Вячеслав Кумин - Рой

«Скорее всего, так оно и будет, – подумал он с некоторой обреченностью. – Меня будут нагружать до максимума, что называется проверять на излом, чтобы узнать, сколько операционных вмешательств может выдержать человек, причем не только в физическом, но и психическом отношении, ибо я рискую сойти с ума раньше, чем сломают мое тело…»

Но помимо развития собственных ментальных сил, на Владиславе испытывались и различные медикаменты. Его пичкали как так называемыми допинг-усилителями ментальной активности, так и гасителями. Некоторые препараты сбивали пси-силы до нуля, при этом у Роева возникало ощущение, что его лишили какого-то органа чувств или конечности. Оказывается, он очень быстро привык к новым возможностям и без них чувствовал себя калекой. Это как пришить полноценный обезьяний хвост, научить им пользоваться, а потом снова отрезать.

Разными препаратами-блокираторами накачивали и подопытных людей, проверяя их устойчивость на пси-атаки со стороны Владислава.

Помимо медикаментозного блокирования сил, испытывались и инструментальные возможности блокирования пси-воздействия. Роеву на голову надевали шлем, таким же образом защищали подопытных от него…

29

Все-таки в какой-то момент операции стали сказываться негативным образом на здоровье Роева. В конце концов, мозг – слишком нежная субстанция, чтобы в ней слишком долго можно было колупаться без отрицательных последствий, даже несмотря на продвинутую медицинскую технологию.

После пятой операции уровень ментальной активности повысился до ранга «В-1», вплотную приблизившись к «А». Прогресс пси-способностей, на первых порах шедший семимильными шагами, резко застопорился. В принципе этого следовало ожидать, у всякой модернизации есть определенный порог, после которого характеристики модернизируемого объекта не растут, а начинают падать.

Так случилось и у Владислава.

С использованием допинга он наконец смог «подключиться» к твари и посмотреть на мир через ее органы зрения, услышать, ощутить запахи и осязать… тут-то его и накрыло. Мозг словно разорвало пополам, и у Роева приключилась падучая, то бишь приступ эпилепсии со всеми вытекающими, но меддроид оперативно затащил его в медкапсулу.

Начавшиеся у подопытного серьезные проблемы со здоровьем отнюдь не остановили Эхинацею. Как Владислав и предполагал изначально, она решила проверить предельные возможности человеческого организма. После серьезного лечения и проведения серии тестов последовала шестая операция, а потом и седьмая. Но седьмая операция, несмотря на то что был засчитан ранг «А-10», в плане прогресса пси-способностей практически ничего не дала.

Хотя как посмотреть. Развитие пси-возможностей пошло в другую сторону. В плотном контакте Роев смог считывать не только эмоции, но и мысли, пусть и поверхностные, те, которые возникают по ходу разговора, какие-то желания… хотя у других подопытных они, как, собственно, и у него, не отличались особым разнообразием; в эмоциях преобладали страх и безнадежность, а в мыслях желание, чтобы все поскорее закончилось и при этом с ними ничего не произошло плохого.

– Попробуй мыслеречь, – потребовала Эхинацея. – Скажи им что-нибудь. Вот, прочитай им мысленно, а они пусть озвучат.

На небольшом экране, закрепленном на медицинском дроиде, возникли простейшие математические задачки; при этом почему-то с неправильными ответами. Может, для того, чтобы не сказывалась автоматика мышления.

«Два плюс три равно восемь», – послушно транслировал Владислав своим марионеткам.

Те послушно озвучивали транслируемое, просто фонтанируя страхом.

– Превосходно!

Вообще, как понял Роев, опыты проходили очень грубо. Сумасшедшая ученая старалась получить как можно больше первичных данных за минимальный отрезок времени, чтобы уже на основе их составить более подробную программу испытаний. Создавалось впечатление, что она торопится. Вот только куда и зачем?

«Или это просто ее натура, дескать, дорвалась до сладкого… – подумал он. – В конце концов, она сама псионик, и ей не терпится как можно быстрее расширить свои возможности».

Впрочем, подобные вопросы Владислава уже мало волновали. Он вплотную подошел к границе, за которой либо прорыв в возможностях, так что станет доступно телепортирование, на что, скорее всего, надеется Эхинацея, либо, что вероятнее всего, полное разрушение организма.

В пользу последней версии говорили участившиеся приступы эпилептических припадков и в целом поганое состояние подопытого, руки дрожали, происходили какие-то самопроизвольные процессы дефекации и прочие неприятные вещи подобного плана, бросало то в жар, то в холод, и вообще организм шел вразнос.

Роев практически не вылезал из медкапсулы, но даже продвинутые медицинские технологии ничего не могли поделать с тем, что с ним сотворила ученая. Мозг явно бунтовал против операционных вмешательств. Проходило какое-то время, и вновь начиналось ухудшение.

«Еще одна, максимум две операции, и я „овощ“, – пришел к выводу Владислав после очередного приступа, – который в конечном итоге пустят на скармливание тварям из бункера Древних».

В общем, требовалось сматываться отсюда при первой же возможности. Вот только клановцы позаботились, чтобы подопытный в принципе не мог выбраться из своей относительно комфортабельной камеры. Вокруг работали только дроиды, а на них пси-сила не действовала.

Роев как-то осторожно попытался воздействовать на дроида с помощью телекинеза, ведь можно что-нибудь закоротить в его схемах или просто какую-нибудь схемку сломать, но не получилось.

«Проклятье… электроэнергия, бегающая по схемам, и создаваемое при этом электромагнитное поле работают как активные помехи. Это словно ежа схватить… – понял он после нескольких бесплодных попыток повредить работающий дроид. – Нужно больше сил…»

Кроме того, камеру окружало подавляющее пси-силу поле, точнее, это сложно модулированное поле воздействовало на мозг подопытного, лишая его возможности оперировать своими способностями. Ученая подстраховалась на тот случай, если вдруг кого-то из лаборантов или техников занесет в данный блок, чтобы подопытный не смог взять его под контроль и, использовав внушение, сбежать с помощью получившегося подневольного сообщника.

«Вот тебе и готовое оружие против псионов, – отстраненно думал по этому поводу Роев. – Стоит ему попасть под такое воздействие, и он станет не опаснее обычного человека».

Более того, даже в камере Владислав был не свободен, его посадили на цепь, как какого-то дикого зверя. Видимо, для того, чтобы не бросился на медицинского дроида, что стоял в углу комнаты, на тот случай, если подопытному вдруг станет плохо, и не поломал его в приступе ярости.