Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 3 [СИ]

— Акулы быстрее найдут.

— В этих водах опасных очень мало. Но с этой скалы улететь в море очень легко. И знаешь, когда всё кончится, то я обязательно слетаю. Свободно парить ― тоже здорово, совсем птицей себя ощущаешь.

— И об землю ― шмяк! Даже я знаю ― планеристы часто бьются.

— Хочешь, вниз на сеть спрыгну?

— Хм. А зачем? Нет, будь я мальчишкой было бы понятно…

Стоп! — Марина резко щёлкает пальцами, — Только сейчас сообразила! Остальные-то где? Хейс ведь поплавать любит, а Эр ― в воде поваляться. Да и Динку стоит в поле зрения держать.

— Они все собирались съездить древний город посмотреть.

— И Димка с Рэдой?

— Димка решил по твоим стопам пойти.

На удивлённый взгляд ― многозначительная пауза и ответ под смех глаз.

— Попросил береговые батареи показать. При мне договаривались. Видела бы, какую он рожу скорчил, когда «молодым господином» назвали. Тоже этого слова не любит, попросил по имени звать.

— Ожидаемо. А Рэда?

— Она со всеми поедет.

— Хм. Значит, они на самом деле, не вместе?

— Тебя это волнует?

— Если честно, то нет. Право собственности на человека у нас семьсот лет как запрещено.

— Они оба переживают, общаясь друг с другом словно тебя обманывают. Рэдрия даже поплакаться ко мне приходила. Знаешь же, насколько она честная.

Марина пожимает плечами.

— Как по мне, они оба пока ― глупые дети. Никто никого не бросал, и не обманывал, ибо никто ни с кем никогда не был во всех смыслах слова. Я ― не его, а он ― не мой. Может завязывать какие угодно отношения с кем хочет.

— Ты это ему скажи. А то ходит, как по голове стукнутый.

— Как только придёт ― скажу. Может, и вправду чем-нибудь тяжёлым добавлю для вразумления. Как только ты со всеми своими ухитряешься разбираться?

— Просто надо уметь позволять ему считать, желаемое является действительностью, придерживаясь прямо противоположного мнения.

— Знаешь, я так с людьми просто не хочу.

— По-другому не бывает, мир ложью просто переполнен.

— Сказала главная из известных мне лгуний.

— Тебе я часто врала?

Марина ненадолго задумывается.

— Вроде бы никогда, но всё ещё может измениться.

— Что же ты у меня такая недоверчивая?

— В раннем детстве меня хотели свести с ума.

— Виновные были изобличены и понесли наказание.

— Кто-то хотел меня убить в доме моей матери.

— Не факт, что именно тебя, да и твоё не самое умное поведение сыграло свою роль.

— Я тебя за твое излишне умное поведение уже благодарила. Кого-нибудь за ту историю привлекли?

— Вроде бы, там дела ушли в такие сферы больших игр, куда нам нет доступа.

— Пока нет доступа.

— Марин. Ты слишком напряжена, словно невзначай касается ноги сестры. Та дёргается, как от удара током.

— Вот. Видишь. Ты страшно боишься простого человеческого прикосновения. Подружки часто ходят, взявшись за руку, обнимают, иногда целуют друг друга. Ты этого не делаешь никогда. Меня и то и боишься. К своим волосам ты даже Эр не позволяешь прикасаться.

— И что? Тело моё, волосы ― тоже. Сюсюкаться я не люблю. Для закрепления дружеских чувств телесный контакт совсем не обязателен.

— Это смотря с кем, — от напускной загадочности Софи почти противно.

— Ты поняла, о чём я.

— Всё о том же. Ты уже человеческих прикосновений, неважно чьих, боишься. Дальше только больше будет. А жизнь штука длинная. Хочешь попробовать, как приятно, когда твоего тела касаются?

— Ты о чём? — почти с испугом спрашивает Марина, прикидывая куда ещё могли свернуть и так набекрененные мозги художницы-сестрёнки, и насколько это может быть опасно. Ладно, пока выслушаем, а к кнопке Младшая Херктерент и так ближе сидит.

— Тут массажистки есть. Очень хорошие. Как новенькой себя чувствуешь. Тело своё не мешает знать, а ты сосредоточена на чём-то вовне тебя. Возраст же требует сосредоточиться на другом.

— Вот ты и сосредоточивайся, — угрюмо бурчит Марина.

— Марин, — Софи снова касается ноги сестры. С трудом удаётся не дёрнуться.

— Марин, — повторяет Старшая Херктерент, — ты же девушка, как и я. Научись хотя бы немного своё тело любить. Никто и никогда не полюбит то, чего не любишь ты сама.

— Это так важно?

— Выражаясь любимым тобой языком, речь идёт об оружии, каким ты совершенно пользоваться не умеешь. Вот я и пытаюсь научить мою маленькую сестрёнку и этим видом оружия в совершенстве владеть.

— Ладно, зови их, а пока идут, можешь мне сказать, что с тобой вообще творится? Наркотик какой новый изобрели?

Софи кладёт руку на плечо Марины.

— Хорошо мне просто, маленькая. Хочется, чтобы и другим стало лучше. В первую очередь, тем, кто мне по-настоящему дорог, сестрёнка.

— Понятно. Потребность о ком-то заботиться появилась. Что-то рано у тебя инстинкт материнский включился. Но ты уже однажды сделала для меня очень ценную вещь. Ценнее всего на свете оказаться в нужный момент и в нужном месте. Ты — сумела.

— Ладно, пойдём, ярусом выше почти столичный массажный салон есть. Оттуда и позовём.

— Ну как? — интересуется Софи. Куда уж можно счастливее быть, но она умудряется. Лежит на животе, чуть пригубив очередной бокал с причудливо украшенным напитком.

— Здорово! — честно отвечает Марина, — Не думала, что это может быть так приятно. Понятно, почему ма в подобных местах сутками торчала.

— Ей всё время надо было поддерживать и улучшать то, что у нас в этом не нуждается.

Софи, опершись на ладони, выгибается, откинув голову назад.

— Хорошо-то как!

Марина в ответ делает стойку на руках.

— Думаешь, я так не могу? — мурлыкает Софи, не меняя позы.

Резко оказавшись на ногах, Марина, смеясь колотит себя по бёдрам.

— Смотри, кошечка, хвостик с ушками вырастут.

— Мур-мур. Только у меня змеиное, а не кошачье, изящество.

Прыжком взвившись, Софи вдруг оказывается нос к носу с сестрой.

— Знаешь, мне танцевать хочется.

Марина только плечами пожимает.

— Тут музыки нет. Или есть? Или оркестр позвать можно?

Софи окидывает взглядом сестру, потом, насколько возможно, себя.

— Думаю, оркестр звать не стоит. Тут штатных музыкантов нет, отец же их нигде не держит. А со стороны звать…

— Можно и одеться к тому времени, как приедут.

— Нет, не хочется пока. Люблю ощущение такого ветерка на коже.

Подняв бокал, идёт слегка извиваясь всем телом, словно змея, слегка двигает бёдрами, стараясь ставить ноги след в след.

— Ты куда?

— За музыкой. Не видишь музыкальную машину с приёмником?

Точно, у стены стоит агрегат раза в два больше и роскошнее бывшего у Марины во «Дворце Грёз».

Даже внимания не обратила, можно было и пластинки проигрывать. Тут ещё и бобины с магнитными лентами можно проигрывать. Интересно, телевизионный приёмник тут спрятан где-нибудь?