Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 3 [СИ]

Переписка с матерью ― ровно тоже самое, только заметно, ранг начальника ниже, чем в первом случае.

У Марины даже возникла мысль сравнить эти письма с так и не прочитанными письмами Кэретты. Но эту мысль удаётся быстро прогнать. Жирно будет! За «Дворец грёз» злость ещё не прошла. Саргон писал очень редко, но зато в письме не было ни одного формального слова. Девочка чувствовала, что любима.

Уже больше полугода совсем другая жизнь идёт. За это время не исправишь всего. Но с частью страхов Эор помогли справиться. Вот теперь раскованность в движениях появилась, а то ходила жердь жердью. Чуть ли не впервые Марина какие-то эмоции наблюдает. Подойти что ль, послушать, как она смеётся? Одно время Херктерент даже удивлялась, как это можно иметь голос с одной интонацией на все случаи жизни. Причём Динка успела сказать, она и дома с ней точно такая же. Она ещё и собственного тела вообще и наготы в частности, даже не стыдится, а откровенно боится. Даже у откровенно не следящей за модой Марины, чуть челюсть не отвалилась, когда Эорен впервые в купальнике в школьном бассейне увидела. Где она такой уродский покрой, даже не скрывающий, а намеренно формы уродующий разыскала?

Быть бы ей посмешищем, о её заслугах в недавних событиях Генштаб не успел толком сообщить. Но все сделали вид, будто с новенькой полный порядок. Не по доброте. Никто не хотел дразнить Змей, которым, непонятно почему, странная девушка приглянулась.

Это полгода назад было. Сейчас же многое изменилось. Вон Эор голенькая веселится, по песочку бегая.

— Марина, — тормошит Эр, — ты на что там засмотрелась? Покажи, я тоже хочу.

— Вообще-то, это мой бинокль.

— Забыла. Извини. Всё равно, дай посмотреть, — всё вместе выпалено со скоростью пулемётной очереди.

Софи плюхается на спину, раскинув руки.

— Уф! Всё! Уплавалась. На сегодня, думаю, стоит оставить рептилий в покое. Думают, наверное, бедные, мы из-за супа к ним залезли.

Хейс лежит на животе, песок пересыпает.

— Если рецепт есть, можно одну на суп пустить. Лицензию на добычу потом купим.

— И ты сумеешь приготовить?

— С точки зрения закона, армейским поваром я быть могу. Готовить и дома учили.

— Черепаху сперва убить надо.

— Так я смогу. Головы курицам рубила много раз. Как свиней колют, видела много раз, да и сама парочку. Мама всё смеялась, хоть в чём-то дочка вся в их породу. Говорила, когда замуж собралась, бабушка свинью заколола.

— На свадьбу? — хмыкает Софи. Размах грэдских свадеб давно уже анекдот, временами не смешной, ибо расходы сильно больше доходов участников мероприятия. «Чтобы всё было, как у людей» — неистребимо. В случае с матерью Хейс свиней понадобилось точно намного больше одной.

— Не, психанула, — и не поймёшь, шутит или нет, — Думаю, с черепахой справлюсь тоже. Читала какой-то суп прямо в панцире варится. Что там сначала сделать нужно? Голову с ластами отрубить?

— У Сордара спроси, он такой точно варил.

— Вам их не жалко? — ничего не выражающая интонация Эорен.

— Что их жалеть? Такое же полудомашнее животное, как и любое другое. Более того, существующее только потому, что мы ему позволяем и даже охраняем… Стоп! Ты, случайно, не из тех, кто живое не ест? — поклонницы такого питания Софи встречались, вот только Эорен ни мясо, ни рыбу до недавнего времени вроде бы не игнорировала.

— Нет. Там, где я раньше была обычный рацион всегда содержал животный белок. Когда в походе были, выдавали саморазогревающиеся банки и шоколад.

— Офицерский рацион номер три для местностей с холодным климатом, — усмехается Хейс, — если народ на кухне честный, более чем сытно.

— Этих рационов столько напридумывали. Нет, я не спорю, организация снабжения воинских частей важнейшая задача, но штат управления тыла и транспорта по мне так непомерно раздут.

— Могу сказать только то, что военнослужащих с их петлицами в столице вижу больше всего.

— Потому что они единственное управление, чей штаб до сих пор в полном составе в столице базируется.

— Хм. Я не думала, что ты настолько осведомлена.

— Общение с Мариной сказывается. Насчёт небезызвестного плаката о вреде болтовни даже не думай, я ничего секретного не сказала.

— Марина с Эр совсем недавно вон там были. По-моему, нас разглядывали. Сейчас ушли.

— Ты уверена, что это были именно они? — настораживается Софи. Эор садится, обхватив колени, Хейс как лежала, так и лежит.

— Уверена абсолютно. На глаза пока не жалуюсь.

Софи смотрит, куда показывали. Будто с такого расстояния можно рассмотреть следы.

— Хм. Я их не заметила, хотя на периферийное зрение не жалуюсь.

— Внимательнее надо быть. Иначе какой-нибудь миррен выйдет тебе в хвост.

— Марина там делала что-нибудь?

— Они там довольно долго были. Даже с биноклем.

— Хорошо, хоть не с фотоаппаратом.

— А что плохого? Сомневаешься в нашей живописности, — Хейс переворачивается точно в позу героини древней картины.

Нечасто увидишь, как у Эорен глаза смеются.

Софи, дурачась старательно подражает другой известной картине, благо там изображённая если Софи и старше, то ненамного.

— Ох уж мне эта разноглазая, — томно выдыхает Софи.

— Правда, жалко, что Эрида ушла? — уже совсем откровенно хихикает Эорен, — Самое интересное пропустила.

— Покажется какой твой вид особенно привлекательным — прицепится и не отстанет.

— Можно подумать, этого кто-то не знает.

— У неё жутковатый рисунок есть. Она обнажённая рядом с «анатомической машиной». Смотришь — аж холодно становится. Беззащитная красота и жуткая смерть.

— Самое жуткое из национальных сокровищ принадлежит Его Высочеству? И оно сейчас в школе?

— Эта вещь Эридина, материнское наследство.

— Один из последних случаев, когда я чего-то пугалась по-настоящему. Бр-р-р! — Хейс ёжится, — Несколько раз кошмары с этим экспонатом снились. Будь при мне дело — заставила бы её убрать эту штуку обратно.

— Это теперь в её комнате. Стоит даже ничем не накрытая.

— Ещё и женщины скульптура, — Хейс задумчива, — Анатомические машины — жуткие вещи. Пусть и с практической целью изготовленные. Тихони иногда по-настоящему страшные люди.

— Не говори так. Она чуть не умерла в начале прошлого учебного года. Даже была в состоянии клинической смерти. Неудивительно, у неё теперь с подобной темой сложные отношения.

— Я не знала.

— А если бы знала, всё равно заставила бы убрать эту вещь?

— Если бы я там была, многое, связанное с Эр было бы откорректировано.

— Выкрутилась! Испугалась статуи, хотя уже до этого весьма лихо убивала животных.

— Если ты не забыла, я сама их после этого ела. Эта анатомическая машина же какое-то просто смакование и наслаждение смертью.