая ждала ее в этом музее. Люку Фоксу сегодня точно понадобится больше шампанского.

Люк с трудом мог сосредоточиться на разговорах. Он просматривал комнату, пытаясь отыскать хоть что-то подозрительное. Ничего.

Элиза и Марк – его друзья со времен подготовительной школы, которые сейчас вместе управляли инвестиционным фондом, – обсуждали достоинства разных реалити-шоу, чтобы определить самое худшее из всех.

Люк заглушил их голоса – он так часто делал, когда разговор сворачивал в сторону абсурда. А Марк и Элиза этим, наоборот, гордились. Наслаждались.

Но слушать, как они друга подкалывают, все равно было лучше, чем по не слишком хитрой просьбе отца отправляться к бару за шампанским для мамы: тот продолжал надеяться, что Люк столкнется с какой-нибудь девушкой, которая нравилась его родителям.

По крайней мере, он держался подальше от женщин постарше, которые смотрели на него как на кусок мяса. Их хищные взгляды он не переваривал и никак не мог к ним привыкнуть.