Дмитрий Власов - Сталкериада. Путь мага

Понаблюдав за болтами и прикинув, что вроде безопасно, Алексей осторожно двинулся в глубь. Сделав пару шагов, слегка побравировав перед собою, мол, смотри какой я смелый, два шага без болта прошел, он неожиданно получил удар в спину. Сидорович бросил ему в спину болт. Когда Алекс оглянулся, тот погрозил ему кулаком и показал зажатый в пальцах болт. И снова погрозил кулаком. Алексей кивнул головой, поправил на голове шлем и решил, что больше убеждать себя в смелости не будет.

Двигаться с каждым шагом становилось все сложнее. Всё тело налилось непослушной тяжестью. Каждое следующее движение Алексей делал как будто стоя в толще густого киселя. И этот кисель становился всё гуще и гуще и колыхался в разные стороны, норовя сбить Алекса с ног. Разряд конденсатора Алексей вызвал уже метрах в пятнадцати от края «Резца». У Алексея уже почти созрела надежда, что никаких выстрелов не будет. Но у «Резца» на этот счет было, по-видимому, своё личное мнение на мысли Алексея. Аномалия дождалась, пока нагло ползущее тело расслабиться и перестанет ждать опасности. И в самый неожиданный момент показала всё, на что способна. Алексей оглох в первый же миг электрического выстрела. Не успев ни подпрыгнуть, ни присесть ни даже шарахнуться от взрыва. Остальные две трети секунды, за которые мощнейший высоковольтный разряд толщиной в руку Сидоровича, прямо перед лицом соединил собою две противоположные стены и мгновенно рванув вверх достиг верхнего края расщелины и исчез, Алексей уже услышал внутри черепа, уши оглохли окончательно и больше ничего не передавали. К такому он был не готов. Зато видимость расщелины достигла идеальной прозрачности. Алексей видел все трещинки, все выемки и горбики на стенах, которые были в высоту уже метров по пятнадцать. Он видел и дальний край расщелины, к которой двигался. Это была не просто расщелина. Она вгрызлась в глубь холма ещё метров на пятьдесят, и её верхняя часть плавно понижаясь под углом к поверхности, на которой стоял Алексей, сформировала в далекой глубине холма нечто наподобие дыры. Как показалось Алексею, дыра окончилась пустым пространством. Возможно, что там была большая пещера. Или помещение. Всё это видение проскочило перед ним за вторую секунду после разряда конденсатора, и оглушенный Алексей снова остался один на один с мощнейшим давлением псиполя аномалии. Кое как собрав волю в кулак, он принялся пытаться вызвать в памяти образ разгневанной и ненавидящей матери. С каждым новым шагом удержать образ было все сложнее. Потом он потерялся. Снова был разряд. Уже без страха и какой-либо внутренней реакции. Перед ним была мать. Она смотрела на него, лежащего детской кроватке. Он хотел есть. Очень сильно хотел есть. Голод был до безумия сильный. А в глазах напротив была безумная ненависть. Алекс ощущал страх и голод. Голод и страх. Безумная петля внутренних ощущений. Это все, что он тогда испытывал. Две противоположные истины. Потом его прижали к груди и он с безумной жаждой начал сосать молоко, и снова разряд конденсаора. Алексей висел где-то в пустоте и видел сразу множество своих жизней. Эти жизни как рулоны кинолент, располагались друг над другом в виде столба, уходящего в обе стороны от Алексея исчезая в бесконечной дали. Те бобины, которые были рядом, Алексей практически не видел в них отличий. А вот те, что были далеко друг от друга, штук в тысячу, отличия по сценариям своих жизней Алексей видел отчетливо. Вот его мама счастливая, подбрасывает его вверх, он радостно кряхтит, а вот в этой бобине ему читают сказки папа с мамой на два голоса. Практически спектакль. А вот там, почти в самом низу, на грани видимости бобин с плёнкой его жизни, в той бобине война и его вместе с семьёй убило бомбой, а вот здесь нет возле Чернобыля атомной станции, а вот… и так до бесконечности. Ни эмоций, ни удивления Алексей не чувствовал. Внутри был только холодный анализ и логика. Не понимая, что делать, он просто попробовал перетащить образ из жизни, где мама подбрасывала его вверх, а он радостно пытался смеяться так же красиво, как это делает она, в свою бобину. Он очнулся от резкого запаха, ударившего ему в нос. Сидорович водил у него под носом ваткой, смоченной в нашатыре. Голова раскалывалась от боли настолько сильно, что понять, где он и что с ним, было практически невозможно. Не имея сил сопротивляться боли, он повалился набок и забился в конвульсиях. Рвотный рефлекс вывернул его наизнанку. Минут пять Сидорович и Квасьневский держали его как держат эпилептиков в приступе, не давая задохнуться. Потом Алекс затих. Ему начало легчать. Его отпоили горячим чаем, который Сидорович притащил с собой в термосе. Потом Алексей принял пару порций уже знакомого травяного отвара. Ещё полчаса он просто отлёживался, наблюдая, как головная боль из острого раскаленного лезвия, проткнувшего голову от лба до затылка, превращается в глухие удары молотом по голове. Сидорович в это время умудрился пройтись в «Резец» и подобрать пару артефактов. Оказалось, что перед отправлением Алекса в глубь, он в рюкзак к самописцам втихаря положил включенный детектор артефактов. И тот, пока Алексей шел в глубь расщелины, всё время работал. И не даром. Устройство выбило в нашу мерность два артефакта. «Вспышку» и «Батарейку». Весьма полезные артефакты, которым Сахаров наверняка будет рад. Увидев это, Квасьневский только покачал головой из стороны в сторону. — Вы, Сидорович, ещё тот жук. Сидорович улыбнулся. Дорога обратно к бункеру оказалась для Алекса настоящей пыткой. Часто, то Сидорович, то Квасьневский оказывались рядом, поддерживая его под руку. Алекс не мог понять, зачем они это делают. Ведь вроде же бы он ровно идет. Но ему это только казалось. В бункере ученых Алекс добрался до кровати и вырубился. Проспал он больше тридцати часов. К тому времени, когда разогретый и взбодренный контрастным душем, он добрался до дубового стола, Сидорович и Квасьневский уже вернулись от Кулибина. Сахаров весь сиял от счастья. Его настроение Алексей понял чуть попозже. Когда Сидорович рассказал за их поход на термоаномалию. Купив взрывчатку у Будулая, они добрались до Кулибина. Потом Кулибин снова их провел к скрытым под землёй термоаномалиям. Взрывчатки хватило. Выброс оказался очень мощным. Видимо магма в капсуле была под очень высоким давлением. На высоту приблизительно метров в пятнадцать взметнулась вся почва с участка радиусом метров в пять. Магмы вытекло весьма много. Потом два часа они бродили с детекторами по этому кипящему пеплу и искали осколки. Сначала нащупали небольшой «Обсидиан», а потом по другим диапазонам выловили два крупных и четыре мелких артефакта «Гиена». Алексей молча и отстранённо слушал рассказы. Ни эмоций, ни интереса это у него не вызвало. Он вообще ощущал, что эти люди вокруг для него никто. Их интересы ему безразличны. Разве что благодаря им он жив. Да и то до поры до времени. Еда была тоже никакой. Да. Вкус был. Но смысла от этого не было никакого. Когда все насытились, Алексея попросили рассказать все, что он помнит. Пересказал он это тоже безразлично, холодно. Как будто держал слово на похоронах своего недавнего врага. Вспомнил и про тоннель и про множество своих жизней. На следующее утро ему немного полегчало. Эмоций стало несколько больше. Он начал узнавать ощущения от взаимодействия тела со своей жизнью, но издалека и отстранённо. Как будто он присутствовал в своем теле наблюдателем, и со стороны смотрел, как и что оно ощущает и испытывает. Как и что хочет и желает его тело.