Филип Рив - Надвинувшаяся тьма

Всего-навсего сова!

Всего-навсего сова…

Трясясь от страха, Пеннироял отхлебнул бренди из своей секретной фляжки и стал шарить в тростнике, ища противосталкерское ружье Тома. Селедка сказал, что Эстер где-то здесь его уронила. Без него Пеннироял не собирался приближаться к проклятому дому. Ага! Вот оно! Все еще гудит – значит заряжено и на первый взгляд не повреждено. «Чертовски странное оружие, но не зря меня прозвали Пеннироял Верный Глаз! Прижав приклад необычного ружья к плечу…» Так его полагается держать, что ли? «…я продолжил красться вперед, подобно пантере…»

Сталкер Фанг все еще возилась с приборами. Иногда ползущие по визи-экрану слова и цифры сменялись размытым сероватым изображением. Том понял: перед ним то, что ни один человек не видел уже тысячелетия, – Земля, увиденная из космоса глазами ОДИНа. Странное дело, картинка не впечатляла.

Может ли ОДИН в самом деле уничтожить человечество? Наверняка же что-нибудь сломается, или контакты разойдутся, или еще что-нибудь случится в этой сумасшедшей груде древней аппаратуры, через которую Сталкер отправляет свои сигналы, и все ее планы пойдут прахом. Том рассердился – они с Эстер стольким пожертвовали ради того, чтобы помешать такой никчемной затее. За МЕДУЗУ было не так обидно умирать, она хоть выглядела внушительно. Ее потроха занимали целый собор, а голова, похожая на капюшон кобры, возвышалась над Лондоном. А тут – просто космический мусор, и выживший из ума Сталкер управляет им из берлоги, которая выглядит и воняет, как комната подростка…

Эстер глухо и торжествующе хмыкнула – нож наконец перерезал веревку у нее на запястьях. Она наклонилась, чтобы освободить ноги.

Сталкер Фанг снова разговаривала с ОДИНом, быстро стучала по клавиатуре, шептала коды себе под нос, готовя свой дешевый апокалипсис. Иногда она обращалась к Тому и Эстер:

– Подумайте, мои дорогие: столько лавы, красота…

Анна Фанг любила, когда есть с кем поговорить, а Сталкер унаследовала ее вкусы. Когда Эстер шепнула: «Готово!» – и Том кое-как встал с кровати, Сталкер спросила:

– Вы куда?

– Давай! – прошипела Эстер, обхватив Тома за талию, и чуть ли не волоком потащила его к ближайшему окну.

Она не была образованной, как Том, и не прислушивалась к бормотанию Сталкера. Ее заботило только одно: спасти Тома. Она отказывалась верить, что надежды больше нет.

Но Том знал: бесполезно убегать от Сталкера Фанг, которая уже шла к ним. Он повернулся к ней лицом. Эстер все еще тянула его к окну. Том стряхнул ее руки. Он явился в Шань-Го не драться, а уговаривать. Нага его не послушал – так, может, хоть Сталкер прислушается. «Я не Анна, – сказала она, – всего лишь горстка ее воспоминаний…» А что такое любой человек, если не горстка воспоминаний?

Том протянул к ней руку.

– Мы не можем остаться, – сказал он. – У нас есть дочь. Мы ей нужны.

Глаза Сталкера замерцали.

– Дочь…

– Ее зовут Рен.

– Дочка… – Она с металлическим звяканьем хлопнула в ладоши. – Том, Эстер, это же чудесно! Когда я… Когда Анна впервые увидела вас вместе, она… я поняла, что вы предназначены друг для друга! И вот – у вас малышка…

– Она уже не малышка, – сказала Эстер. – Она взрослая и очень упрямая.

– Мы ее вырастили, – сказал Том. – Мы ее берегли, мы ее учили. Она научилась водить «Дженни Ганивер»… А теперь ты хочешь ее убить, заодно со всеми остальными.

Сталкер пожала плечами – странное движение для Сталкера, сопровождающееся скрежетом доспехов.

– Том, не приготовив омлета, не разобьешь яиц. Или наоборот? Где она, эта ваша дочка?

– В Лондоне, – ответил Том. – В развалинах Лондона. Там строят новый город, летающий…

Теперь он пожалел, что невнимательно слушал технические объяснения доктора Чилдермас.

– Он не ранит землю, не поедает другие города, он даже топлива почти не потребляет. Разве для него не найдется места в твоем зеленом мире? А для Рен?

Сталкер с шипением отвернулась и вновь подошла к своим приборам.

Том, шатаясь, пошел за ней, а Эстер – за ним. Она не вмешивалась в разговор, пусть эти двое болтают между собой.

Пальцы Сталкера вновь забегали по клавишам. Серое изображение на центральном экране изменилось: вместо пылающей раны Чжань-Шаня – более отдаленная панорама окутанных облаками гор. Потом изображение снова стало приближаться. Аппаратура сипела и пощелкивала, картинки мелькали, словно тасуют колоду карт. Угольно-серое пятно, увеличиваясь, оказалось развалинами Лондона, потом оно заполнило весь экран. Том узнал долину Патни и Родильное отделение. Взгляд ОДИНа передвинулся к востоку, потом к северу.

– Здесь ничто не движется… – прошептала Сталкер.

– Что означают более светлые пятна? – спросил Том.

– Горящие дирижабли.

– Что?!

Том уставился в экран. Там мелькали все новые крапинки белого огня, а потом на северном краю развалин вспыхнула яркая клякса, будто в экране проделали дыру. Что произошло за это время в Лондоне? Как там Рен? Сердце Тома стиснул безжалостный кулак, и оно отчаянно заколотилось о ребра.

– А-а! – прошипела Сталкер. – Видимо, вот он, твой летающий город…

Она быстрее Тома читала зернистые изображения. Он не сразу сообразил, что смотрит на Новый Лондон сверху. Город уже выбрался за пределы развалин и двигался на север. Приборы жужжали и чирикали, картинка на экране мигнула, изменилась, новый город придвинулся еще ближе, и Том уже мог рассмотреть людей, столпившихся на корме. Десятки людей толкались у поручней, глядя назад, на развалины, откуда их уносил Новый Лондон. Том даже разглядел их лица – лица друзей. Клития с мужем, мистер Гарамонд – в кои-то веки смеется, совершенно счастливый. А вот и Рен – растрепанная, чем-то перемазанная… Сажей, что ли? Но это точно Рен. Том ахнул, когда ее лицо заскользило к краю экрана, и Сталкер заставила ОДИНа сфокусировать на ней взгляд, еще сильнее приблизив.

– Это Рен! Она жива!

Том почувствовал, как руки Эстер сжали его руку. Она смотрела в лицо дочери, выплывающее им навстречу из серой мути экрана.

– Рен. – Голос Эстер дрожал. – Что она сделала с волосами? Обкорнала вкривь и вкось… А за спиной, смотри! Тео!

ОДИН еще прибавил увеличение. Теперь весь экран занимало лицо их дочери. Том оттолкнул Сталкера Фанг и, протянув руку, дотронулся до стекла. Вблизи изображение расплылось, рассыпалось на светящиеся точки и черточки; вот эта тень – глаз, это светлое пятнышко – нос. Том проследил пальцами контур щеки. Если бы можно было пролезть туда, в экран, коснуться Рен, поговорить с ней… Неужели она не чувствует, что он на нее смотрит? Но она только улыбнулась и повернула голову, что-то сказала мальчику, стоящему позади нее. У Тома появилось чувство, как будто он уже призрак.