Дмитрий Власов - Сталкериада. Путь мага

Сергей кивнул головой, взял табурет, подошел к столу, налил себе из самовара в четвертый сервиз парующего чая и углубился в чтение.

— Давайте, Олег Павлович, проанализируем фотографии. Вот смотрите! Как я и говорил! Объект под Лиманском. Прям сияет. Трехлучевик! Симметричные лучи, смотрите. Если продлить, то вот луч на Янтарь, а вот луч куда? Так он же на наш Бункер смотрит. Видимо, где-то в нашем районе есть что то, что этот луч с нашей стороны поддерживает. И смотрите, их биссектриса тоже хорошо видна. И направлена на ваше странное сияние. Как бы его обследовать? Придется вам, Олег Павлович, со временем туда добираться!

— Что, Алексей? Сахаров посмотрел на пристально смотревшего на него сталкера. — А, ты же не в курсе. Извини. Сахаров передал Алексею пачку фотографий. — Это, Лёша, снимки со спутника. Олег Павлович здесь из-за сияния вот на этом фото. Это антенна объекта «Чернобыль 2», вид из космоса. Видишь вокруг нее осветленную область? Да! Вот именно это пятно. Это периодически появляющееся сияние над антенной. Оно не видимо в спектре человеческого глаза. Только цифровой оптикой и сканирующими полосовыми радиодетекторами высоких частот. Причем в разных спектрах излучение разной конфигурации. Вот, смотри. Сахаров выложил перед Алексом с десяток фото с изображением антенны, подсвеченной на каждом фото светом разных контуров. Мы не знаем, что это, но в Киеве наверху уже паника. Никто не знает, что произойдет, когда это сияние станет непрерывным. А увеличивающаяся частота вспышек говорит именно об этом. Сахаров замолк. Алексей долго рассматривал группу фотографий. Вертел в разные стороны.

— Профессор! Сергей прочел последний лист и отложил в сторону.

— Я думаю, что мутации, это попытка биологического объекта трансформироваться под более высокую мерность, в которую организм провалился из-за пространственного пробоя. Но поскольку чертежей под новую многомерность биологический организм не получил, он «плывет». Там, где мутанты смогли сохранить внешние формы, там скорее всего четырёхмерность, т. е. организм пытается использовать трёхмерные чертежи для четырехмерности, а там, где все слилось в одну биомассу, там более высокие мерности, или же наоборот, двухмерность или даже одномерность.

— Серёжа, весьма логично! Это чем-то поможет тебе с твоей работой?

— Да. У меня возникло несколько идей. Буду проверять.

— Прекрасно. Благодарю. Нам ты здесь больше не нужен на сегодня. Занимайся. — Хорошо, профессор, пойду, закончу исследование. Всем хорошо оставаться! Он кивнул всем присутствующим и вышел.

— Как вам, товарищ Сахаров, ваш новый помощник? Спросил Квасьневский.

— Талантлив. Весьма талантлив. Уже несколько открытий. Я в этом направлении сколько лет смотрел! И не заметил. Ему же это удалось… чуть ли не через неделю, как он сюда заехал. У нас с вами, Олег Павлович, одна надежда, на талантливую и идейную молодежь. Больше надеяться не на что. Мир не спасут ни деньги, ни власть, ни конкуренция. Это всё от дьявола. Жизнь толкают молодые люди, манифестирующие Жизнь.

— Тут я с вами совершенно согласен.

— Профессор Сахаров! Оживился Алексей, до этого рассматривавший фотографии.

— А у вас есть калька? И карандаш?

— Конечно. Профессор отошел к шкафу и достал лист кальки. Держи.

Алекс отодвинул чашку, смел в сторону крошки от галеты и начал переносить на кальку фотографии.

Сахаров повернулся к Квасьневскому. — Олег Павлович, давайте прибор. Посмотрим, что и где вы намеряли.

Квасьневский пододвинул прибор поближе. Сахаров взял устройство, включил его и начал переносить цифры из него на небольшую карту Зоны формата А3.

— Такс, и что же мы тут видим? Сахаров взял в руки карандаш и начал им пользоваться как указкой.

— Смотрите, здесь повышен фон, здесь зашкал. Здесь снова зашкал. Странно. И на базе Чистого Неба зашкал.

В Районе Янтаря тоже всплески. А если их соединить? Смотрите, Олег Павлович, всплески похоже, если их соединить, то это лучи. Если соединить всплеск в районе Янтаря и вот этот всплеск, то он упрется в точку всплеска на базе ЧН. Странно. Да! И смотрите, вы пока добирались на машине, прибор тоже работал. Точность конечно, похуже, поскольку вы быстро двигались. Но всплески очевидны здесь, здесь и здесь. Мужчины увлеченно исследовали карту взглядами.

— Профессор Сахаров. Я закончил.

Алексей пододвинул к профессорам, склонившимся над картой, изрисованную тонкими линиями кальку.

На ней был очерчен контур самой антенны. А далее тонкими линиями были нанесены все контуры со всех фотографий разных диапазонов загадочного сияния.

Квасьневский посмотрел через плечо Сахарова на листок

— Твою ж дивизию!

Часть седьмая.

На двух профессоров смотрела идеальная октаграмма. Симметричная фигура из восьми лучей. Сахаров положил кальку на карту, расположив ее так, чтобы контуры антенны совпали. Оказалось, что один из лучей октаграммы смотрел строго на сияние под Лиманском. Другой, строго под 90 градусов, на их бункер. Профессора переглянулись. — Охренеть. Только и смог выдавить из себя Квасьневский.

Алекс не понимал, чему удивляются старшие, но понимал, что все весьма серьезно и здесь не до шуток.

— Олег Павлович. У нас, в районе Юпитера, есть то, что можно замерить прямо завтра же. Сияние Лиманска одним лучом показывает на нас. Значит мы можем здесь отследить поддерживающие всплески. Так же и со стороны антенны Чернобыль 2 на нас тоже направлен один из лучей. Что тоже говорит о наличие поддерживающего излучателя в нашем районе. И по маршруту вашего автомобиля тоже есть всплески в районе Железного леса, которые, если соединить, тоже приведут к нам. Вам придется завтра совершить пешую прогулку по округе и прибором замерить параметры излучения. Вот смотрите.

Они снова склонились к карте.

— Рядом несколько объектов, где предположительно могут быть ответные излучатели. Пройдитесь здесь, здесь, и вероятно… да, проверьте и эти направления тоже.

— Хорошо, профессор, просканирую.

— Хотя Олег Павлович, погодите, есть у меня идея. Прибор имеет очень слабую чувствительность к столь тонким излучениям. Нам бы его прежде улучшить. Что бы его придумать?

Сахаров в задумчивости почесал подбородок. Квасьневский не мешал размышлять ученому. Если не смыслишь в делах другого человека, то просто отстранись, чтобы не мешать, не шевелись, не отвлекай, не издавай звуков, просто внутренне сконцентрируйся на желании искренней своей помощи в успехе другого и жди. Алекс с Квасневским занялись последними галетами и остатками варенья, а Сахаров сосредоточенно умолк. Минут через десять мозгового штурма он неожиданно хлопнул в ладоши.