Валерий Вульферт - Булат. Страшный суд

Спрятав синяк на шее под платком, я собралась в дорогу. У меня были отложенные деньги, скопила неплохо, работая на кухне. Я стояла на пороге родительского дома, в глазах мутнело от пугающей неизвестности. Отца не было дома, ну и к лучшему, к тому моменту я искренне возненавидела его. Но моя мать, моя родная мать, почему она меня не остановила? Она с серым безразличием, стояла возле плиты, и мешала суп. Я сделала первый шаг, осознанный шаг, ради своего ребенка, ради его будущего. Придя на станцию пешком, которая находилась в десяти километрах от нашего поселка, узнала, что сегодня, пассажирского поезда нет. Казалось, что взгляды неизвестных мне людей осуждали меня, и от них невозможно было скрыться. Из здания вокзала я вышла на перрон. В этот момент трогался товарняк. Не знаю, какое безрассудство, толкнуло меня запрыгнуть на тормозную площадку вагона, который с грохотом понёс меня прочь, от родных мест. Так я проехала около двух часов. Состав замедлил ход, я увидела пригороды. После остановки поезда, слезла, и пройдя вдоль вагонов вышла на станцию. Купив себе билет в кассе, отправилась в зал ожидания, поезд пришлось ждать до полуночи.

Двое суток, я провела с одной лишь мыслью в голове, как я скажу Глебу о своей беременности, если конечно мне удастся разыскать его. В мыслях я то и дело, повторяла название организации, где он трудился. В Москву поезд прибыл рано утром. На вокзале я сразу, бегом отправилась к справочному окну, где пожилая женщина внимательно меня выслушала, записав что-то на бумажку, попросила меня подойти через пол часика. Это время показалось для меня просто вечностью. Я, не сводила глаз с больших вокзальных часов. Выждав мучительные минуты, вновь подошла к окошечку. Женщина сразу протянула мне кусок бумажки в клеточку, где был написан нужный мне адрес. Я повернулась уходить, но она меня окрикнула, а затем спросила, была я когда-нибудь в Москве? Я честно ответила, что раннее ни приходилось. Тогда она попросила листок обратно, записав маршруты автобусов и станций метро, объяснила мне как туда добраться. Поблагодарив её от всего сердца, я отправилась по адресу.

В самой конторе, ко мне отнеслись очень предвзято, но адрес всё же дали. Совсем скоро, я надеялась увидеть своего Глеба. С каждой ступенькой в его подъезде, неизвестность пропадала. Вот-вот, должно было вернуться моё счастье. Я подошла к двери, и даже какое-то время не решалась нажать на кнопку дверного звонка. Как бы продлевала приятные минуты перед встречей. Но потом собралась и нажала. За дверью послышались шаги, но мое сердце билось громче. Дверь открыла пожилая женщина, в шали. Её лицо, выглядело очень приветливым. Набрав воздуха, я поздоровалась, и спросила, можно ли мне увидеть Глеба. Женщина развела руками и ответила мне, что он как пару дней назад, отправился на вахту. Затем поинтересовалась, кто я такая, и в эту минуту в коридор вышла ещё одна молодая женщина, лет двадцати пяти, на руках она держала полугодовалого ребенка, ещё один, лет пяти выскочил следом. Она менее приветливым тоном, спросила, зачем мне нужен её муж. Всё поплыло у меня перед глазами, я что-то сказала невнятное, развернулась и пошла прочь. Спустившись на первый этаж, я новь услышала эхом разлетевшийся по подъезду голос жены, человека, которого я уже ненавидела в ту секунду, больше всего на свете. Она спросила в след, что мне нужно от Глеба. Выскочив на улицу, я не видела куда иду, дома, улицы, машины, всё расплывалось от слёз. Я оказалась в каких-то дворах, потом гаражах. Пошёл сильный дождь, я вся промокла. Выйдя на широкую дорогу, плелась вдоль неё, пока не дошла до автобусной остановки. Сев на деревянную лавочку, сжалась как кошка, и не видела больше ничего перед собой. Проехало три или четыре автобуса, пока я решила уехать подальше с этого хмурого и ужасного места.

Я вновь оказалась на Казанском вокзале, но куда мне ехать? Два дня я находилась в зале ожидания, ничего не ела, хотя деньги у меня были. Я сидела в самом углу, возле большого окна, именно там, меня и увидел человек, который оказался намного страшнее бессердечного Глеба.

Звали этого человека Егор, было ему тридцать пять лет. Высок, худощав, лицо с острыми скулами. Он подошёл ко мне, и предложил выпить горячего чаю. Я кивнула головой, и с этого момента стала его личной вещью. Егор меня позвал к себе, я согласилась. Гул вокзала, казнил меня, медленно и больно. Его квартира находилась совсем рядом. Точнее не его, а одного из его знакомых. Я так и не поняла, куда этот хозяин сгинул, не то на зону, не то на тот свет. Квартира оказалась трёхкомнатной. Спальня с двуспальной кроватью, большой зал, и ещё одна комната, которая когда то была детской. С ним жили ещё двое. Сеня щипач, шестерка Егора и Лёва катала, их общий приятель. Я стала жить на воровской малине. Егор был блатной. Для своих дружков, он резко обозначил, что я его личная вещь. А, как известно, вещами пользуются. Но эта была близость телесная, моё сердце в ней не принимало никакого участия. Его дружки даже не смотрели на меня, боялись своего главаря. Эти двое, избегали любого общения со мной. Живот рос, но он не был для Егора помехой в его страстях. Я иногда задавала себе вопрос, зачем я ему нужна, вокруг столько молодых красивых девиц, любая из них была бы счастлива, лежать на матрасе, под которым спрятаны пачки красных, фиолетовых и темно-синих денежных купюр. Для меня они не имели абсолютно никакого значения. Бандиты садились в зале и ночи напролёт играли в карты. Днём расходились, по своим странным делишкам. Иногда наоборот, ночью никого не было, а на следующий день все спали как убитые. Я могла убежать от него, в любой момент. Но бежать было некуда, да и не зачем, смысл жизни был утерян. За неделю до твоего рождения, в канун Нового Года, между Егором и Левой, произошёл скандал, а затем драка, в которой Лёву сильно избили, но не прогнали, его ремесло являлось очень прибыльным. Он два дня пролежал, не вставая с дивана, но на третий всё же поднялся и якобы забыл это дело.

Подошёл мой срок, Егор сразу заявил, что мне придется рожать самой, в больницу он меня не пустит, и скорая помощь сюда тоже не приедет. Мне было очень страшно. В момент, когда я поняла, что у меня получилось, я потеряла сознание. А когда очнулась, мне сказали, что ребёнок родился мёртвым. Я не могла в это поверить, мне казалось, что сквозь сгущающуюся пелену, окутывающую моё сознание, я слышала детский крик. Ты родился восьмого января. Прошёл целый месяц, все собрались за очередным застольем. Я вместе с бандитами тоже выпила водки. Егор с Сеней вышли на балкон покурить, я пошла на кухню, за мной последовал Лёва. Там, он прямым текстом сказал мне, что ребёнок у меня родился живой, что Егор заставил Сеню, унести и пустить младенца в расход, что Сеня не хотел, но Егор пообещал убить его, если он этого не сделает. Это известие ударило мне огнём в грудь, меня повело в сторону, и я осела на стул. Слёз не было. От злости я вонзила ногти себе в ладони. Меня трясло, я была погружена в полнейшее безумие. Я ненавидела тот час, когда вообще появилась на этот безжалостный свет. Наверное, алкоголь в моей крови, помогал мне оставаться в сознании, и сдерживать себя от воплей. Затем Лёва наклонился, и шепнул мне на ухо, что то, что мне может помочь, лежит во внутреннем кармане пальто Егора, которое висит, на вешалке в коридоре. Хлопнул меня по плечу, и добавил, чтобы я не торопилась возвращаться за стол. Я не знала, что там лежит, я просто набиралась сил встать со стула. У меня не было даже мысли, об этом спросить у Егора. За столом прозвенели рюмки, я встала и прошла в коридор, никто не обратил на это внимание. В кармане был чёрный наган. Он был тяжелый и холодный. Держа его в руке, я впервые в жизни ощутила чувство силы. Взяв револьвер обеими руками, я положила указательный палец на курок, и зашла в зал. Все замерли, Егор застыл с соленым огурцом на вилке. Сеня поднял руки, Лёва надменно ухмыльнулся. Главарь банды, медленно положил вилку, встал и протянул руку, чтобы забрать последний шанс в моей жизни расквитаться с ним. Я нажала на курок. Он оказался очень тугим, в какой-то момент показалось, что револьвер неисправен, но месть мне помогла осилить спуск, раздался громкий выстрел. Первая пуля снесла Егору левое ухо. Схватившись за него, он стремительно попёр на меня. Я выстрелила ещё, на этот раз точно в сердце. Упав мне на ноги, он чуть не повалил меня. Следующей моей жертвой, стал Сеня. В него я разрядила весь оставшийся барабан. На полу передо мной, лицом в низ, лежал мертвый Егор, за столом на стуле, сидел мертвый Сеня, закинув голову назад. В дальнем левом углу, оборвав штору, на боку держась за живот и корячась, валялся Лёва. В него я не стреляла, но видимо пуля лучше меня знала, для кого она отлита. Бросив наган, я выскочила из квартиры. Подбежав к лифту, услышала в нём голоса и выскочила на лоджию лестничной площадки. И поняв, что жизнь окончена, прыгнула вниз, с десятого этажа.