Игорь Черепнев - Бешеный прапорщик: Вперед на запад

– А что, есть и те, кто против?

– Так точно, господин капитан, – хрипловато от волнения подает голос новоявленный поручик. – Восемьдесят один человек отказались… Они сами еще год назад добровольно сдались в плен… И теперь вот…

– Андрей Андреич, давайте без официоза. – Надо хоть как-то подбодрить человека. – Скажите, вы готовы принять командование батальоном? Честно, положа руку на сердце.

– Да! – ответ уверенный и не дающий ни капли сомнений. – Готов… У меня к ним за последний год большие счеты. И у остальных – тоже… Долго рассказывать…

– Хорошо, вы ведь лучше знаете людей, сможете разбить на роты и взводы?

– Конечно… Денис Анатольевич… Тем более, уже почти что сделано. Осталось в паре случаев со взводными унтерами решить – и всё.

– Добро. Значит, семьсот шестьдесят три минус семнадцать, минус девять и минус восемьдесят один… Получается шестьсот пятьдесят шесть. Три роты по двести с чем-то человек. Командирами рот ставьте прапорщиков. Формируйте колонны и выдвигайтесь на Полесскую станцию. Организуете получение трофейного оружия и сухого пайка из германских запасов. Предупреждаю сразу – сначала по банке тушенки и пачке галет на троих, иначе замаетесь животами, и бойцы из вас будут никакие. Вопросы есть?

– Я буду и ротным и батальонным одновременно. С вашего разрешения. – Мехонин тут же поясняет свое решение: – Один из прапорщиков – артиллерист. Роту не потянет…

Ух ты! Кажется, я знаю, кто будет из пушек в броневагоне стрелять!.. Приятная новость тут же улетучивается со следующим вопросом поручика:

– Что делать с остальными? Ну, кто не захотел…

– А ничего. Найти подвал, из которого не смогут убежать, и запереть там. Не хватало еще, чтобы кто-то снова к германцам перебежал с ценной информацией. Единожды предавший… ну и так далее.

В глазах Мехонина читается явственное сомнение, но возражать он не решается и убывает к только что родившемуся подразделению.

– Денис, может быть, действительно поговорить с ними? Мало ли что там было? – Анатоль негромко сеет сомнение в только что отданном распоряжении. И оказывается прав. В куче навоза тоже можно найти что-нибудь стоящее…

Восемьдесят один человек… Четыре шеренги по двадцать человек, окаймленные оцеплением «кентавров»… Больше чем полторы сотни глаз смотрят, ожидая, что я им скажу. А ничего особенно приятного я им сказать не могу…

– На время боя все вы будете закрыты в каком-нибудь подвале. В случае попытки выбраться охрана будет стрелять без предупреждения. – Охраны как таковой по определению не будет, у меня каждый человек на счету, но им об этом знать не обязательно. – Потом разбираться с вами будут жандармы и военно-полевые суды.

Недовольный гул прокатывается по шеренгам, штурмовики подобрались, готовясь пресечь возможные эксцессы…

– Вы все здесь стоящие добровольно сдались в плен врагу!.. То есть изменники присяге, дезертиры и перебежчики! Что еще вы заслужили?..

– Вашбродь, дозвольте обратиться! – Из третьей шеренги раздается злой выкрик. – Разобрались бы сначала, чем нас лаять!

– Кто там такой смелый? Выйти из строя!

Расталкивая впереди стоящих, на всеобщее обозрение выходит чернявый усач в потрепанной форме и разбитых сапогах.

– Ко мне!

Солдат, пытаясь изобразить строевой шаг, подходит и хрипло рапортует:

– Вашбродь, младший фейерверкер Новиков по вашему приказанию явился!

– Ну, давай с тобой и разберёмся. Рассказывай, как в плен попал.

– А с год назад. Туточки неподалеку, под Колдычево наша батарея стояла. Четыре трёхдюймовки, да по пятнадцать снарядов до каждой. И батарейный расписку дал начальству, што не будет стрелять до ихнего приказа, он сам нам говорил. А когда германец в атаку попёр, он приказал все их выстрелить, штоб пехотку нашу бегущую прикрыть, а када на нас германцы набежали, сказал, мол, сдавайтесь в плен, ребята. А сам за кустики сиганул и из пистолетика-то и застрелился. А у нас по одному-два патрона на винтарь было. Вот мы их выстрелили, а затем лапы вверх и подняли…

– Правду говоришь? – Подхожу почти вплотную к пленному. – Смотреть в глаза и отвечать!..

– Правду!.. – выдыхает тот, не отводя взгляда, и я ему почему-то верю.

– Кто-то ещё из твоих батарейцев здесь? – Дожидаюсь утвердительного кивка и продолжаю: – Вызывай сюда.

– Серёга, Петруха, Минька, Семёныч, сюда идите!..

Из строя выходят четверо солдат и становятся рядом, ожидая решения своей судьбы.

– Воевать будете?

– Да!.. Так точно!.. – ответы звучат вразнобой.

– А почему не вышли, когда всем предлагали?

– Ну, так поручик сказал, што из наших ему добровольцы не надобны, – отвечает за всех Новиков.

– Ну, ему не надобны, мне пригодитесь… В строю есть ещё кто так же попал?

– Никак нет, были люди, но щас они в бараке, лежачие… – ответ фейерверкера следует после нескольких секунд раздумий.

– Добро. Сейчас идёте к поручику Мехонину, докладываете, что вы пока будете с батальоном, а потом я вас заберу. Выполнять!..

Оставляю Дольского хозяйничать в лагере и возвращаюсь на станцию. Причём очень вовремя. Обе группы пепеляевских разведчиков уже у ворот и готовы трогаться в путь, а у меня возникла одна интересная мысль, как попытаться нейтрализовать некоторые преимущества гансов в предстоящем бою. Не факт, что получится, но попробовать стоит. Поэтому притормаживаю готовых двигаться бойцов, посылаю одного из них за Анатолием Николаевичем, который, впрочем, почти сразу же находится, и провожу последний инструктаж командиров групп:

– Значит так, группы имеют задачу блокировать мосты через Щару и не пропустить эшелоны по железной дороге к Барановичам. На мой взгляд, лучше всего расставить пулемёты по обе стороны от пути, замаскироваться, подорвать два-три стыка рельсов сразу за мостом и дожидаться поезда. Подрывники своё ремесло знают, постараются сделать всё незаметно. Поэтому, скорее всего, паровоз и один-два вагона сойдут с рельсов, остальные останутся на мосту, заперев проход. Германцы попытаются высадиться из вагонов, что будет им очень неудобно, вот тут их и валите. Да, не забудьте про охранение с флангов, а то найдутся еще особо настырные гансы, переправятся вброд где-нибудь неподалёку и попытаются вас смять… В общем, всё, ученого учить – только портить. Одна группа может выдвигаться, вторая задерживается на пять минут. За это время, фельдфебель, найти среди трофейных лошадей экземпляр похуже, оседлать и ждать пассажира. Возьмете с собой одного из пленных офицеров, с завязанными глазами вывезете его за город, там отпустите…

– Что задумали, Денис Анатольевич? – интересуется Пепеляев, шагая вместе со мной в сторону складов с пленными. – Зачем вам этот офицер?