Стивен Кинг - Противостояние. 5 июля 1990 – 10 января 1991. Том 2 [litres]

Но тебе лучше остерегаться, мрачно думал он. Тебе лучше остерегаться и не подпускать меня к себе, выродок, а не то я задушу тебя голыми руками.

Глен, поморщившись, встал.

– Пойду спать, Восточный Техас. И не проси меня остаться. Вечеринка кислая.

– Как твой артрит?

Глен улыбнулся:

– Терпимо. – И захромал к своему спальнику.

Стью подумал, что не следует доставать еще одну сигарету – даже если бы он выкуривал в день по две или три, его запас иссяк бы к концу недели, – но достал и закурил. Нынешний вечер выдался не таким холодным, однако не вызывало сомнений, что в этих краях, расположенных достаточно высоко над уровнем моря, лето закончилось. От этой мысли ему взгрустнулось, поскольку он практически не сомневался, что следующего лета уже не увидит. Когда все началось, он то работал, то не работал на заводе, где изготавливали карманные калькуляторы. Жил в маленьком городке под названием Арнетт, свободное время проводил на заправочной станции «Тексако» Билла Хэпскомба, слушая, как другие люди трындят об экономике, политике, тяжелых временах. Стью догадывался, что никто из них понятия не имел, что такое действительно тяжелые времена. Он докурил сигарету и бросил окурок в костер. Прошептал:

– Держись, Фрэнни, девочка моя.

Залез в спальник. И во сне увидел, как Что-то подлетело к их лагерю, как Что-то злобно наблюдает за ними. Возможно, волк с человеческим интеллектом. Или ворона. Или ласка, крадущаяся на животе сквозь кусты. А может, что-то бестелесное. Следящий Глаз.

Я не убоюсь зла, говорил Стью в своем сне. Да, хотя я иду долиной смертной тени, я не убоюсь зла. Никакого зла.

Наконец кошмар ушел, и он крепко заснул.

На следующее утро они вновь рано двинулись в дорогу, приборчик Ларри деловито отщелкивал пройденные мили на пути по пологому западному склону к Юте. Вскоре после полудня Колорадо остался за спиной. В тот вечер они встали лагерем к западу от города Харли-Доум, штат Юта. И впервые окружающая тишина показалась им давящей и гибельной. В тот вечер Ральф Брентнер заснул с мыслью: «Теперь мы на западе. Мы покинули свою территорию и ступили на его».

В ту же ночь Ральфу приснился волк с единственным красным глазом, который вышел из пустоши, чтобы посмотреть на них. Уходи, сказал ему Ральф. Уходи, мы не боимся. Совершенно не боимся тебя .

Двадцать первого сентября к двум часам дня они миновали Сего. Далее, согласно карманной карте Стью, их путь лежал через Грин-Ривер, а до следующего города идти было очень, очень долго. Там, как и говорил Ральф, им предстояло выяснить, с ними Господь или нет.

– Если на то пошло, – Ларри повернулся к Глену, – еда беспокоит меня в гораздо меньшей степени, чем вода… Любой, кто отправляется в путешествие, берет с собой что-нибудь пожевать. «Орео», «Фиг ньютонс», что-то в этом роде.

Глен улыбнулся:

– Может, Господь изольет на нас Его благодать.

Ларри посмотрел на безоблачное небо и поморщился:

– Я иногда думаю, что в конце у нее съехала крыша.

– Может, и съехала. – Глен, похоже, не собирался с ним спорить. – Когда начнешь изучать теологию, узнаешь, что Бог часто предпочитает говорить устами умирающих и безумцев. Мне иногда даже кажется – это во мне просыпается тайный иезуит, – что на то есть серьезные психологические причины. Безумец или лежащий на смертном одре – человеческое существо с радикально измененной психикой. Здоровый человек может отфильтровать божественное послание, изменить его в соответствии со своими личностными особенностями. Другими словами, из здорового человека получится дерьмовый пророк.

– Пути Господни, – кивнул Ларри. – Знаю, знаю. Мы видим сквозь тусклое стекло. И для меня оно достаточно тусклое, будьте уверены. Почему мы идем по этой дороге, когда могли бы быстро по ней проехать? Но раз уж мы решились на безумство, наверное, и делать его следует по-безумному.

– Есть достаточно исторических примеров того, что мы сейчас делаем, – заметил Глен. – Я вижу совершенно обоснованные психологические и социологические резоны для этой пешей прогулки. Я не знаю, теми ли резонами руководствовался Бог, но для меня они совершенно логичны.

– Например? – одновременно спросили Стью и Ральф, заинтересовавшись разговором.

– Для нескольких племен американских индейцев «визуализация видения» являлась составной частью ритуала становления мужчиной. Когда приходило твое время стать мужчиной, тебя отправляли в лес или в прерии безоружным. От тебя требовалось убить зверя, сочинить две песни – обращенную к Великому духу и прославляющую твои собственные достоинства как охотника, всадника, воина и мужчины – и увидеть видение. Есть не разрешалось. Предполагалось, что ты постоянно будешь в тонусе, как физически, так и духовно, ожидая, пока придет видение. И со временем оно, разумеется, приходило. – Глен рассмеялся. – Голод – великий галлюциноген.

– Ты думаешь, матушка послала нас сюда за видениями? – спросил Ральф.

– Может, обрести силу и святость в процессе очищения, – ответил Глен. – Отбрасывать вещи – это символ, вы понимаете. Талисман. Когда вы отказываетесь от вещей, вы также отбрасываете созданные вами же имитации себя, связанные с этими вещами. Вы начинаете процесс очищения. Вы начинаете опустошать сосуд.

Ларри медленно покачал головой:

– Я этого не понимаю.

– Что ж, давайте возьмем интеллигентного человека доэпидемического времени. Разбейте ему телевизор, и что он будет делать по вечерам?

– Читать книгу, – ответил Ральф.

– Пойдет повидаться с друзьями, – добавил Стью.

– Включит стереосистему, – улыбнулся Ларри.

– Конечно, и первое, и второе, и третье, – кивнул Глен. – Но при этом ему также будет недоставать телевизора. В его жизни образуется дыра на том месте, которое занимал телевизор. В глубинах сознания будет вертеться мысль: В девять часов я собираюсь выпить несколько банок пива и посмотреть игру «Сокс» по телику . И когда он приходит в гостиную и видит на месте телевизора пустоту, он чувствует себя чертовски разочарованным. Часть его привычной жизни выплеснулась, или не так?

– Да, – кивнул Ральф. – Наш телевизор как-то раз ремонтировали две недели, и я чувствовал себя не в своей тарелке, пока он не вернулся на прежнее место.

– Дыра будет больше, если он часто смотрел телевизор, меньше – если редко. Но что-то уходит. Теперь заберите все его книги, всех его друзей, его стерео. Также заберите все средства к существованию, кроме того, что он может подобрать по пути. В процессе опустошения также сжимается и его эго. Ваши личности , господа, они превращаются в оконное стекло. Или, даже лучше, в пустые стаканы.

– Но в чем смысл? – спросил Ральф. – Зачем проходить через все это?