Игорь Черепнев - Бешеный прапорщик: Вперед на запад

– Кстати, вон там тоже мои люди. – Кивком показываю оберсту на повернувшийся ствол носового орудия броневика, стоящего неподалеку на соседнем пути. – На такой дистанции не нужно быть даже артиллеристом, чтобы попасть по вагонам. И стоит там что-то достаточно убийственное калибра где-то шесть сэмэ… Как вы думаете, двух или трёх минут хватит, дабы устроить здесь небольшой погребальный костер, чтобы вашим солдатам удобнее было попасть в Вальгаллу?.. Для этого мне нужно только резко опустить руку вниз… Даю вам минуту на размышление…

Вся троица пытается испепелить меня взглядами. Вот так-то, господа германцы, ваша здесь не пляшет. Вот, уже торговаться начинаем…

– Какие мы имеем гарантии? – Оберст медленно, как бы через силу, произносит эти слова, затем после секундной паузы добавляет: – И как вы оцениваете свои шансы остаться в живых, если начнется стрельба?

– Я даю вам слово офицера, что в случае добровольной сдачи никто вас пальцем не тронет. Что же касается меня лично, в свое время я достаточно долго общался с одним японцем. Он рассказывал мне о кодексе чести самурая… Там есть хорошая фраза: «Если воин стоит перед выбором жить или умереть, он должен выбрать смерть»…

А всё равно стрёмно! Кто-нибудь случайно нажмёт на спусковой крючок, тут такое начнется!.. Хотя я это вряд ли увижу. Как там тот римлянин говорил?.. «Пока я жив, смерти нет. Когда она придет, я умру. Значит, мы с ней никогда не встретимся».

Отпущенное время подходит к концу, фон Керн наконец-то принимает правильное решение. Медленно расстегивает кобуру и достает свой люгер. Офицеры позади него начинают что-то зло бурчать вполголоса.

– Что я должен сделать дальше?

– Во-первых, отдать письменный приказ о сдаче, передать знамя, полковые документы, казну и печать… – При этих словах немец набычивается и сжимает кулаки, но, видя моё покачивание головой, сникает и как будто сдувается. – Во-вторых, солдаты по команде своих командиров выходят поочередно из вагонов и с поднятыми руками идут вон в те пакгаузы. Офицеры могут оставить при себе личное холодное оружие, всё остальное вооружение остается в эшелоне… Поймите, герр оберст, вы проиграли. Но теперь только от вас зависит, умрет сейчас тысяча подданных кайзера или останется в живых.

– Хорошо… Мы сдаемся… Хотя со мной следует только первый батальон… – Полковник всё же подчиняет эмоции жесткой логике. – Майор фон Виттель, подготовьте приказ… И передайте этим русским офицерам штабную документацию и всё остальное… Только знамя полка вы не получите. – На его лице мимолетно проскальзывает язвительно-торжествующая усмешка. – Уже почти год полковые и дивизионные знамена хранятся в штабах корпусов…

Штабной вагон уже под охраной двух унтеров, последний немецкий солдат, пройдя мимо редкого оцепления из свободных штурмовиков, скрывается в темноте склада. Германский полковник, закаменев стоявший всё это время рядом, поворачивается ко мне.

– Вот и всё… Теперь вы позволите мне побыть несколько минут в одиночестве?..

Он не торопясь, тяжёлым шагом уходит за один из пакгаузов, на ходу доставая из кармана портсигар. Кивком прошу Пепеляева присмотреть за немцем и иду учиться управлять железнодорожным «танком». Но дойти не успеваю, от складов слышится негромкий одиночный выстрел. Поворачиваю и несусь обратно.

Полковник лежит на земле, на груди расплылось темное пятно, в руке зажат маленький маузер, Анатолий Николаевич растерянно стоит рядом с начальником штаба майором фон Виттелем и еще несколькими офицерами, почти мгновенно приведенными сюда, чтобы не возникло лишних вопросов и, как следствие, – эксцессов, сопровождающихся обильной кровью и уже ненужными жертвами… Наверное, фон Керн когда-то тоже слышал о Бусидо… или посчитал, что так достойно смоет свою вину за сдачу полка…

Гансов закрыли в пустом пакгаузе, не забыв даже про санитаров, если кому-то слишком нервному станет хреново. И, для большего спокойствия, поставили под ворота пустой ящик из-под взрывчатки, найденной в одном из вагонов, навесив сверху гранату на растяжке и предупредив новоявленных пленных, что неосторожная попытка улизнуть приведет к большому взрыву и массовой гибели запертых людей. Сам тротил перекочевал до лучших времен в мешок и уютно устроился в броневагоне. Разобраться с устройством трофейного агрегата оказалось не очень трудно, нужно было просто запустить один из движков, затем, после небольшого разгона, через довольно хитроумную муфту сцепления подсоединить его близнеца. Обо всем этом поведал в качестве подсказки один из членов немецкого экипажа, удачно, как он посчитал, променяв свою искренность и желание помочь ближнему, даже одетому в форму противника, на благополучное попадание в плен вместо рискованного пребывания в заминированном складе. Под его бдительно-услужливым присмотром я уже пару раз завел первый движок и собрался прокатиться пару десятков метров туда-сюда-обратно, осваиваясь с новой техникой, но мне помешали два штабс-капитана, явившиеся на «военный совет в Филях».

– Господин капитан, вверенный мне эскадрон к выступлению готов! – Дольский пребывает в отличном расположении духа и по привычке начинает валять дурака. – Но у нас с Анатолием Николаевичем есть некоторые соображения по поводу дальнейших действий. Если соблаговолите отвлечься от этой гигантской груды железа, мы готовы их озвучить.

– Анатоль, ты хоть когда-нибудь можешь быть серьёзным? Дальнейшие действия как раз сейчас и будем обсуждать. Задание выполнено, штаб со всеми обитателями уничтожен. Но… Если мы сейчас уйдем, скоро здесь снова будут гансы. Ты же видел карту. Они уже слышали стрельбу в Барановичах и наверняка попытались связаться со штабом, который молчит, как рыба. Немцы войдут в город, освободят пленных на станции, подтянут артиллерию, и нашим придется их выбивать отсюда большой кровью. Поэтому я предлагаю оставаться здесь до подхода сибиряков.

– Денис Анатольевич, я вообще-то не отношу себя к трусам, но у нас под рукой всего две с половиной сотни солдат против полка, как минимум. И не далее как в пяти-шести верстах четыре германских корпуса. – Пепеляев пытается воззвать к голосу разума и при этом «не потерять лицо». – Германцы просто возьмут нас количеством!..

– Названные вами соединения сейчас грызутся с нашими десятым, двадцать пятым, Гренадерским и прочими корпусами и вряд ли хоть одна германская рота будет снята с позиций. Но вы правы, под городом стоит несколько эрзац-батальонов, сапёры, обозники и прочая тыловая обслуга в качестве резерва, и очень скоро в окрестностях гансов будет больше, чем блох на собаке. И не в самом хорошем расположении духа. Они действительно смогут задавить нас серой массой цвета фельдграу. Но только в том случае, если мы примем их условия игры и ввяжемся в традиционный бой, начнём занимать оборону и так далее. Тогда нас можно будет расстрелять из пушек, кстати, заодно с мирным населением, и потом триумфально войти в город… – Держу небольшую паузу, после чего делюсь с собеседниками своими авантюрными мыслями. – А вот если мы будем тормозить их из засад на подходах, вряд ли они смогут что-то этому противопоставить…