Филип Рив - Надвинувшаяся тьма

Потом он сел и настороженно обвел взглядом столпившихся вокруг лондонцев. Рен не могла отвести от него глаз. Какой он худой, измученный и как же она рада его видеть!

Тео попытался улыбнуться:

– Я получил твое письмо.

Они вернулись в лагерь. Англи развела костер и согрела супу для Тео, потому что он весь трясся от холода и усталости. Рен сидела рядом, пока он ел. Было так странно, что они снова вместе. Рен была уверена, что он в безопасности в Загве. Как он ухитрился оказаться посреди разгрома Зеленой Грозы? Она спросила, но он ответил только: «Это сложно», – и она не стала допытываться.

Помнит ли он их поцелуй в воздушном порту Ком-Омбо? Наверное, помнит, раз притащился за ней в Лондон, в такую даль.

– Нечего с ним нянькаться! – сердито сказал Рон Ходж, расхаживая взад-вперед у самой границы светлого круга от костра. – Он грозовик!

– Неправда! – крикнула Рен.

– На нем форма Зеленой Грозы.

– Только шинель. – Тео распахнул ее, показывая, что под ней авиаторский костюм. – Я ее снял с мертвеца, когда шел на восток. Я не грозовик. Вообще не знаю, кто я.

– Он из Загвы, – сказал кто-то из отряда Рона. – Загванцы против Движения. Их нельзя впускать в Лондон. Рен со своим папочкой уже привели к нам одного шпиона, а теперь она еще просит принять моховика…

– И что, по-твоему, с ним делать? – спросила Кэт Луперини. – Убить?

Мальчишка замялся.

– Как рассветет, я его отведу в Крауч-Энд, и Рен тоже с нами пойдет, – решила Кэт.

На ночь Рен свернулась в клубочек рядом с Тео. Она все время просыпалась. Неудобно спать на металлоломе, но Рен и без этого не смогла бы крепко заснуть: все вглядывалась в сонное лицо Тео – лишний раз убедиться, что ей не приснилось. А потом она проснулась в очередной раз, и оказалось, что уже рассвело и пора отправляться в Крауч-Энд.

Рен и Тео шли рядом, Кэт с арбалетом – за ними. По дороге Тео рассказывал Рен, что с ним было. Так она узнала, что он встретил ее маму и они вместе добрались до границ Зеленой Грозы.

– А потом? – спросила Рен.

– Не знаю. Я думаю, с ней все хорошо. Наверное, она уже в Шань-Го.

Рен не знала, как к этому отнестись. Она привыкла думать, что мама умерла, и немножко растерялась, когда выяснилось, что Эстер жива, а Тео говорит о ней прямо-таки с восхищением. Да еще она путешествует с тем кошмарным Сталкером, мистером Шрайком. Думать об этом не хотелось, и Рен почти обрадовалась, когда Кэт вдруг крикнула: «Ложись!» – и можно было отвлечься от мыслей, затаскивая Тео в укрытие.

Над ними пролетела птица-Сталкер – совсем низко, Рен даже услышала, как маховые перья стригут воздух. Слишком большая голова птицы механически поворачивалась из стороны в сторону.

Кэт, пригибаясь, подбежала к ним.

– Когда мы выходили из лагеря, она кружила в вышине, я видела! Я поглядывала на нее, пока вы трепались. Все надеялась, что она улетит по своим делам, а она специально за нами следит. Наверное, заметила костер ночью.

Рен выглянула из-под нависающего куска палубной стальной плиты, под которым они прятались. Птица поднялась выше и выписывала круги в небе. Вдруг она захлопала рваными крыльями и помчалась прочь, в сторону Крауч-Энда.

– Они точно еще настырней стали, – сказала Кэт.

– Птицы-шпионы, – объяснила Рен, обращаясь к Тео. Ей показалось, что он испугался. – Прилетают нащелкать фоток в альбом генералу Наге.

Тео покачал головой:

– Рен, это была не птица-шпион, а стервятник. Когда я служил в Зеленой Грозе, у нас была целая стая таких. Они используются для разведки боем.

Девчонки смотрели на него, не понимая. Это часто случалось, когда Тео, забывшись, переходил на военный жаргон.

– Рен, эти птицы приспособлены для атаки! Я думаю, твои друзья в опасности…

Птицы Зеленой Грозы, безусловно, в то утро усиленно интересовались тем, что происходит в развалинах. Том занимался упаковкой сокровищ, найденных среди металлолома, готовясь перевезти их в Новый Лондон, и постоянно слышал звяканье тревожного колокола, призывающего лондонцев поскорее убраться с открытого места. К обеду возле столовой висели еще три дымящиеся тушки птиц-шпионов – их пристрелили из электрических ружей патрули, потому что птицы проявляли слишком большой интерес к Родильному отделению.

Том радовался, что победа над птицами-Сталкерами поднимает лондонцам боевой дух, но невольно задумывался – разумно ли это? Не вызовет ли исчезновение птиц еще больше подозрений у тех, кто отправил их в развалины?

Чадли Помрой посоветовал ему не изводить себя.

– В Грозе считают, что мы – просто кучка бездомных, и птицы ничего такого не видели, что бы этому противоречило. А если бы даже и подглядели, у грозовиков сейчас и без того есть о чем беспокоиться. Пока они соберутся отправить к нам дирижабли, Новый Лондон будет уже далеко.

Том незаметно постучал по дереву. Он знал, что лондонские инженеры изо всех сил трудятся над отладкой двигателей, но невольно вспоминал вчерашнюю неудачу. Что, если и следующее испытание провалится?

Жаль, что он не в силах помочь чем-нибудь более существенным. Когда Чадли Помрой предложил ему должность Главного историка, Том был растроган до глубины души и очень серьезно отнесся к сбору экспонатов, но он понимал, что работу эту для него специально придумали. На самом деле она была не такой уж необходимой. Новый Лондон – город, созданный для будущего, а не для прошлого.

После обеда Помрой засобирался в Родильное отделение, и Том вызвался пойти с ним. В конце концов, он столько раз чинил «Дженни Ганивер», наверняка у инженеров найдется для него несложное задание – что-нибудь припаять или контакты зачистить. Но не успели они и на тридцать шагов отойти от Крауч-Энда, как снова зазвонил тревожный колокол.

– Квирк милосердный! – вскрикнул Чадли Помрой, поворачивая назад, к столовой. – Как можно вообще что-то сделать, когда без конца прерывают? Я уже думаю написать суровое письмо генералу Наге. Объясню ему, что добрые соседи так себя не ведут…

Том привык уже видеть в небе птиц-Сталкеров, но эти новые трупы, вывешенные на всеобщее обозрение, выбивали его из колеи. Поторапливая Чадли Помроя, он глянул вверх – и, оказалось, не зря. Птицы вернулись с подкреплением, и теперь это были не крохотные точки в вышине, а черные силуэты, приближающиеся с огромной скоростью, словно снаряды, пущенные прямо из солнца.

– Ложись! – крикнул Том и сбил с ног Чадли Помроя.

В ту же секунду птица пронеслась над ними. Стальные когти едва не задели макушку старика. Снова зазвонил тревожный колокол, и на дороге к Родильному отделению люди с криками бросились в разные стороны. Из Крауч-Энда с электрическим ружьем в руках выбежал Сааб Пибоди. Недавно он сбил птицу-шпиона, и теперь ему явно не терпелось прибавить к своим трофеям еще одну. Птица спикировала на него сверху и вцепилась острыми как бритва когтями в лицо. Ослепнув и отчаянно крича, Сааб выронил ружье. Другие птицы метались над огородом, сшибая подпорки для гороха и преследуя напуганных детей, которых учителя пытались загнать в Крауч-Энд, подальше от опасности. Но даже и там, среди уютных домиков, хлопали мертвые крылья.