Дмитрий Заваров - Системная ошибка

– Эй! Эй, парень! Не отключайся!

Окрик сорвал контакт. Прямо надо мной склонилось лицо Айболита, морщины на его лбу ходили ходуном, как волны в шторм, а волосы просвечивали фиолетовым оттенком.

– Как его зовут-то? – он посмотрел в сторону.

– Не знаю, – отозвалась Полина.

– Вот-те раз! – озадачился Айболит и снова повернулся ко мне: – Тебя как зовут?

В его дыхании присутствовал явственный запах табака.

– Петя, – назвался я. – Закурить дай.

– В лаборатории не курят, – сочувственно ответил он. – Приходи в себя, Петя. И снимай куртку.

– Зачем это?

– Маячок в тебе сидит. Чудо враждебной техники.

– Да ладно! – я сел в кресле, чуть не ударив Айболита головой. – Где?

– Раздевайся, раздевайся!

Полина стояла у стола, глядя в один из мониторов. Мне показалось, что она специально не смотрела на меня. Стыдно, красавица? Правильно! Я скинул куртку, Айболит взял мою левую руку, вытянул, прошелся пальцами от локтя вверх. Голова в колбе выглядела мертвой, глубоко запавших глаз было не видно – под бровями зияли черные провалы.

– Стоп! – скомандовала Полина.

– Где? – пальцы Айболита замерли.

– Мизинец. Правый.

Айболит оставил на моей руке один палец. Медленно повел вверх.

– Еще чуть выше, – руководила Полина, вплотную придвинувшись к экрану. – Еще. Вправо. Блин, да вправо же! Вот, все – замри!

Айболит достал маркер, сдернул зубами колпачок и поставил на моем плече жирную черную точку.

– Пошли ко мне! – сказал он.

Я накинул куртку и выбрался из клетки. Посмотрел на Полину, она не выдержала, отвела глаза. Захотелось дать ей подзатыльник. Но я сдержался, вместо этого крепко ухватил ее за локоть и повернул к колбе с головой.

– Ну и чем вы отличаетесь от них?

– Тем, что хотим все это прекратить!

Она резко вырвалась и вышла в коридор. Айболит мягко подтолкнул меня к двери.

– Этого колобка, – сказал он, – мы утащили из одной их лаборатории. Ему ничем нельзя помочь. А нам он действительно нужен. И если уж на то пошло, колобок уже давно не человек.

– Ее зовут Наталья, – сказал я.

– Чего?

– Это не Колобок. Ее имя – Наталья. Ей было двадцать семь лет. Понял?

– Не понял.

– Идиот потому что. Это человек.

– Теперь это прибор! – заявил Айболит. – Он нам нужен для дела!

– Может быть, свою голову для дела пожертвуешь?

– Надо будет, пожертвую без вопросов.

– Хотелось бы на это взглянуть.

– Вы идете? – окликнула от двери Полина.

Мы вышли в коридор. Полина проводила нас до Айболитовского каземата, махнула лучом на дверь:

– Разбирайтесь и приходите на КП.

– Будет исполнено.

Она пошла дальше, унося с собой свет. Я какое-то время смотрел ей вслед. Айболит, судя по всему, тоже провожал ее взглядом. Потом свет резко исчез за поворотом.

– Пошли, – сказал Айболит.

Керосинка все еще горела, распространяя вокруг себя запах солярки. Я двинулся к кровати.

– Не туда! К столу садись.

Я послушно опустился на стул. Мысли были заняты совсем другим. Почудилось или взаправду? Если не почудился мне этот… ментальный шепот, если взаправду, то как отрезанная человеческая голова могла разговаривать… точнее, контактировать со мной?

Нет, все-таки не почудилось. Слишком четко, слишком ярко все это было. И, главное, слишком информативно, такое количество информации не может быть плодом моей фантазии. Я увидел человека, девушку, на какой-то миг очутился как бы в ее… нет, не сознании, если описывать это место как физический объект, то он скорее напоминал некое клубящееся облако, состоящее из блоков памяти, обрывков переживаний, мыслей… Точнее, мысль там была только одна: быстрее бы все закончилось.

Философы говорят, что каждый человек – это целая вселенная. Каково это: оказаться во вселенной, где все подчинено мечте о смерти? Могу рассказать. Огромная черная дыра в центре мироздания, и вокруг этой дыры крутятся тусклые звездочки воспоминаний из прошлой жизни: веселые, грустные, но все очень теплые… потому что холодные воспоминания гаснут первыми. Да и эти скоро сгорят, потухнут, затянутые в черный провал посреди умирающей вселенной. А из провала тянутся, пронзая все вокруг, раскаленные невидимые нити, бьется, пульсирует вокруг чужеродная информация, оплетая и разрушая остатки того, что можно было назвать человеческой личностью… И всю эту систему озаряет одна единственная мысль: «Убей меня».

Наверное, виноват тот прибор, в который Айболит меня затолкал, эта их клетка. Но между прочим, когда я увидел ту голову в лаборатории Компании, мне тоже стало очень не по себе. Теперь, узнав, что творится у них в сознании, я понимаю: тогда я это тоже каким-то образом смог почувствовать. Не так четко, и без прямого ментального контакта… Хотя, наверное, все же контакт был: во всяком случае, как иначе объяснить то, что я сделал? Взять и за красивые глаза отпустить вломившегося на объект преступника? Больше похоже на сюжет для женского романа…

– Куртку снимай! – снова вспугнул мои мысли Айболит.

Я вздрогнул, приходя в себя. Огляделся. Столешница была завалена бумагами и какими-то коробочками. Сдвинув все это, оперся на локоть: почему-то навалился приступ головокружения.

– Сейчас пройдет, – посочувствовал Айболит. – После контура всегда так.

– Какого контура?

– Той клетки. Между прочим, сложнейший прибор… Но не будем отвлекаться. Присев на корточки, он взял мою руку, вывернул, пощупал отметину маркера, задумчиво поцокал языком.

– Анестезия-то сейчас не подействует, – Айболит виновато поднял глаза. – Да и нет у меня ничего подходящего. Не давать же общий наркоз?

– Не надо общий.

– Вот и я о том же.

Он, хрустя битым стеклом, прошел к шкафу и в несколько заходов принес на стол пузырек, несколько бумажных упаковок, здоровый хромированный пинцет и продолговатую коробку.

Вот чего я никогда не любил, так это все их врачебные причиндалы. Не то, чтобы боялся, а как-то… расстраивали они меня очень. До дрожи в коленях. Айболит тем временем натянул перчатки, вскрыл упаковку тампонов, плеснул на один из пузырька, протер мое плечо – по коже растекся холод.

– Выпить есть, живодер?

– Есть, конечно. Но не сейчас.

Айболит зафиксировал место стершейся отметины большим пальцем. В другой руке у него уже был скальпель.

– Это спирту тебя?

– Спирт.

– Давай!

Не дожидаясь ответа, схватил пузырек и в два булька выхлебал содержимое. Язык обожгло сухим огнем. Я зажмурился, пережидая, и в этот момент руку полоснуло острой болью. Захрустела бумага, звякнуло стекло… Я так и остался с закрытыми глазами. Айболит что-то бубнил себе под нос, шурша упаковками, тыкал в рану тампонами, по коже, шипя, растекалась перекись, потом снова вспыхнула боль: я почувствовал, как в ране елозит посторонний предмет. Блин, зараза тощая, давай быстрее! Пинцет зацепился за что-то твердое.