Михаил Баковец - Создатель эхоров 4 [СИ]

На всякий случай я стравил, если так можно сказать, две трети от оставшихся запасов энергии-капелек в атмосферу. Рассчитывал, что станет легче, но изменений не заметил. Всё так же температурил, «звал Ихтиандра» и лечил себя с помощью Дара. Настроение от этого стремительно портилось, и усугублялся общий негатив от создавшегося положения отсутствием нормальной еды. Положительным моментом можно было считать отсутствие механоидов, которые уже как двое суток не показывались в облаках над головой.

Вторая неделя закончилась, как я сошёл на берег, как сам считал, Индостауна. И вот начало третьей раскрыло мне глаза на реальность. А вышло всё так.

На третий день после того как занедужил, я вышел к нескольким холмам, между которыми раскинулось небольшое озеро, чьи берега были усеяны камнями. Обнаружив издалека водоём, я немедленно устремился к нему, рассчитывая устроить рыбную ловлю или хотя бы перекусить какими-нибудь моллюсками на худой случай.

Через полтора часа стоял на берегу, но ни о какой рыбалке даже не думал. Все мысли вылетели у меня из головы, когда я увидел небольшие грязно-зелёные кристаллики и насыщенный зеленоватый налёт на камнях вокруг озера. Это было похоже на пятна лишайников или мха. Вот только данные растения не могут быть настолько опасны, как то, что я наблюдал.

Рудилий.

Сейчас я смотрел на минерал, благодаря которому этот мир так сильно отличается от моей Земли.

Рудиливое поле. Таких на Шкегере было огромное множество после того, как на материке были взорваны десятки бомб с аналогичной начинкой. Учёные до сих пор хватаются за голову и срывают своё горло в спорах, как мог такой масштабный взрыв запустить реакцию синтеза минерала чуть ли не из воздуха. Ни один опыт ещё не привёл к повторению данной ситуации. Теоретики доказывают, что всё дело в энергии или некоем веществе, находящемся в межмировом барьере, что отделяет параллельные миры вроде как космическая пустота созвездия. Именно она, энергия (или вещество), до сих пор существует на материке. Отсюда и вечный облачный покров, который не даёт спутникам из космоса снять картинку Шкегера.

За богатствами с этих полей люди часто снаряжают экспедиции, так как месторождения минерала на других материках можно посчитать по пальцам рук, да и те сильно истощены. А тут рудилий можно голыми руками собирать в мешки. Тонна этих кристаллов превратит любой захудалый род в обладателя миллиардного состояния.

Ну, насчёт голых рук это я дал маху. Чистый минерал — сильнейший яд. Все экспедиции оснащены герметичными костюмами с замкнутой системой дыхания и кучей детекторов-анализаторов, чтобы не умереть во время сбора ценнейшего сырья.

— М-да, теперь понятно, почему меня так колбасит последние дни, — я наклонился, провёл пальцем по камню, стерев с него налёт, поднёс перемазанный палец к лицу и сильно дунул. Часть зеленоватой пыльцы улетела прочь, остатки я обтёр о чистый камень, где этой гадости не было.

Местность вокруг рудиливого поля была отравлена на многие километры. Скорее даже стоит сказать, что на несколько дней пути в любую сторону. Воздух, которым я дышал, вода, что я пил, те корешки и ягоды, что жевал — это всё было отравлено рудилием. Оттого и не видел никакой живности. И на механоидов как-то влияет минерал, раз озеро эта братия стороной облетает на десятки километров. Судя по всему, только растительность отлично себя чувствовала от такого соседства. Не имей я возможностей самолечения на высочайшем уровне, то не дошёл бы никогда до озера. Скорее всего, ещё вчера вечером или сегодня ночью отошёл в мир иной.

И так получается, что зря я скинул запас рудиливой энергии, ошибочно полагая, что нездоровиться мне из-за неё.

— Сука! — я в сердцах пнул небольшой камень, на котором зеленели кристаллы рудилия, отправив его в воду.

Шкегер.

Я на Шкегере. А это равнозначно смерти. Не загнусь от испарений минерала, так рано или поздно меня прикончат механоиды.

— Вернулся, называется, на Родину, — вздохнул я.

Предки мои (точнее предки тела, в котором оказалось моё сознание) были родом с этого материка. То ли, беженцы, то ли военнопленные. Держались достаточно дружно, да и не могло быть по-другому после Войны. Ведь шкегерцев травил каждый, кто только мог, обвиняя в миллионных жертвах и немыслимых грехах. Даже родители были шкегерцами и пытались привить любовь и уважение к своей уничтоженной Родине. Вот только с ребёнком им сильно не повезло. Эта избалованная деточка пропускала мимо ушей девяносто процентов информации. Единственное что в него полноценно вложили — знание языка. Сейчас это знание перешло ко мне, но пользы от него не видел ни малейшей. После того, как родители Санлиса погибли в катастрофе, парень полностью забил на их уроки.

Бросив в последний раз взгляд на кристаллы, я повернулся к озеру спиной и как мог быстро зашагал прочь.

Суждено мне погибнуть или нет — это ещё бабушка надвое сказала. Но складывать лапки на груди как та пресловутая лягушка в горшке с молоком, я не хочу. Не хочу и не буду!

Минуты слабости и отчаяния, наведённые хворью, прошли, когда я вспомнил об экспедициях с Большой земли на Шкегер. Мне просто нужно дождаться одну из них и заставить, упросить, купить, в конце концов, себе место в ней. Даже если придётся ждать несколько месяцев — я готов.

Ко всему прочему, не стоит скидывать со счетов мою жену провидицу. Очень надеюсь, что в своих видениях она сумеет определить моё текущее положение. И тогда семья отправит отряд спасателей за мной.

— Пока дышу — надеюсь, — тихо произнёс я. — Кто бы ни придумал эти строчки, но он дьявольски прав.

Граница отравленных рудилием земель лежала в полутора днях пути от озера. До этого я так долго шёл к водоему из-за недомогания, буквально тащился, делая частые остановки. Вот только стоило мне узнать причину болезни, как скорость передвижения резко взвинтил, иногда прямо на ходу помогая себе при помощи Дара убирать усталость и чистить организм от зелёного яда. Лишь бы поскорее оказаться в безопасности, где без боязни можно пить воду и охотиться.

Шёл я обратно к побережью, где больше всего шансов встретить спасателей.

Рядом с океаном пришлось учиться прятаться от патрулей механоидов. Больше всего я видел летающих юнитов — авиаштурмовиков, «ос» и незнакомых модификаций. Всего трижды замечал пешие патрули, среди которых встречались многоногие и гуманоидные конструкты, превышающие три метра в высоту. Прямо тебе шагающие танки из японских анимэшек и манг.

— Грёбаный батлтеч, — с ненавистью прошептал я, прячась от пешего патруля, который прошёл мимо меня в каких-то четырёх сотнях метров. — Сюда бы моих девчонок и тогда от вас бы остались только шкурки, годные лишь на продажу.