Константин Калбазов - Гренада моя [litres]

Мама всегда указывала ей на необходимость именно такого подхода. Но юная бунтарка предпочитала делать по-своему. И только после гибели Ирины Викторовны, а может, и в память о ней, взяла на вооружение ее советы. И преображение получилось поистине разительным.

– Что, белая кость, захотелось настоящего крепкого мужика из низов? – осклабился Василий.

– Осади, – вновь пытаясь завести девушку себе за спину, одернул его Плотников.

– Что, Колюня, особое мясцо, да? Да ты не жадничай. С нее, чай, не убудет.

– Как бы с тебя не убыло.

Алина и оттолкнула бы в сторону Николая, если бы только могла. Уж больно тот для нее крупный, сильный и тяжелый. А потому она предпочла просто обойти друга и выйти навстречу приближающемуся Василию. И проделала это настолько стремительно и с такой гибкостью, что Николай ничего не успел предпринять.

Мгновение, и вот она уже перед наседающим хулиганом. Еще одно – и провернула удилище, выставляя вперед более толстое основание. Одновременно с этим рука метнулась вперед, как атакующая кобра. Вот не могла она спустить таких слов. Хоть на куски ее режь.

С глазомером у нее всегда был порядок, как и с координацией движений. А тут еще и систематические тренировки со старым корейцем. Ким всегда говорил ей о том, что для прямого столкновения сил у нее недостаточно. Даже большинство девушек превосходят ее в этом, о мужчинах и говорить нечего. А потому, дабы защитить себя, ей нужно знать расположение болевых точек и уметь наносить точные удары. На что и делался упор в ее обучении, помимо гибкости, ловкости и выносливости.

– Хкх-х! – схватившись за горло, захрипел Василий.

Алина нанесла колющий удар основанием удилища аккурат в межключичную впадину. Каким бы сильным ни был мужчина, но удар в эту точку для него всегда будет болезненным. Не выключит окончательно, но отвлечет и даст возможность для бегства или добивания.

Девушка выронила удочку и, стремительно приблизившись к противнику, стеганула его пальцами по глазам, вырвав очередной болезненный хрип. Все. Если теперь он и сможет что-то толком рассмотреть, то не раньше чем через минуту. Вон пятится назад, кряхтит и трет кулаками глаза.

Тот из шпаны, что подходил слева, попытался атаковать девушку, но она ловким кувырком ушла от встречи с массивным кулаком. При этом мелькнула мысль о том, что вываляется в пыли, как порося. Но эти мысли никоим образом не отразились на стремительности ее действий.

Кувырок, выход на ноги, резкий оборот. И стремительный шаг вбок. Иначе рискует быть снесенной летящим в ее сторону телом. Это Николай приложился к гопнику, который пытался ее ударить. И судя по тому, как тот приземлился на обочину дороги, подняв целое облако пыли, на ноги поднимется нескоро.

Василий все так же разминает горло и трясет головой, пытаясь прийти в себя, а Плотников уже медведем налетел на оставшихся двоих. Алина отчетливо видела, как Николай получил удар в лицо. Не иначе один из молодчиков занимался боксом, ставшим столь популярным в последние годы. Но этого оказалось недостаточно, чтобы остановить рассвирепевшего парня. Взмах. И большой кулак, врезавшись апперкотом в душу боксера, оторвал его от земли. Только подошвы ботинок мелькнули в воздухе. Ох и осатанел Николай!

Последний противник поспешил развернуться и дать деру. Плотников не стал за ним гнаться. Бег – явно не его конек. К тому же главный раздражитель все еще оставался на месте и постепенно приходил в себя. Николай приблизился к Василию и без затей врезал в ухо. Получив сокрушительный удар, тот изломанной куклой упал в пыль и остался недвижим.

– Коля, ты его, часом, не убил? – взволновалась Алина.

Двое других, пусть и вяло, но шевелились. Получивший в душу еще и в рогалик скрутился, дыша со всхлипами и роняя в пыль тягучую слюну. А вот Васька…

Девушка подбежала к поверженному, нащупала на шее живчик и облегченно вздохнула. Жив. Вот уж никак не хотелось, чтобы у Николая из-за этого урода случились неприятности.

– Да чего ему станется, – наблюдая за ее действиями, отмахнулся парень.

– А кто его знает? Ты вон какой бугай здоровый. Ладно, пошли отсюда, пока кто-нибудь полицию не вызвал.

– Что это было? – когда они немного удалились, не удержался от вопроса Николай.

– Ты о чем?

– Ну, там.

– А-а. Служил у нас один кореец, садовник. Обучил кое-чему. Силы, чтобы выйти против парня, у меня нет, вот и приходится крутиться.

– Ну и чего было поперед меня лезть? Сказал же – позади будь. А как по-другому обернулось бы? Ваську-то я положу, не вопрос. Но он с дружками, и уж тут всяко-разно могло статься.

– Ну, на этот случай у меня вот что есть, – с этими словами Алина извлекла из кармана вальтер. – От мамы остался.

– Ты что, все время с пистолетом ходишь?

– А что тут такого? – отходя к обочине и пропуская пыхтящий бурым дымом грузовик, парировала она.

Вообще-то, пыли куда больше, чем чада. Дорога-то с покрытием, и в дождь тут никакой непролазной грязи не будет, только и того что слякотно. Но вот асфальт на этих окраинных улицах появится еще не скоро. Да что там, им сейчас забраны лишь две центральных улицы Колпино.

– Да ничего такого. Кроме того, что куда выстрелит оружие в руках женщины, не знает никто, – выдал избитое понятие парень.

– В целом я с тобой согласна, – отмахиваясь от облака пыли, ответила Алина. – Апчхи! Ох и напылил. Видишь ли, Коля, дело в том, что я не расстаюсь с этим пистолетом уже два года. И до того у меня был сначала малокалиберный карабин, а потом ТОЗ-34 под тэтэшный патрон. Папа на пятнадцатилетие подарил.

– Ты еще скажи, что в бою участвовала.

– Нет. В бою не участвовала. Но пользоваться оружием умею, – решила не бахвалиться Алина, хотя имела на это полное право.

Впрочем, скромность ее была вовсе не безмерна. Взгляд уже выхватил пустую консервную банку, до которой не меньше сорока шагов.

– Хочешь, я попаду в ту банку?

– Сдурела? Убери пистолет. Не хватало еще, чтобы на стрельбу полицию вызвали. Иди потом доказывай, что не индюк, – всполошился Николай.

– Ну, как знаешь, – легонько пожала плечами она, пряча пистолет.

Они дошли до перекрестка, где обычно прощались. Николай, разумеется, знал, с кем общается и где проживает тетка Алины, у которой она отдыхала летом. Просто они не могли афишировать свою дружбу. Рыбалка, сблизившая их, – не то занятие, которое следует выставлять напоказ благовоспитанной девице. А уж мальчишечье одеяние так и вовсе считалось моветоном. О длительном нахождении наедине с парнем ниже ее по положению, да еще в ночное время, и говорить не приходилось. Словом, все было за то, чтобы возвращаться домой окольными путями, избегая ненужных взглядов.

– Слушай, Алина, а ить получается, что мы с тобой больше не увидимся. Ты поступишь в училище, я в том не сомневаюсь. Но слышал я, что там в первый год юнкерам продохнуть не дают. А как появится возможность выбираться в город, так меня уж призовут. Да и в войсках нам не пересечься. Ить девицы все для лейб-гвардии готовятся, для «батальона смерти».