Поселягин Владимир - Слово чести [СИ]

— Эй, русские есть?

— Кто это? — услышал я вопрос.

— Штабс-капитан Волков, разведка. Если хотите уйти к нашим, выходи по-тихому и за мной. Быстро, не советую медлить.

Собрались все, и я довёл их огородами до основной группы, где передал подпоручику приказ на возвращение. Шли напрямки, обходя разные стоявшие части. Я двигался впереди налегке, мешки передал солдатам, сам ящик тот нёс, и если нас засекали, сообщал пароль на сегодня, от патруля узнали, пару раз на секреты выходили, три раза часовые и один раз патруль был. Так и шли дальше, пока не добрались до передовой. А позади ракеты взлетали, видимо убитых в штабе обнаружили. К счастью, охотники того полка что тут стоял, нас действительно ожидали на нужной тропке, они и провели на ту сторону, что прошло вполне буднично и спокойно. Транспорт что нас доставил находил тут. Я уже переоделся в свою офицерскую форму, не забыв прихватить и трофейную, со всей амуницией и оружием, мало ли где приходится. Ну и мешки с документами, знаменем и полковником. Взял двух солдат для охраны и на пролётке немедленно выехал обратно в Лодзь. Подпоручику велел устраивать людей на ночь, а с утра, как выспятся, выезжать следом. Тех, кого мы вывели к своим, местные уже приняли, они из одной дивизии были, только из другой бригады. Там сейчас разбирательство началось, точнее на утро перенесли, как те в плен попали.

Я же утром, восемь утра было, сменив один раз лошадей по пути, добрался до города. Сразу подъехал к штабу и сдал всё сослуживцам из разведотдела, и достал знамя. Те и так наличием полковника шокированы были, а тут ещё и знамя, и в этот раз дивизии. С начала войны всего два знамени захвачены были, и оба раза мной. Полковник, увидев своё знамя, только и мог что ругаться, он о его похищении только сейчас узнал, никто кроме меня не знал пока я его тут из мешка не достал. Тут и командующий поспешил прийти, полковника увели на допрос, тот сломался, увидев знамя, пачки штабных документов тоже унесли на изучение, знамя забрали, командующий же поблагодарил меня, пообещав соответствующую награду. Я лишь напомнил о своём прошении о переводе. Оказалось, бумажка до него не дошла, видимо не успели подать, но пообещал подумать. Майор, начальник разведотдела, что это слышал, делал мне какие-то знаки, глазами играл, но я не обратил на него внимания, я с ним служить не собирался. Неприятие к тому сразу стало развиваться как он меня строить начал на пустом месте. Мои слова что разведка это не моё, намекнув что с начальником не сработались, была командующим принята. Дальше я писал рапорты, майор не мешал, ушёл в штаб, два часа убил на это, часто отвлекали, но написал. После этого меня наконец отпустили отсыпаться, сам начальник разведотдела и отпустил. Наградной лист я написал, на того солдата что в немецкой форме был со мной в деревне, остальные особо и не поучаствовали, значит наградами баловать нечего. Это не мои люди. А добравшись до места постоя, отмахнулся от своих, всё позже, слишком устал, помылся под ведром, и рухнул на кровать, вырубившись.

Дядька всё же успел основные новости сообщить, пока я мылся. Иносказательно, всё же денщик присутствовал, тот посетовал на разгулявшихся польских бандитов, что этой ночью зверки избили, напав, на начальника кадрового отдела армии. Только не ограбили почему-то. Обе ноги сломаны, пальцы право руки размозжены, другая рука в двух местах сломана, челюсть вдребезги, и ещё исхлестали кнутом. Жёстко, но необходимо, совсем тут страх потеряли, думают, что чем выше чин, тем он больше неприкасаем. Приходится вот так меры принимать, показывая, что все мы по земле ходим, и все мы смертны. Да, ещё наставник сказал, что пара телеграмм пришли, от стряпчего и редактора газеты «Патриот», но это уже потом прочитаю, как проснулась. Приказ я отдал, будить меня в пять часов дня, шести часов мне вполне хватит выспаться.

Когда я проснулся, то потянулся с довольным видом. Меня дядька сам разбудил, мягко тряхнув за ногу. С опаской, мог и нож получить. Я на резкие попытки пробуждения несколько неприятно реагирую. Подтвердив, что всё проснулся, велел через час завтрак подавать, и несколько секунд лежал, заложив руки за голову. Мир снова обрёл краски, потерянные после перехода фронта. Там как будто я не сам участвовал, хотя каждое своё движение помнил, а как будто статистом был и просто наблюдал за интересными приключениями. Сейчас же всё вернулось, краски, обоняние, да всё. Так что с хорошим настроением поднявшись, я сделал в саду зарядку, в одних кальсонах был, потом с дядькой поборолись, по серьёзному, и на шашках минут пятнадцать помахались. Завтрак уже готов был, поэтому сходил, умылся повторно, и за стол. Дядька скорее ужинал, а для меня завтрак. При этом я ночью собирался в своей постели провести, не хотел, чтобы день и ночь спутались.

После завтрака покидать место постоя я не планировал, часов в восемь вечера скатаемся искупаться, денщику я уже велел запрячь пролётку, а пока изучал телеграммы. Сегодня я не планировал посещать штаб армии, мне отдых дали до утра завтрашнего дня, так что сейчас моё время, и посещать разведотдел и видеть майора, к которому у меня неприязненные чувства, как-то не хотелось. А пока я спал, пришла ещё одна телеграмма, уже от директора завода, видимо и до него дошла информация где я нахожусь, так что стал изучать поступившую информацию. Начал с сообщения стряпчего. Оно не было длинным, телеграммы — это не письма, на несколько страниц не напишешь. Хотя нет, можно, но это долго и дорого, а тут кратко даётся самая важная информация. Так вот, тот сообщал что французы продлевать закупку на моём заводе касок и котелков не будут, хватит и того что у себя будут производить, так что получат то за что уже заплатили, и адью. Останутся одни отчисления, да и то на мой счёт во Франции. Зато удалось заинтересовать японцев и англичан, провести презентацию за наш счёт. Тот ожидал моих распоряжений на этот счёт. Подумав я дал добро, причём чтобы англичанам отправлялись каски с девизом завода на английском языке. Пока те просто закупить хотят амуницию, насчёт покупки лицензии молчат. Всё конечно было написано более кратко, просто это я дал такую развёрнутую информацию.

Ладно, по стряпчему закончили, теперь редактору. Тот сообщил что Егор благополучно добрался, просто сказал, что курьер доставил посылку. Первая статья уже вышла, вызвав бум продаж газеты. Выпустили второй тираж в два раза больше, за час всё расхватали, даже не осталось отправить тиражи в другие города, и на следующий день тираж в три раза больше, и всё раскупают, теперь следующую газету готовят к выпуску со второй моей статьёй и фотографиями, она завтра выходит, также ожидается большая раскупка газеты, поэтому сразу будут распечатывать в больших объёмах, в три раза больше чем обычно, если что, ещё допечатают. В этот раз газета солидно заработала, вышла на самоокупаемость. Сейчас спешно для типографии бумагу закупают, а то не хватает тех поставок что обычно были. Егор пока в столице, дождётся выхода второй статьи и с пачками газеты вернётся к нам. Ну и заодно курьеров поищет, о чём редактор пока не знал. Сообщение же директора завода было в том, что их посещали сначала жандармы, не найдя ничего предосудительного, после этого приезжала комиссия от военных. Производство смотрели. Однако о причинах прибытия, хотя там было аж три военных инженера, так и не сообщили. Пустить пришлось всех, и у жандармов, и у военных были постановления на осмотр, подписанные довольно высокопоставленными лицами и мои подчинённые струхнув дали добро, пустили и всё показали. Надо бы им гайки закрутить и охране тоже, совсем мышей не ловят.