Сара Маас - Женщина-Кошка. Похитительница душ [litres]

В темном углу зазвенел мягкий женский смех. В углу, где должна была висеть картина Люка Фокса.

– Знаешь, – произнесла незнакомка, вступая в пятно лунного света, льющегося через стеклянную крышу, – мне хотелось, чтобы ты оказалась женщиной.

Селина выпрямилась и, держа когти наготове, подошла к девушке, которая стояла на том конце зала.

В полутьме ее рыжие волосы казались кроваво-красными, а кожа была бледной, как мрамор. Зеленый комбинезон был усыпанн карманами. На красивом лице растянулась улыбка. Совсем молодая, ее ровесница – лет девятнадцать-двадцать.

– Рада стараться, – ответила Селина хриплым, не своим голосом, который прошел через стандартный преобразователь голоса Лиги.

Она кивнула на небольшое полотно, рядом с которым стояла незнакомка.

– Думаю, эта картина – моя.

– Думаю, что формально, – сказала незнакомка, и в ее ярких изумрудных глазах заплясали веселые огоньки, когда она показала рукой на картину в метре от нее, – это картина Люка Фокса.

Ее руки скрывались под темно-зелеными перчатками. Нет – стеблями растений. Тонкие стебли плотно обвивали ее пальцы. Органика, живой организм, – сообщил Селине шлем.

Впечатляет.

Девушка наклонила голову, и ей на плечо упало тяжелое полотно рыжих волос. Кажется, в волосы у нее были вплетены маленькие белые цветы.

– И, формально, я пришла сюда первой.

– Ты пришла сюда первой, – сказала Селина, отстегивая кнут, который лег на мраморный пол, размотавшись, – только потому, что я в это время отключала сигнализацию. Картина – моя.

В последний раз она говорила таким тоном, когда была в Ист-Энде. Насаждала власть Мики.

Незнакомка фыркнула, и часть бутонов в ее волосах закрылась. Будто они тоже жили своей жизнью.

– Знаешь, в семействе жуков-навозников есть вид, который просто ждет, когда другие жуки заготовят запасы, и забирает их. В царстве животных такое сплошь и рядом. Это называется клептопаразитизм.

Селина улыбнулась, хоть ее собеседница и не могла увидеть этой улыбки.

– Ядовитый Плющ.

Увитая живыми растениями, незнакомка не могла быть никем другим.

Селина и слышала, и читала разные слухи: сумасшедшая ученая, специализировалась на токсинах и оружии растительного происхождения. Не служит ни одной из преступных группировок, наотрез отказывается вступать куда бы то ни было, стремится только спасти планету. Любыми средствами. Еще более нереальные рассказы утверждали, что Плющ сама превратилась в растение.

Возможно, миф не так уж и далек от правды.

Стебли у нее на запястьях начали извиваться – как змейки перед нападением.

– А ты кто такая?

Селина хорошо выучилась водить противников за нос – и с Пантерами, и в Лиге. Она мягко ступала по паркетному полу, направляясь прямиком к картине. Проверяя, станет ли соперница удерживать позиции или позволит ей завладеть картиной.

– Тебя это не касается.

Селина подошла уже совсем близко, когда Плющ отошла от картины еще чуть больше, чем на метр. Чуть дальше, чем бьет кнут.

Но, тем не менее, Плющ подняла подбородок и едко произнесла:

– Спасибо, картина мне подходит, и я ее заберу.

Смелая. Селина хихикнула и остановилась в метре от картины.

– И отдашь деньги на эту чушь про «спасем дождевые леса».

Послышалось приглушенное шипение – звучало так, будто шипела не сама Плющ, а что-то другое. Шлем Селины снова просканировал ее, но выдал тот же стандартный вывод: живой организм.

– Знаешь, сколько денег собрали на балу сегодня? И для чего? Для этого музея? Для мертвых, безжизненных предметов? – спросила она, обводя зал рукой, на которой зашевелились стебли.

– Как обидно, – проурчала Селина, зная наверняка, что может разбудить зверя. Или, скорее, растение. – Просто ужасно.

Она осмотрела полотно: ваза с фруктами, картина прикручена к стене. Все так же. От общей сигнализационной системы отделена. Как только к ней прикоснешься, начнет вопить. Селина убрала когти, но по-прежнему сжимала кнут в левой руке. Она распланировала три разных пути отхода, в зависимости от расположения охранников. Но Плющ добавила еще один вариант.

– Ты этот костюм дезинсектора на празднике купила в магазине нарядов на Хэллоуин? – спросила Селина, не глядя на нее.

Плющ подавила смешок, и Селина посмотрела налево, где она стояла. Плющ покачивала головой, рассматривая ее боевой костюм из Лиги, линзы ночного видения, датчики на шлеме.

– Да, но теперь жалею, что мне не попался на глаза костюм сладкой кошечки.

Уголки губ Селины поползли вверх.

Первое правило нарушителя: найди хорошую компанию. Плющ не отходила от картины, но Селина стояла прямо перед полотном.

– Работаешь с бандами или с главарями?

– Мне никто не указ.

Плющ одобрительно загудела.

– А в Готэм зачем приехала?

– Из любопытства.

– Мне всегда казалось, что такое твоих хвостатых собратьев до добра не доводит.

У Селины вырвался смешок, но маска поглотила звук. Мало времени. Каждая потраченная секунда таила в себе опасность, возможность катастрофы. Несмотря на это, она пробормотала:

– Тут в последнее время было тихо. И деньги легко достать.

Плющ перешла со своего места слева от картины и встала прямо перед полотном рядом с Селиной.

Селина выпустила когти на руке, которую держала за спиной, отслеживая каждый вдох собеседницы.

– Ты в этом шлеме говоришь как киборг.

Селина прикусила губу, чтобы снова не засмеяться. Плющ показала на картину обвитым зеленью пальцем.

– Мое предложение. Тебе пятьдесят, мне пятьдесят.

– Мне девяносто, тебе десять. Радуйся, что получишь миллион за то, что присвоила себе мой тяжелый труд.

Плющ помотала головой, рыжие волосы попали в полосу лунного света, и бутоны снова раскрылись.

– Шестьдесят и сорок.

– Восемьдесят пять и пятнадцать, и не трать больше мое время.

Плющ открыла рот, и тут раздались крики. Маска Селины рассчитала, когда охранники будут здесь: через минуту.

– Я думала, ты отключила сигнализацию, – прошипела Плющ. Стебли у нее переползли с ладоней на руки.

– А я и отключила.

Кто-то их поджидал. Предвидел кражу. У Селины пересохло во рту, по венам пробежал разряд.

– Семьдесят пять на двадцать пять, и закончили, – сказала Селина, выбросив руку с кнутом из-за плеча, чтобы схватить картину.

Сирены заверещали, когда она сорвала со стены небольшую раму, одновременно вытаскивая отрезок полотна из сумки, спрятанной на поясе, чтобы аккуратно обернуть столетнюю картину. Незачем красть эту хрень, если можно испортить ее во время погони.

Селина спрятала картину в сумку, уложив ее в кокон из упаковочной пены. Она выбрала именно ее еще и потому, что из-за небольшого размера картину легко было унести. Приборы зарегистрировали всплеск движения. Не из соседних залов, а от Плюща. Селина подняла голову как раз вовремя, чтобы увернуться – но в этом не было нужды.