Филип Рив - Надвинувшаяся тьма

Чадли Помроя положили на покой в долине Патни [37] Патни – район в юго-западной части Лондона. – поросшем мхом участке между завалами металлолома, где густо росли деревья, укрывая тенью могилы всех лондонцев, умерших со времени МЕДУЗЫ. Сверху насыпали землю и установили металлическую табличку с вырезанным на ней символом Гильдии историков – оком, обращенным в прошлое. Лавиния Чилдермас прочитала молитву Квирку, прося создателя Лондона встретить старика и принять его душу в Стране, не ведающей солнца (сама Лавиния, будучи инженером, не верила ни в богов, ни в загробную жизнь, но она была Помрою не только заместителем, но и другом и понимала, что ритуал необходим). Затем вперед вышла Клития Поттс и тонким, дрожащим голоском запела гимн богине Клио.

– Он должен был своей рукой вывести Новый Лондон из развалин! – сказал Лен Пибоди, сердясь на несправедливость бытия.

– Так! – сказал мистер Гарамонд. – Теперь пора избрать нового лорд-мэра.

– Лавиния будет новым мэром, – сказала Клития Поттс. – Этого хотел мистер Помрой.

– Мистер Помрой скончался, – ответил Гарамонд. – Решать будет чрезвычайный комитет. А потом обсудим, что делать с арестованными.

Рен не разрешили пойти на похороны. Другие лондонцы просили за нее, но Гарамонд с распухшим носом цвета баклажана уперся на своем: Рен и Тео – крайне опасные агенты Зеленой Грозы и должны сидеть под замком. И вот их посадили в две старые клетки, давным-давно найденные среди обломков. Когда-то в них держали диких зверей в зоологическом саду в Круговом парке, а теперь они стояли в темном сыром углу Крауч-Энда, чтобы запирать в них чужаков, убийц и безумцев, которые, по мнению Гарамонда, могли бы угрожать безопасности Лондона. Клетки ни разу еще не использовались, и Гарамонд с огромным самодовольством смотрел, как его подчиненные, смущаясь, затолкали туда Рен и Тео, закрыли за ними решетчатые дверцы и навесили огромные висячие замки.

Сидя в темноте на матрасе – единственном предмете обстановки в клетке, – Рен помолилась за Чадли Помроя, пока барабанный бой скорбным эхом звучал среди развалин, подобно ударам сердца.

– Что теперь? – спросил Тео из своей клетки.

Хоть здесь и было темно, Рен видела, как он смотрит на нее между прутьями решетки. Если протянуть руку, они могли дотронуться друг до друга кончиками пальцев.

– Что с нами будет?

Рен не знала ответа. Было обидно, что их вот так обвинили и посадили под арест, но у Рен никак не получалось по-настоящему бояться своих лондонских друзей и старого дурака Гарамонда. Рано или поздно все уладится. А сейчас у нее нет сил думать об этом, она горюет о мистере Помрое и беспокоится о папе.

Они то спали, то разговаривали. Рен раскладывала солому на полу клетки, чтобы получались разные узоры. Время тянулось еле-еле. Вечером, когда прозвучал гонг, созывающий людей в общественную столовую, Англи Пибоди принесла им поесть и свежей воды. Не глядя Рен в глаза, она просунула жестяные миски между прутьями клетки.

– Англи? – позвала Рен. – Ты же не веришь мистеру Гарамонду? Ты знаешь, что я никакая не шпионка.

– Я уже не знаю, чему верить, – мрачно ответила та. – С тех пор как вы появились, неприятности сыплются одна за другой, это я знаю. Вчера птицы налетели, и тут же твой друг появился… Рен, Сааб тяжело ранен. Даже неизвестно, будет ли он видеть, и шрамы останутся на всю жизнь, а тебе наплевать, вчера взяла и ушла на весь вечер со своим поклонником, или кто он там… Все это плохо выглядит. Скажешь, нет?

Рен чуть не сгорела со стыда. Она и правда почти не думала о Саабе и других пострадавших, все мысли были о Тео.

– Я была не права, – признала она. – Но это же не значит, что я шпионка! Англи, на той неделе Гарамонд говорил, что мы в сговоре с Хэрроубэрроу. Мол, это мы с папой привели сюда Вольфа Кобольда. Помнишь?

– А откуда мы вообще знаем, что Кобольд – тот, кем назвался? – парировала Англи. – Ты говоришь – он удрал к себе в Хэрроубэрроу. А может, он тоже из Зеленой Грозы и сейчас сидит себе спокойненько в Батмунх-Гомпе или еще где-то там.

Это напомнило Рен о папе. Она просунула руку сквозь решетку, стараясь коснуться Англи. Та отскочила.

– Англи, помоги мне выбраться! Мне обязательно нужно лететь за папой…

Англи попятилась еще дальше, совсем скрываясь в тени.

– Мистер Гарамонд сказал не разговаривать с тобой!

Рен бросилась на матрас. Матрас лопнул и больно ткнул ее в бок ржавой острой пружиной.

– Тео, прости меня, – сказала Рен.

– Ты не виновата.

– Виновата. Если бы я не написала тебе письмо, ты бы остался у себя на родине. Тебя бы сейчас здесь не было.

– А если бы ты не заговорила со мной тогда, около бассейна Пеннирояла на Облаке-девять, меня бы убили или взяли в плен, когда Гроза штурмовала Брайтон, и ты могла бы вообще обо мне не беспокоиться.

Рен вытянула руку изо всех сил и дотянулась до его пальцев. Обвела твердую, теплую округлость ногтей, жесткие заусенцы, словно читала на ощупь контурную карту по системе Брайля.

Ночью их разбудила гостья, которую Рен ожидала меньше всего.

– Рен? – позвал тихий голос.

Она открыла глаза и увидела рядом с клеткой Лавинию Чилдермас. Та держала в руке электрический фонарик. В тусклом синеватом свете лысая голова светилась, как будто инопланетная луна. Рен вскочила, снова оцарапалась о пружину и услышала, как в соседней клетке зашевелился Тео.

– Рен, дорогая, ты не спишь?

– Вроде не сплю. А что случилось? Папа?

– Нет, дитя, он не вернулся.

– Тогда…

– У нас новый лорд-мэр, – сказала Лавиния. – Чрезвычайный комитет избрал его сегодня вечером.

– Вы же были заместителем мистера Помроя. Я думала…

– Комитет решил, что было бы неправильно выбрать мэром инженера, – спокойно ответила доктор Чилдермас. – Они все еще помнят Магнуса Крома. А поскольку надвигается война, они предпочли кандидатуру с опытом в области безопасности…

– Не может быть!

– Рен, теперь мистер Гарамонд – лорд-мэр Лондона. Сыграл на страхах комитета и добился, что его поддержали. К сожалению, он многих настроил против тебя. По-моему, большинство лондонцев убеждены, что вы с папой и Тео как-то причастны к нападению птиц и к смерти несчастного Чадли.

– Но…

– Ш-ш-ш! Рен, я думаю, они тебя простят. В конце концов, ты – дочь лондонца. Но Гарамонд собирается внести предложение убить Тео, и, судя по разговорам в столовой за ужином, большинство комитета его поддержит. Он заявляет, что нельзя позволить антидвиженцу жить здесь и вызнавать наши секреты.

– Он псих!

– Может быть, немножко. Явная паранойя. Бедный Гарамонд… Когда включилась МЕДУЗА, ему было столько же, сколько тебе сейчас. Он выжил, потому что сидел в тюрьме в Подбрюшье. Магнус Кром его туда засадил за то, что он сочувствовал противникам Движения. На следующий день после катастрофы он повел группу выживших на восток, думая, что им помогут антидвиженцы, которыми он так восхищался. Но солдаты, которых они встретили на равнине, их просто расстреляли в упор. Бедный Гарамонд притворился мертвым. Только тем и спасся – его не заметили под трупами его друзей.