Михаил Француз - На пороге мира [litres]

Он идет по казарме батальона охраны космодрома, аккуратно переступая через части человеческих тел и оружия, через перерубленные шконари и разбросанные табуретки. И опять все это в крови. Даже на потолке брызги крови. На стенах… Пол просто залит ею, завален кусками тел, отрубленными конечностями, головами, вывалившимися внутренностями… Их много. Очень много.

Абордажная сабля с ферритовой полосой по лезвию, так называемой «ферритовой заточкой», в умелых руках – страшная вещь. Ее удар не останавливает ни металл, ни камень, ни кости, ни даже ферритовая броня классом ниже тяжелого космического скафандра высшей защиты, ни тем более мясо. В телах она не застревает, а металлическая основа имеет массу и баланс настоящего, обычного клинка.

Вот только мастеров управляться с этой опасной игрушкой мало: легко можно самого себя задеть и отхватить что-нибудь нужное. Слишком уж на больших скоростях она работает. Документально заверенный факт, что в седой древности гусары похвалялись друг перед другом сноровкой, выходя под ливень и вращая над головой саблю, так что и капля не успевала упасть на удальца. Современная версия этого оружия выдавала те же показатели, но умелых рук было мало.

Ангел идет спокойно, едва шевеля на ходу крыльями. А за его левым плечом видится размытый, расплывчатый, нечеткий силуэт девушки в белом платье. Иван не видит ее лица, но чувствует ее присутствие, которое одновременно материально и тут же, совершенно точно выходит за все рамки обычного, плотного мира.

Взгляд Ангела чист и безмятежен, на окровавленном лице не играют эмоции, оно спокойно и умиротворенно: ни тоски, ни печали, ни радости…

И Ангел идет к нему. В пяти метрах от него отряхивает резким движением свои клинки. Идет дальше, всаживает обломок в дверной косяк, подбирает с пола ножны и вдевает в них оставшуюся целой саблю.

Потом делает еще шаг и кладет руку на плечо Ивану. Обычно в этот момент наследник Императорского престола просыпался в ужасе.

На самом деле тогда, в Меконге, крыльев у Леонида не было. И женский силуэт за левым плечом не маячил. Все это дорисовало потом воображение самого Ивана, но остальное… Остальное было именно так. Леонид вышел из казармы весь залитый чужой кровью, мозгами и чем-то еще, думать о происхождении чего вообще не хотелось. Вонь была от него и из дверей тошнотворная. Марина сунулась сдуру внутрь здания, но через пару секунд, которых ей хватило на осознание увиденного, выскочила наружу и долго, мучительно опорожняла желудок в ближайший куст.

Леонид же попросил Лену присмотреть пока за ребятами, сходил в душевую этой же казармы, где залез под струи воды целиком, прямо в одежде и снаряжении.

Вышел оттуда минут через пять, мокрый, хоть отжимай, но хотя бы уже не вонял так…

А дальше скрипач взял у Лены заранее приготовленную и оставленную ей «на подержать» АШК-17 с прикрученным на нее ночным прицелом и пошел в темноту на охоту…

Потом был короткий штурм, переговоры с Террой, обратный прорыв, взрывы, пожары… В общем, после той сцены в памяти Ивана все смешалось в одну малоинформативную кашу. Видимо, психика просто не справлялась с наплывом такого количества травмирующих образов, запахов, звуков и притушила сознание.

Иван вылез из кровати и дошел до ванной комнаты, где сунул голову под холодный кран, прогоняя остатки сна и дурноты. Потом вытерся, оделся и пошел к отцу в кабинет. Зная его привычку вставать рано и работать с документами по утрам, Иван не сомневался, что тот будет там.

– Здравствуй, отец, – сказал он, входя в кабинет.

– Привет, – отозвался тот, снимая компьютерные очки и массируя пальцами переносицу. – Не спится?

– Кошмары мучают, – признался Иван, усаживаясь в стоящее у стены кресло.

– И что в них? Камбоджа? – предположил отец.

Иван кивнул.

– Ты был на войне, пап? – спросил он. – Не на флагмане, на капитанском мостике, не в ставке полевого командования?

– Был, – просто сказал император. Без подробностей.

Но Ивану и этого было вполне достаточно.

– Как ты справляешься с кошмарами? С теми, которые возвращаются снова и снова, с теми, что заставляют просыпаться в холодном поту и потом долго не выходят из головы наяву?

– Никак, – ответил отец и снова потер переносицу. – Как ты и говоришь, они возвращаются снова и снова, как ни гони их, как ни заливай алкоголем или снотворным.

– И что же делать?

– Жить. И помнить. Помнить и жить. Что же еще? – снова потер переносицу отец. – Расскажешь, что именно тебе снится?

– Казарма батальона охраны космодрома Меконга. Леня… с саблями.

– Леня… Занимательный юноша. Знаешь, что интересно, Иван, – взял в руки старомодную перьевую ручку и опустил на нее глаза отец. – Я ведь помню про захват «Черным Солнцем» орбитальной станции на Терре. Это было незадолго до гибели моего брата и эпидемии «самураев» в СИБ.

– Я не слышал о захвате целой орбитальной станции, – заинтересовался Иван. – Про «Черное Солнце» слышал, а о станции нет.

– Не слышал, потому что об этом не говорили и не писали. Станцию освободили быстрее, чем об этом прознали журналисты. И сделал это один-единственный человек. Агент СИБ под прикрытием, позывной Кашим.

– Занимательно, – расслабил спину на кресле Иван.

– Региональный координатор Терры, ведший переговоры с главарем группы террористов, сказал два слова: «Кашим, фас». Прошло меньше часа – и станция свободна. А на полу в коридорах осталось пятьдесят три трупа террористов. Там еще проблема была: ЧС изначально планировали сбросить станцию на Новопитер и уже заклинили маршевые движки вместе с генератором, а подходы заблокировали аварийными переборками. Так этот Кашим, представляешь, влез в учебный истребитель и, обломав под самый корень крылья с хвостом, протащил его по коридорам станции до самого реактора, где взорвал его вместе с переборкой, расклинил движки… И все. Весь захват.

– Звучит просто.

– Примерно так же, как «пришли на космодром, перебили батальон охраны, вышли на связь и ушли обратно в джунгли», – усмехнулся отец.

– Ты это к чему?

– К тому, что Звездой Героя я подписал указ наградить именно Кашима. И мне рапортовали о выполнении. И знаешь у кого оказалась эта Звезда в результате?

– У кого?

– У твоего нового друга Лени Жестянкина. Забавное совпадение? – улыбнулся отец.

– Так, постой-постой, Сонин же рассказывал мне об этом. Точно! «Заря-1» станция называлась…

– Именно, – кивнул отец. – В связи с твоим похищением я не поленился и запросил то дело почитать. Не представляешь, насколько интересным оказалось чтиво.

– В каком смысле?

– В совершенно прямом. Оказалось, что память меня жутко подводит, а спросить не у кого, так как все ответственные лица записались в «самураи».