Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 2 [СИ]

— Просто попросила бы, — пожимает плечами сестра.

Судя по удивлённому виду Софи простейший вариант разрешения проблемы ей даже не рассматривался.

— И ты бы согласилась? Просто так? Я думала…

Саркастическую ухмылку сестры успевает заметить, не закончив фразы. И не заканчивает. Кривоватая ухмылка в ответ. Обеим ответ понятен.

— Ты ничего такого уж для меня немыслимого просить не собиралась.

— Я просто очень хочу такое создать. Ты просто создана для этой картины. Не знала, как убедить, думала-думала — ничего не придумывалось. Ты случайно на мысль навела, как можно заставить. Я понимаю, что так нехорошо, но не могу иначе. Так хотелось. Теперь, оказывается, ломилась в распахнутую дверь. Извини, мне стыдно, что пыталась тебя шантажировать. И спасибо, что согласилась помочь!

— Надо же, ты, оказывается, умеешь извиняться…

Эр тут же бросается между ними.

— Умоляю, не ссорьтесь.

— Я не собиралась. Ладно, Софи, доставай, что припасено, да, заодно и объясни, сидеть на этом бревне поперёк или вдоль, передом к тебе, или задом.

Спускает с плеч лямки купальника. Софи, торопливо раскладывая рисовальные принадлежности, торопливо говорит.

— Как обычно садись, лицом на меня. Ножны свои тоже сними, они оружием не пользуются.

Притворно вздохнув, расстёгивает ремни. Заходит в воду.

— Так?

— Да. Только смотри как-нибудь по-другому.

— По-другому — это как?

— Ну, словно драться не хочешь… Словно с Сордаром шутишь. Вот как!

— Так?

— Именно!

— Эй, Софи! Только смотри, без преувеличений! — проводит руками вокруг грудей.

— Ладно… Хотя, может, и преувеличу, — Марина приподнимается, — Глаза! И можешь, наконец, посидеть спокойно!

— Угу. Глаза преувеличивай. Но только их!

Эр зачем-то раздевается тоже. Расстилает покрывало. Где взяла? Вот, блин! Марина думала, что наблюдательна. Только сейчас сообразила — она же на сумке с покрывалом на скале и сидела. Укладывается на живот, положив голову на руки, болтает ногами. Прищур какой-то хитрый-прехитрый. Чему-то довольно улыбается. Интересно, чему? Можно подумать, голой Марины или рисующей Софи, или, наоборот, голой Софи и рисующей Марины никогда не видела. Хотя, вот как раз, Софи никогда не видела, как Марина рисует. Ну, да это её проблемы.

— Эр, ты чего?

— Позагорать хочу, так, чтобы полосок от купальника не было.

— Э-э-э… При твоём непостоянстве в выборе моделей, ты не шоколадной получишься, а как зебра, в полосочку, причём, расположенных в самом невообразимом, порядке.

— А вот и неправда!

— Марин, не вертись, ты-то какую модель ни выберешь, хотя я за два года только одну и помню, всё равно, как замёрзшая будешь, словно лета и не было.

— Что поделать. Загар ко мне не липнет вообще. Насчёт тебя, Эр, не знаю. Смотри, обгорит твой… Э-э-э филей! Кожа слазить начнёт, носом в подушку валяться будешь и стонать.

Эрида в ответ язык показывает.

Софи усмехается неизвестно чему.

— Сонька, не смейся, в таком виде и ты прожариться отлично можешь! Думаешь, я забыла, как ты тогда вся пятнистая ходила, хныкала, да попискивала. Ещё боялась, что рябой останешься.

— Ты, между прочим, того же самого боялась, когда ветрянкой болела.

— Которой от тебя заразилась.

— Ну, так выздоровела же! Вот уж только не знаю, к сожалению, или к счастью без пятен на физиономии осталась. А то было бы у нас две шрамолицых…

— Рэдрия, кстати, — замечает Эр, — шрамчики свои замазывать стала. Ко мне приходила про кремы расспрашивала. Сказала ей, что знала. Но она, похоже, что-то другое искала. Посоветовала к тебе сходить.

— Давно?

— Дней пять назад.

— Не, не приходила. Хотя, думаю, заглянет скоро. Чувствую, понравиться она кому-то хочет.

— Она мне ничего не говорила.

— Ха! Я бы на её месте, болтушке вроде тебя, тоже бы не сказала ничего.

— И вовсе я не болтушка! — морщит носик Эр.

— Конечно, нет! Просто, поговорить очень любишь. — замечает Марина, — Со мной Рэд тоже ни о чём таком не говорила.

— Снова ха! С тобой, Марина, тоже на подобные темы говорить не стала бы. Все же видят, как ты даже к влюблённым в тебя относишься.

— Да не влюблён он в меня!

— Сказочки кому-нибудь другому рассказывать будешь! Так вот, если ты даже к влюблённым так относишься, то что уж про всех прочих говорить. Ты про любого такого наговоришь… Причём, почти одну правду, но факты в твоей интерпретации так будут выглядеть, что любая, услышав твой рассказ, урода такого будет обходить десятой дорогой. Ты же потрясающе людей «любишь».

— Угу. Примерно, так же, как и ты. Только вру им поменьше.

— Я вовсе не вру. Просто, не всю правду говорю.

Эр встаёт на четвереньки. Потягивается, словно кошечка. Встаёт.

— Я пойду, поплаваю. Софи, не знаешь, тут вода холодная?

— Тёплая. Нет тут ключа.

Эр, всё равно заходит в воду очень осторожно. Впервые, ведь сегодня это место увидела. Марина то и дело косит глазами в ту сторону.

— Просила же, не вертеться.

— Утонуть и в луже можно.

— У меня боковое зрение хорошо развито. Я слежу за ней.

Молчат некоторое время. Софи необычно сосредоточенна. Губы кусает. Марине уже откровенно скучно. Эрида лежит на спине недалеко от берега.

— Она куда лучше плавать стала. Или там мелко?

— Прилично. Она меняется. Не могу определить, в какую сторону.

— С годами улучшается только вино. Не люди.

— Я бы так не сказала.

— И многих ты знаешь, кто лучше стал, хотя бы за прошедший год?

— Кой-кого знаю.

— Ну да. И кто же это?

— Да ты хотя бы.

— Я?! — Марина чуть с бревна не свалилась.

— Да. Ты стала спокойнее. Уже не такая бешеная. Как-то взвешеннее стала к людям относиться. Не обижайся, Марина, но твое прежние обаяние постепенно уходит. Медленно, но неизбежно. Мы становимся взрослее. Да и мир меняется. Нам совсем не в том мире, где родились, предстоит жить.

— Ты думаешь, война скоро кончится?

Софи вздыхает.

— Я знаю, что она кончится когда-нибудь. О сроках — пусть Генштаб думает.

— Как бы нам о сроках не пришлось в своё время думать.

Радостный визг Эр. Марина спрыгивает в воду, Софи испуганно оборачивается. Эрида до половины высовывается из воды. Плюхается. Переворачивается, на мгновение выставив из воды то, что сегодня Марина уже называла филеем, уходит на глубину. Вынырнув, переворачивается и, раскинув руки, блаженно замирает в воде.

— Да, она меняется. — с каким выражением сказано, не понять совершенно, — Вообще, уверена была, что она сильно далеко от берега никогда не полезет.

— Это не в первый раз уже. Ничто в этом мире не вечно!

— Стой!

— Что «стой»?

— Не говори ничего. Даже не двигайся. Сейчас у тебя такое выражение…

Марина молчит. Софи явно нервничает. Словно видит чудо какое-то. Чудо, невидимое другим. Что-то мимолётное и скоротечное, готовое вот-вот исчезнуть. Марина сидит. Старается ни о чём не думать. Надо же Соньке помочь. Думать начнёшь — сразу мысли на физиономии проявятся.