Юн Ли - Гамбит девятихвостого лиса

Тут Вахенц кое-что вспомнила: рой «Двойка шестерней» предпринял неудачную попытку уклонения в самый последний момент. Почему Джедао не заметил, что ему вот-вот вонзят нож в спину?

И вообще, насколько сильно пострадал лис? Если, конечно, он не притворяется, что было бы чересчур. Вахенц быстро проверила остальной командный центр, но большинство терминалов представляли собой безусловный металлолом.

Игломот передал новые данные: форма жизни завернула за угол, углубляясь в недра мота. Вахенц прищурилась, глядя на стеклянные осколки с переливами от бледного к темному, издающие песчаный скрежет под ногами. Очень художественно, однако ей всё-таки надо уничтожить противника.

У Вахенц не было суеверий в отношении мотов, как у некоторых Нирай, – одна из множества причин, по которым она избегала застревать в барах с любвеобильными техниками, – но непрекращающийся танец серебристых отражений, помещения без окон и припадочное освещение заставляли ее нервничать. Что ж, стрельба по людям бывает расслабляющим занятием, если есть в кого стрелять. Ее это устраивало, и она пообещала побаловать себя чем-нибудь сверх обычного, как только доберется до безопасного места с цивилизованными удобствами.

Шпионка вывела на внутренний экран фотографии двойки шестерней. Изображение появилось перед ее левым глазом, и она увидела то, чего сперва не заметила: зигзагообразный ряд цифр, рассекающий левую, бóльшую шестерню наподобие молнии. Джедао написал: 1 082 771.

Вахенц свернула изображение, презрительно ухмыльнувшись. Получается, все прочие придурки, которых он убил, не достойны учета – только Адское Веретено и эта последняя трагикомедия? Впрочем, генерал-лис никогда не славился здравомыслием. Пусть упивается своими убийствами, если ему так хочется.

Забавно, но верно: однажды она размечталась о том, чтó могла бы устроить, позволь ей Кел невозбранно погулять по пепломоту. Теперь она здесь, но Кел почти всё сделали сами, хоть с их точки зрения это и было демонстрацией наивысшей степени некомпетентности.

Форма жизни остановилась. Она была уже близко. Вахенц замедлила шаг и рефлекторно спряталась за покосившимися останками терминала за миг до того, как в центре помещения зажглись красно-желтые огни. Они замигали в быстрой последовательности: раз-два-три-четыре, барабанный код Кел, сигнал бедствия. Какой-то силуэт мелькнул во тьме. Вахенц выстрелила. Стена зашипела, полетели искры агрессивного красно-оранжевого цвета. Она испортила какой-то гобелен – часть его теперь представляла собой мазки сажи и призраков, сотканных из дыма.

– Честно говоря, – донесся из теней женский голос, сопровождаемый треском помех, – если это лучшее, что Командование Кел сумело сделать, чтобы сравнять счет по головам, лучше бы оставили меня при деле. Как бы там ни было – прошу прощения, нас, кажется, друг другу официально не представили?

– Шуос Джедао, как я полагаю, – сказала Вахенц. Тот же женский голос, что и в заговорщическом «послании» Цзай, тот же акцент, та же грёбаная заносчивость.

Голос шел из динамиков системы внутренней связи – он думает, такое способно ее обмануть? И всё же Вахенц не забывала о том, что это может быть частью более замысловатого трюка.

– Вы уж простите, но что-то мне не хочется называть свое имя, – сказала шпионка. Она всё равно послала запрос системе игломота, но без точных указаний хозяйки та мало на что годилась.

– И всё же вы здесь, хотя могли бы давно отправиться туда, куда отправляются все секретные агенты, когда им нужно сочинить объяснительную для начальства, – голос Джедао звучал печально, и это раздражало. – Думаете, мне не приходилось их писать, когда я работал на Шуос?

Джедао снова начал двигаться, очень медленно. Вахенц решила, что с нее хватит. Она последовала за ним, пригибаясь и ступая с кошачьей сноровкой.

– Перейдем к делу, – сказала шпионка и с улыбкой обошла остатки ловушки.

Красно-желтые огни следовали за ней, появляясь то слева, то справа. Иногда они обнаруживались возле потолка, а иногда – возле пола. Продолжали мигать согласно той же последовательности «один-два-три-четыре», словно ожидая, что она поведет себя как суеверная Кел. По крайней мере, Вахенц предполагала, что он точно знал ее местоположение. Тот факт, что он еще не застрелил ее, плюс его разговорчивость, наводили на мысль об отчаянном желании заполучить какие-нибудь сведения.

– Должен спросить, – непринужденно поинтересовался Джедао, – если вы здесь, чтобы покончить со мной, разве для этого нет менее рискованных способов? Я хочу сказать, здесь отсутствуют неудобные очевидцы, способные всё испортить. Мы только вдвоем. Больше нет необходимости во лжи и уловках. Найдись у меня способ взорвать вас по-настоящему, я бы уже нажал на кнопку. За то жалкое световое шоу в командном центре меня бы исключили из Академии Шуос.

Значит, ее догадки верны. Но пусть болтает, почему бы и нет? Может, расскажет что-нибудь полезное. К тому же он двигался всё медленнее и медленнее. Слишком напоказ. Она остановилась, не позволяя заманить себя дальше.

– Может, вы Хафн, а может – свободная художница, – продолжил Джедао. – На данный момент мне всё равно. Для меня представляет важность лишь то, что вы не на стороне гекзархата. Это может быть очень полезно.

– Джедао, – сказала Вахенц, – я не собираюсь объединяться с вами, чтобы завоевать вселенную. Особенно принимая во внимание вашу склонность к предательству, которое сопровождается попыткой массового убийства.

Он остановился. Она ждала; от нетерпения можно было лишь всё испортить.

– Если у нас есть хоть что-то общее, – сказал он, – а у меня имеются некоторые основания полагать, что дело обстоит именно так, то вы находите недальновидность своего начальства глубоко прискорбной. В любом случае что плохого в том, чтобы выслушать меня? Наверное, вы задаетесь вопросом, почему я, признанный мастер стрельбы в затылок, служил Кел последние четыреста грёбаных лет, словно верная шавка.

Ну ладно, призналась Вахенц самой себе, он добился ее внимания. Может, сейчас выложит как на духу все доводы, какие могли бы объяснить его прошлое поведение.

– Будем соревноваться, кто знает больше анекдотов в духе Кел? – язвительно спросила шпионка.

– У Командования Кел есть файл, в котором содержатся все анекдоты до единого, вы в курсе? Но вернемся к теме. Давайте подумаем вот о чем. Когда меня вытащили из «черной колыбели» в первый раз, пожилые генералы из верховного командования еще помнили, что я сделал. Рана еще болела. Они помнили, как ужинали со мной. Проигрывали мне в джен-цзай. Черт, я танцевал с некоторыми из их детей на этих проклятых приемах. Я был не исторической личностью, а настоящим человеком. Я был лучше, чем их боевые генералы, – но это делало меня опаснее. Зачем понадобилось использовать немертвого предателя?