Вячеслав Базов - Вышибалы

— Я могу вас же заразить.

— Ну мы как бы тут надолго оставаться и не собирались.

Кощей сидел на подоконнике, на безопасном расстоянии, более того за полосками пропитанной жиром тюли, которая должна была защитить Легиона от болезни. Чёрный дым стелился по полу, но опадал до тюли. Легиону казалось, что дым этот вместе с заразой впитывался в доски и оставался миной в кабинете — только наступи и заразишься. Он не хотел признаваться, но он и сам опасался сейчас Кощея, тот не контролировал свой дар. Он не мог не заразить того, кого коснулся бы.

— Только Барс? — ещё раз переспросил Легион.

— Ладно тебе, целый Барс, — подала из угла голос Гиена. Она была за занавесками, без защиты, но прикрывала рот сложенным во много слоёв платком.

— Ты вообще молчи. Ты где была? Разве тебе велено было продолжать придерживаться своей роли в этом мире?

— Это интересно, — пожала плечами Гиена. — Я больше не ворую у мертвецов, но прихожу в дома умирающих. Так интересно смотреть, как они переходят от живых в состояние гниющего куска мяса. У них одна жизнь, и за этим ещё интереснее наблюдать. Их ни добивать, ни мучить не надо. Хотя, — она рассмеялась, — вчера была семья. На нижнем ярусе женщина, на верхнем дети. Дети уже были мертвы, женщина доходила. Прямо как крыса с крысятами. Сначала я говорила ей, что дети…

— Хватит, — устало попросил Легион. — Делом займись, хватит развлекаться.

— Да, было бы интересно посмотреть, как умрёт Барс. Сначала всех заразив.

— Акросс не дурак, наверняка сразу его повесил и сжёг тело. И не сам, а заставил своего отморозка это сделать, — проворчал Легион, отодвигая от стола громоздкое кресло, наткнулся на выразительные и заинтересованные взгляды Щёлочи и Гиены. — Что?

— Акросс самонадеянный тюфяк, который ни за что никого из своих не прикончит, — рассмеялась Гиена. — Даже если это временное состояние. Он будет на себе тащить всех раненных, оставляя за собой кровавый след, по которому его проще будет найти, но не бросит. Нет. И на этом можно будет сыграть.

Барс оступился и, остановившись, упёр руки в колени, пока открывали дверь. Он был замотан до глаз в тряпки, на голове капюшон и тоже что-то накручено. Больше он напоминал во всех этих лохмотьях деревенскую бабушку. Обернулся Акросс, уже вошедший в маленький домик, остановилась Вега, которая шла последней, беспокойно заозиралась. Тим, как-то даже раздражённо, без страха перехватил Барса как котёнка за шкирку, впихнул в тёмный дом с его затхлым запахом. Хотя снаружи было ещё светло, в доме царил полумрак, он больше напоминал деревенский хлев, только для человека и со столом. В доме, в котором временно остановился Акросс, проще было укрыться от болезни, тут же была всего одна комната, которая выполняла функцию и кухни, и спальни, и гостиной. Зато об этом месте не было известно Легиону с его компанией. Барс норовил отойти подальше, Тим продолжал его держать.

— Я себя переоценил, — наконец глухо произнёс Барс на выдохе, высвободился из хватки Тима. — Где можно полежать?

— Где-нибудь, где не очень грязно, — отозвался Тим, отправился зажигать немногочисленные свечи. Акросс ожидал, что Барс будет долго выбирать, но он проворчал что-то одобрительное и рухнул на лавочку около стола. Вега вытерла ему лоб, попыталась помочь устроиться, осмотрелась в поисках одеяла. Акросс понял, что волнуется за неё, он представлял, как на следующее утро с температурой поднимется уже Вега. Обернувшись и заметив его обеспокоенный взгляд, Вега улыбнулась. Барсу решили не мешать — оставили дремать на просторной лавочке. Вега засобиралась:

— Я должна сегодня выйти на работу, меня будут искать. У Тима, к слову, тоже дела. Тем более, мы в твоём доме. Нам не нужны посторонние, которые придут спрашивать, почему у тебя больной лежит.

Тим молча собирался, пока Акросс не произнёс простое:

— Хорошо, я пока посижу с Барсом.

И Вега, и Тим застыли у дверей, глядя на капитана. Провести день с больным казалось слишком рискованной идеей, и Акросс только по этим взглядам осознал всю опасность.

— Нет, — Вега улыбнулась смущённо. — Ты иди. У тебя ведь тоже дела… Я посижу с Барсом.

— Прекращайте его перекидывать как обузу, — глухо проворчал Тим. — Вега посидит. Акросс, выметайся. Где костюм доктора?

— Нет у меня никакого костюма, — поморщился Акросс. Ему совсем не улыбалось пускать людям кровь и прижигать гнилые раны. Если это, конечно, был ни кто-то из команды. Кровь пускать не стал бы, потому что ещё по школе помнил, что это вредно и бесполезно, а вот раны прижигать — не впервой.

Мужчина, глава семьи, был здоров. Это многое усложняло — пока дети и женщина лежали и тихо умирали от неизлечимой болезни, он мешался, пытался не дать запереть его со всеми.

— Послушайте, мы же не бросаем вас. Мы будем приносить вам лекарства, еду. Вы на время заточения будете полностью на попечении церкви, — уговаривал священник. Он помогал Тиму закрывать, но человек из-за неё пёр с отчаяньем, от которого зависела его жизнь.

— Не будете! — выл он, и из-за деревянной двери показались пальцы, потом рука до запястья. — Я слышал про город, который просто сожгли. Живьём. Дворяне уехали не просто так! Они подождут, когда здоровых останется ещё меньше, и сожгут город так, словно их и не было вовсе.

Он проповедовал с завыванием, почти в истерике. Тим подсказал священнику отпустить, сам чуть ослабил, а потом ударил по двери со всей силы, прищемив выбравшуюся руку. Мужчина взвыл, но ладони не убрал. Что рука, если он мог расстаться с жизнью.

— Как можешь ты бросить свою жену и детей умирать в одиночестве? Разве не хочешь облегчить их последние дни? — повысил голос священник, вцепившись в крест так, словно с его помощью Тим закрывал дверь.

— Это не жена и дети мои! А они уже мертвы! А это существа, в которые вселилась болезнь! Это демоны, которые и меня за собой в ад…

— Я тебе сейчас руку раздроблю, — тихо и холодно пообещал Тим, давление с той стороны двери ослабло. В щель смотрел совершенно безумный глаз, оттуда же пыхтело, словно Тим удерживал не человека, а зверя. — Выбирай. Работать без руки уже не сможешь. Выберешься оттуда, но сдохнешь. Да и куда ты побежишь?.. Ворота в город закрыты. Никого не выпускают, и тем более не выпустят тебя. Если завтра у тебя обнаружат чуму, то бросят подыхать одного. Не с семьёй. Так же, как ты хочешь бросить их.

— Что ты понимаешь?! — дверь опять дёрнулась, на этот раз Тима чуть не отбросило. Священник снова бросился ему помогать. Тим в секунду отошёл на шаг, удобнее взял молот и размахнулся. Рука тут же спряталась за дверь, и этого хватило, чтобы священник защёлкнул замок. В доме рыдал кто-то голосом, очень отдалённо напоминающим человеческий. Тим обернулся — из подворотен на него, как крысы, смотрели спрятавшиеся там люди, видевшие всю эту безобразную сцену. Но, как и подобает крысам, они не рисковали вмешиваться.