Владислав Выставной - Месть Зоны. Рикошет

Старичок хитро улыбнулся, кокетливо поковырял тросточкой в пыли под ногами. Сказал уклончиво:

– Этот вопрос я задаю себе столько, сколько себя помню. Кто я, зачем пришел в этот мир, куда двигаюсь? Встречный вопрос: а вы кто?

– Я… – Малец моргнул. – Физик. Я в Институт ехал, а попал сюда.

– Удивительное дело, – оживился старичок. – А я как раз покинул Институт – но все равно попал сюда. Жизнь полна парадоксов, не находите?

– Пожалуй… – Парень лихорадочно пытался сообразить, что происходит.

Незнакомец уже не казался ему таким уж старым: он скорее играл роль этакого импозантного старика, а сам же был на самом деле мужчиной средних лет и вполне в хорошей физической форме. Он явно наслаждался произведенным эффектом.

– Значит, вы тоже ученый? – спросил Малец, чтобы не молчать. – Раз вы прибыли из Института. Здесь что же, экспедиция?

Вопрос был идиотский. Но при этом вполне логичный: откуда посреди Зоны взяться ученому, если не в составе специальной экспедиции? Правда, ученые подходили к делу серьезно и уж точно не отправлялись в эти места в столь странном виде. На институтском сотруднике как минимум были бы защитный комбинезон и маска, но чаще они ходили в Зону в герметичных химкостюмах с избыточным давлением внутри – чтобы не тащить в стерильные помещения Института всякую заразу из Зоны. Оттого институтских и бесили выходки сталкеров, плюющих на элементарные правила безопасности.

Этот же пижон не вписывался в образ научного работника. И старичок подтвердил подозрения парня, отмахнувшись:

– Да какая там экспедиция? Я тут живу. И знаете что? Я приглашаю вас с друзьями к себе. В гости.

Разговор стал отдавать безумием. Только светских визитов посреди Зоны им не хватало.

– Спасибо, конечно, – начал было Малец. – Но…

– Мне не отказывают. Вас с друзьями проводят.

Незнакомец отбросил любезный тон, его голос стал отдавать металлом. Развернувшись, он пошел прочь, поигрывая тросточкой, как старорежимный пенсионер на прогулке. А рядом с Мальцом появились двое.

Если до этого ему страшным казался Клещ, то теперь пришлось пересмотреть свои представления. Две сутулые, словно изломанные фигуры были начисто лишены кожи. Багровые мышцы вместе с сухожилиями и прочими анатомическими подробностями были открыты всем ветрам. Особенно жутко выглядели лица – без щек, век, с выпученными, налитыми кровью глазными яблоками. Липкие от сукровицы руки схватили парня, и он лишь успел заорать, чтобы услышали ничего не подозревающие спутники:

– Засада! Спасайтесь!

Короткий и точный удар в темя оборвал его крики. Малец провалился во тьму.

Очнулся он от резкого, но вполне знакомого запаха нашатырного спирта. Помотал головой, пытаясь увернуться от назойливой вони. Попытался открыть глаза, но перед ними все еще плыла мутная пелена.

– Что случилось? – сипло пробормотал он. – Где я?

Ему не ответили. Сильные руки подняли его (оказывается, он лежал) и усадили в какое-то на редкость неудобное кресло. Зрение постепенно обретало четкость, и вскоре удалось разглядеть серые стены и низкий потолок просторного, хорошо освещенного помещения. Длинные столы, приборы, мерцание мониторов. Но главное – операционный стол с характерным мощным светильником над ним. Все это – хочешь не хочешь – кого угодно заставило бы нервничать.

Малец дернулся, попытавшись встать, и не смог. Руки и ноги были крепко привязаны к креслу пластиковыми ремешками. Он принялся крутить головой, пытаясь понять, кто это ходит и звякает чем-то металлическим у него за спиной.

– Что все это значит? – Голос его должен был изображать возмущение и угрозу, но прозвучал жалко. – Кто вы такие?

В поле зрения показалась стройная женская фигура в синей медицинской форме. Малец выдохнул с облегчением: руки, выглядывающие из рукавов униформы, были обыкновенные, покрытые нормальной человеческой кожей, как, впрочем, и шея, видневшаяся из-под короткой стрижки. Женщина стояла к нему спиной, возясь с какими-то медицинскими инструментами.

– Вы так и будете меня игнорировать? – чуть осмелев, с нажимом сказал Малец. – Что здесь у вас за тайны такие?

Будто только теперь услышав его, незнакомка обернулась. Парень не смог удержать сдавленного возгласа.

У женщины не было лица. В смысле, совсем не было: ни глаз, ни носа, ни рта. Сплошной кожный покров, туго облегающий выпуклую поверхность под ним. Уши были на месте, но от этого, как говорится, легче не стало. При этом создавалось впечатление, будто безглазое существо прекрасно видит пленника и ждет новых вопросов.

– Что б меня… – выдохнул Малец. – Ты вообще кто?

Странно было ждать ответа от того, кто не имеет рта. Тем не менее ответ прозвучал:

– Впечатляет, не правда ли?

Голос был знакомый. Он принадлежал тому самому импозантному старичку. Точнее, тому, кто прикидывался импозантным старичком. Он тихо вошел через боковую дверь и теперь любовался произведенным эффектом. Правда, теперь он был без трости и шляпы, зато в белом халате, накинутом на плечи.

– Я знал, что вы оцените, коллега. Условно коллега, разумеется. Вы физик, я биолог, но, тем не менее, оба мы понимаем силу и значение научных достижений в нашем безумном мире.

– Я не очень понимаю, в чем значение таких достижений, – с трудом проговорил Малец. – Люди без кожи, без лиц…

– Это не люди, – довольный произведенным эффектом, ответил хозяин этого странного места.

– Мутанты?

– Можно сказать и так. Но это верно только отчасти. Это генетические конструкты. Творения моих рук, так сказать.

– Жуткие творения.

– Это только на первый взгляд. Ничуть не страшнее современных гламурных красавиц, под внешностью которых прячутся тупые существа с атрофированными совестью и разумом.

– Сильно сказано. – Малец снова украдкой поглядел на безликое существо, продолжавшее спокойно и уверенно возиться с приборами. – А эти эксперименты – они разрешены официально? Это же евгеника, как я понимаю, а она вроде как не в почете.

– Вы неплохо осведомлены в вопросах биологии, хоть и физик. Разумеется, разрешения на такие работы в большом мире получить нереально. И потому я здесь – на бывшей экспериментальной станции Института. Официально она считается погибшей в результате взрыва кислородных баллонов – как, впрочем, и я вместе с ней. А покойники не нуждаются ни в каких разрешениях. Как вас звать, молодой человек?

– Малец… – проговорил парень, осознав, что почему-то не может вспомнить свое настоящее имя.

– Забавное прозвище. Ну, тогда я – Скульптор. Так меня за глаза называют. Ибо я леплю из всякого биологического сора новые прекрасные формы.

– Вот как… Значит, вы вовсю проводите нелегальные опыты?