Виктор Точинов - ОСВОД. Челюсти судьбы [litres]

Толпы народа на всех набережных глазели на Неву, снимали происходившую там кутерьму. Охота на акулу-призрака длилась двое суток и близилась к апогею. Пора было прекращать безобразие.

Ролик о нападении на туристов вбросили в Сеть в среду вечером – когда реальная операция по ловле уже завершилась без шума и лишней рекламы. И вот тогда-то информационное море заволновалось всерьез. Взбурлило и вскипело. Волны дохлестнули высоко, до властных высот, недоступных заурядным штормам… Сам генерал-губернатор поутру выступил с успокаивающим заявлением: не допустим, примем все меры, спите спокойно, дорогие сограждане, но в воду все же не суйтесь…

Пару часов спустя выступил обер-полицмейстер, уже с конкретным и развернутым планом действий. План немедленно начали воплощать, не подозревая, что направлен он против бесплотного фантома…

Охота результата не давала, и не могла дать. Оппозиционеры всех мастей вцепились в этот факт, как фокстерьеры в лисицу: власть полностью деградировала – беспомощна и ни к чему не способна, так дайте же порулить новым людям!

То, что акулу никто не видел уже несколько дней, никого не заботило: не сообщают, скрывают… У информационной реальности свои законы. В ней существует лишь то, что выложено в Сеть, на что можно дать ссылку… Остального нет и никогда не было. Появление акулы видели все. Поимку – никто. Значит, акула не поймана.

…Институтский катер мирно тарахтел по Неве, по фарватеру. На самой границе города, у Вантового моста, вдали от суеты и бедлама, захлестнувших в основном центр.

Смеркалось, но я выжидал, когда стемнеет еще сильнее. Чтобы никто не разглядел ни с берегов, ни с моста, чем мы тут займемся.

Ну вот, пора, пожалуй…

Я отдал команду. Грузовая стрела извлекла из трюма длинный сверток. Его распаковали, и вскоре голубая средиземноморская акула – мертвая акула – отправилась в последний путь. Не довелось ей радовать детишек в океанариуме, пусть порадует взрослых, с ног сбивающихся на дурацкой охоте.

Плотность ее тела примерно равна плотности воды, так что не всплывет и не заляжет на дно, и угодит в одну из сетей, ниже по течению все ими опутано… Экипажу какого-то из сейнеров повезет, получат генерал-губернаторскую премию за поимку. А могут и не получить, если сглупят и разболтают, что выловили уже дохлую рыбину. Но это не мои проблемы, я свое дело сделал…

Ночной Институт был тих и пустынен… Однако из-за двери ОСВОДа доносились звуки, изрядно меня удивившие. Что за…

Я-то ладно, мне все равно сегодня не ложиться. Когда наш катер высадил меня на Смольнинской набережной, на телефон поступил сигнал. И на рацию. И на электронную почту пришло дублирующее сообщение.

Сигнал, который я ждал с ноября… Сигнал, который я жду каждый год.

Так что мне все равно в эту ночь не уснуть, нечего и пытаться, проверено. Но что за полуночники колобродят в отделе?

Полуночников оказалось двое. Устроились в креслах и наблюдали за прямой трансляцией чемпионата мира по хоккею. Шел полуфинал, кажется…

– Присаживайся, Дарк! – Хуммель взглянул на меня искоса, не отрываясь от экрана. – Пива хочешь? Наши горят в одну шайбу, самая заруба в третьем периоде будет.

Проснувшийся Хуммель… Самостоятельно проснувшийся. Чисто выбритый. Чудеса… Такого не бывает.

Но второй болельщик удивил меня не меньше. На кресло взгромоздился императорский пингвин Крейзи и внимательно наблюдал за матчем.

На гадательном столике перед ними (видела бы Злата Васильевна!) стояли пивные банки, пустые и непочатые. Лежали упаковки чипсов и креветок. А еще – лоток с размороженной рыбой, с сардинами, кажется. От сардин ощутимо пованивало.

От вопросов Хуммель отмахивался – наши получили численное преимущество, но никак не могли реализовать. Крейзи тоже не отвлекался от просмотра, после каждого промаха возмущенно хлопая обрубками крыльев.

Ладно, потом разберусь с этой парочкой. Не буду портить знаменательную ночь.

Прошел в свой кабинет, начал собираться. Достал сумку с аккуратно сложенным длинным плащом, взял из сейфа пропуск на въезд в парк. Там же, в сейфе, стоял презент Мишкунцов, появившийся на свет в провинции Коньяк десять лет назад. После короткого колебания забрал и его – напиваться нельзя категорически, но два-три глотка во время предрассветной холодрыги не повредят.

Лишь собравшись, заметил: на моем столе лежала записка.

Сережа, она очень хотела с тобой встретиться, просила, чтобы ты зашел в медизолятор, в палату четыре.

Злата Васильевна могла бы и не подписываться, даже инициалами, – лишь у нее во всем ОСВОДе, а может, и во всем Институте, такой почерк: каллиграфический, с завитушками.

Да, я обязательно встречусь с ней… С Катей, лежащей в четвертой палате медизолятора (вообще-то она носит другое имя, но я привык к этому). Раз уж не поубивали друг друга, надо как-то определить принципы взаимного существования. «Акулий зов» смолк, я не ощущал его ни в каком виде. Но ведь придет срок, и все повторится.

Встречусь. Но не сейчас. Пусть спит, отдыхает, поправляется, а у меня особая ночь…

Очевидно, в хоккейном матче наступил перерыв, потому что в дверь без стука протиснулся Хуммель. И тут же угодил под залп начальственной критики.

– Ты кого к нам притащил? По какому праву? Недоспал или с башкой раздружился?

– А ты видел цифры на его бейдже? Он имеет допуск в ОСВОД. Он, по-моему, вообще всюду допущен… Я такой код первый раз вижу, сам в шоке.

Код я видел, но цифры расшифровывать в тот раз поленился… Зря, наверное.

– Ладно, забыли… Что не спится-то?

– Я выполнил твою просьбу насчет Древних. Хотел рассказать, что нашел…

А-а-а… Совсем из головы вылетело. Была такая линия в расследовании, исключительно для галочки в отчете. Но Хуммелю надо кое-что объяснить, его представление о дисциплине и субординации слабеет за время долгих снов.

– Видишь ли, Хуммель, – произнес я проникновенно, – просьбы, озвученные непосредственным начальством, именуются чуть иначе: приказами. И о результатах их выполнения не рассказывают, а докладывают. Суть та же, но лучше придерживаться уставной терминологии. Но мне докладывать не надо… Сообщишь Злате Васильевне, как, где и что искал, – а уж она распишет бесплодные поиски так, что начальство только похвалит.

– Почему бесплодные? – удивился Хуммель. – Все нашел, и все оказалось именно таким, как ты предполагал…

Я тяжело опустился в кресло. Ничего я не предполагал… НИ-ЧЕ-ГО. И совсем не хотел слушать, какую дичь умудрился подстрелить, пальнув в небо с завязанными глазами.

Однако Хуммель уже рассказывал:

– Нашел систему переходов между Мирами, хитрую, замаскированную, с парочкой ложных петель… Сработала она неделю назад, сейчас неактивна. Исходный пункт… знаешь, очень неприятное место… Мир, населенный такими зверюшками, что даже я, ко многому привычный… Мерзкое место. А конечный пункт… у тебя есть лазерная указка?.. а, уже нашел… смотри.