Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 3 [СИ]

— Человека обсуждаем, словно она умерла уже.

Марина кривится.

— Даже о мёртвых — правду.

— Кажется, нас засняли, — флегматично замечает адмирал, вертя пустой бокал.

— Где? — торопливо озирается Марина.

— Испарились уже. Думаю, их на выходе перехватят. Что хмуришься? Город далеко не настолько безопасен, как кажется.

— Лучше бы ты их просто побил.

Сордар смеётся.

— Не знал, что ты из тех девочек, кому нравится, когда из-за них драки начинаются.

— Некоторые драки намеренно провоцируют. Одну такую ты неплохо знаешь, и здесь её сейчас нет.

— Я таких гораздо больше одной знаю.

— Старость не радость, всё в прошлом.

— Язва. Ты если что и спровоцируешь, то войну где-нибудь. Притом, не со зла, а потому что сама такая вот.

— Какая?

Адмирал не ответил. Усмехается.

— Я же говорил! Директор этого заведения сюда идёт.

Марина демонстративно наполняет бокал вином до краёв. Чем-то директор напоминает раскормленного до безобразия южного императорского пингвина. Такой чёрный с белым, жирный и лоснящийся. С примесью желтизны — перьев на голове у птицы, золота цепочки на боку у человека. Даже глазки такие же чёрные и маленькие. И неожиданно, умные.

С этикетом дружит, первой приветствовав Марину с правильно названным титулом.

К Сордару обращается по званию.

— Господин вице-адмирал, офицеры безопасности и внутренняя охрана нашего заведения задержали ряд лиц по подозрению во вторжении в вашу частную жизнь.

— Передайте, всё как обычно, пусть засветят плёнки и составят протокол. Это не из вашего чёрного списка?

— Нет. Они довольно известны, но в нашем заведении бывали только как частные лица.

— Так внесите их в этот список! И дело с концом.

— Подождите! — встревает Марина, — Хочу сходить глянуть, они ведь, в том числе и по мою тушку сюда пришли. Сколько их там?

— Трое. Один так вообще, школьник вчерашний.

— Тем более, поглядеть стоит. Вдруг кто из бывших знакомых. Заранее прошу, Сордар, ничего ему не ломай. Сама что-нибудь оторву, если надо будет.

— Ещё не известно, для кого эти снимки опаснее.

Сордар и Марина переглядываются. Похоже, эта троица на самом деле не поняла, кто с Сордаром ужинал.

— В глаза мне смотреть!

Адмирал мысленно присвистнул. Не знал, что у сестрёнки такой силы командный голос.

Троица дёрнулась как от удара током.

— Это Сордар добрый, — вкрадчиво шипит Херктерент, не хуже змеи с родового герба, только погремушки на хвосте не хватает для полного сходства, — а я вовсе нет. Сейчас вас убить, или чуть погодить? — шипение срывается почти на визг. В руке откуда-то появляется немалых размеров нож.

— Ваше Высочество…

— Марина…

Нож исчезает так же быстро, как и появился.

— Пошли отсюда, я достаточно видела. Крысы обыкновенные. Я так понимаю, с подобными сталкивались уже? Тогда по обычной практике поступайте. Только осторожнее, один, похоже, обделался.

— Просто всё равно, какие слухи поползут. В старые многие верят. Хорошо, хоть ты мальчика больше не напоминаешь.

— Меня тоже узнать могут.

— Пока нет.

— Почему?

— Последнему твоему официальному фото — два с половиной года. Тот парикмахер с той поры твоей головы явно не касался. Обычную причёску мало кто знает, школьной формы на тебе нет.

— В следующий раз специально надену. В похищениях школьниц ненаследного принца ещё не обвиняли.

— Это, смотря какого.

— А что, Херенокт успел?

— Ага. Давно. Скандал замяли. Правда, это она была братца на год старше.

— Так многие известные юристы из «Кошачьей» вышли.

— Ага. Сам говорил — начальник тюрем из них замечательные выходят. Сейчас даже надзиратели с юридическим образованием.

— Да уж, фотографы у вас в моё время неплохие были.

— Сейчас Эрида лучшая.

Сордар подмигивает.

— Это плохо, хотя, одновременно и хорошо.

— Тебе её работы не нравятся?

Адмирал пожимает плечами.

— Я их не видел.

— Так что же тогда плохого?

— Для тебя — ничего.

— А для тебя, будь ты моего возраста?

— В первую очередь, она девочка и договориться бы с ней не удалось. Мы с вашими тогда враждовали, но точки соприкосновения в виде обострённого интереса к противоположному полу, нашлись. Особенно, с лучшим фотографом тех лет.

— Фотоловушки в женские душевые поставили и замаскировали? Удачно хоть?

Адмирал хмыкает.

— Убедились, что ваши девчонки красивее.

— Вас сильно побили?

— Это было бы сложно. Почему — думаю, догадываешься.

— И кто тебе больше всех понравилась? Может, я её знаю.

— Может, и знаешь, и мир тесен, и слой тонок. Вот только кто это была — не твоё дело.

— Грубиян! — смеётся Марина.

— Зачем им эти снимки вообще?

— Странно, что ты не знаешь, хотя исходя из твоего круга чтения… Хоть знаешь, какой журнал у нас в стране имеет третий по размерам тираж?

— «Весна»?

— И как охарактеризуешь?

— Должно быть про всё юное и свежее, на деле про всё дряхлое и тухлое. Вроде связей семидесятилетних актрис с двадцатилетними красавчиками. Или ненаследных принцев с малолетними девочками.

— Раз всё знаешь, то зачем спрашиваешь? По скандалы люди читать любят. Чем грязнее, тем лучше, а если с кровью — то вообще хорошо. Эти, думаю, редакции этого весеннего обострения снимки продать хотели. Те бы и взяли. Как известно, многие персонажи таких скандальных снимков прекрасно знают, что за ними следили. Понять можно — начинают забывать, талант уходит — хоть так надо к себе внимание привлечь.

Великие дома обожают через публикации в «Весне» принадлежащих к враждебным домам дискредитировать. Никто редакцию не любит, но её услугами время от времени многие пользуются. Херенокт с ними одно время сотрудничал.

— Потом выгнали?

— Потом просто надоело. Он подолгу чем-нибудь одним заниматься не может. Наскучивает быстро. Свеженького чего-либо хочется.

— Свеженького во всех смыслах? — криво ухмыляется Марина.

— Сама его спрашивай. Мне как-то дела нет. Я же знаю, он с Пантерой дружит, опять насколько близко, не моё дело. А где одна сестра, там и вторая.

Идут по ночному городу. Машину оставили. О ней можно не беспокоиться. Угнать что-либо со стоянки у «Орла» — способ медленного и крайне мучительного самоубийства.

— Ты где ночевать собираешься?

— Старая Крепость большая, места всем хватит.

— К Хейс заглянуть не хочешь?

— Мне у неё делать нечего. Тебя могу проводить, тут недалеко.

— Не, не надо пока. Мне как-то с тобой пообщаться охота.

— Общайся, каждый раз может стать последним.

— Твои шуточки! — слишком уж наиграно показное негодование.

Брат и сестра переглядываются с невесёлыми ухмылками.

— Заявимся, может, ещё куда-нибудь?