Андрей Колясников - Мир. От смерти к жизни

На Гею собиралась новая экспедиция. Среди экспедиции в списках были участники проекта «Утренняя звезда». Для секретности передачи данных, людей на планете Гея надо было законспирировать, выбрав им новые имена. Первым в списке шел Романов — от него избавиться стоила в первую очередь, так как на Земле в век развитой технологий, скрыть высокомерного гения и участника такого проекта, как «Утренняя звезда», было практически невозможно. Тем более, что он, вопреки собственной социопатии, жаждал славы. Романов Петр Степанович выбрал имя Дао Ян, обосновывая новое имя тем, что при передачи данных, его будут связывать с гражданином восточно-азиатских стран. Он предложил испытывать клонирование человека, и получил одобрение — не одна страна в мире не смогла бы запретить данные опыты по клонированию, даже если бы узнала об открытие новой солнечной системы. В-принципе — весь мир занимало открытие НАСО, в созвездие Водолея, там была новая солнечная система, но несколько меньше, чем Гея, а до России, «западу» дела не было, не считая ресурсов и территорий России.

Романов получил образцы крови, практически всех разновидностей народов планеты Земля, нужные ресурсы для своих машин, но и он оставил для «круга знающих» свои проекты, многие из которых были еще неизвестны на Земле.

Далее, по списку, шли подполковник Татьяна Николаевна Шарафутдинова — теперь Таня Шор; майор Марьина Наталья Владимировна — как Лана Рима; майор Софиулин Марат Ильхамович — под именем Том Вард… сорок претендентов, список которых замыкал подполковник…

— Почему он последний? — Подняв глаза, удивленно спросил Николаев Степан Андреевич. Полковник Павлов вытянулся в струну, поднявшись с кресла. — Да сиди ты… — махнул рукой генерал-лейтенант. — Что он там — опять кобенится? Он должен быть вначале…

— Он долго выбирал себе имя, — начал Павлов — но посетив вчера подполковника Германа Алексеевича Афонина, подполковник Мор решил взять имя Гер Афин — в честь своего друга и напарника.

— Кстати, а что там с Афониным? Не уж то, за полгода, наши доктора не справились с его рассудком?!

Белая комната с мягкими стенами — Герман сразу понял куда попал, только не понимал он одного: темные очки, на его глазах — это шутка местных медиков или что-то из психиатрии. Герман смотрел на своего большого друга — тот был в черном строгом костюме. Обычно большие люди смотрятся смешно в такой одежде, но не в случае с Мором — костюм предавал ему вид элегантного мужчины.

Герман попросил у друга ручку и листок бумаги. Мор дал ему, хотя такая просьба и насторожила его — писать письмо? Кому? Как только Афонин получил письменную принадлежность, сразу спрятал ее под подушку.

— Ты выпил лекарство? — Спросил Мор.

— Да, конечно. Неужели они не чего не видели?

— Нет. Странная ситуация с образцами Венеры — после того, как я вышел на орбиту Утренней звезды, мне приказали отправить капсулы на Землю, но они, каким-то образом, пришли пустыми, будто их и не вскрывали.

Герман нахмурил брови, и задумался. Он достал из-под подушки лоскут ткани, испачканный кровью.

— Возьми. — Протянул Герман окровавленный кусок Даниилу Карловичу. — Глядишь — может этот сумасшедший гений клонирует меня.

Мор аккуратно сложил лоскут во внутренний карман пальто.

— Откуда это? — Спросил Мор.

— Да не боись, — усмехнулся Герман — у меня вчера, когда я пришел в себя, пошла кровь носом — я и зажал нос краем простыни.

— Так, с нас со всех брали анализы перед экспедицией. Забыл что ли?!

— Ты это спрячь. Научишься у Романова — потом, по-тихой грусти, клонируешь меня.

Дверь в палату распахнулась, и на пороге появился крепкого телосложения санитар — посещение подошло к концу.

— Ты уверен, что мы еще увидимся? — Спросил Мор своего друга, надевая пальто с низкими полами.

— Да, конечно. Помни о том, что я тебе говорил, и все будет хорошо.

— Тебя что, не запирают?

— Нет — я же не буйный.

Пожилая полная женщина, разносила ужин по палатам. Было не понятно — то ли она катила тележку с едой и чаем, то ли тележка везла женщину.

Лишь открыв дверь палаты № 17, разносчица еды издала истомный крик, она схватилась ладонями за лицо и упала на колени перед порогом.

На некогда белой пастели лежал Афонин. Из шеи подполковника торчал кусок пластиковой трубки от шариковой ручки, кровь стекала через отверстие трубки на плечо Германа, но по следам крови было видно, что еще недавно из трубки бил фонтан, испачкав белые стены и постель красными пятнами смерти.

Афонин оставил обещанное письмо и совершил последний грех. На страничке в клеточку, вырванной из блокнота, он написал:

«Я ухожу — чтобы родиться через тысячелетия. Не плачьте по мне — ибо умер я давно. Мою душу забрал Черный Бог, а человек без души, лишь мертвое тело. Смерть — есть порог перед бесконечной жизнью, но для меня вечность будет мгновеньем в десять с половиной тысяч лет.

Прошу простить меня, если горя причинил кому. И не жалейте меня — смерть это данность для человека, а для меня — осознанный выбор.

Прощайте!»

Земля присылала материалы на Гею в контейнерах, здесь были разобранные запчасти машин и многого другого, что требовали новые жители планеты. Взамен — на Землю отправляли драгоценные металлы и камни, которых на Гее было в избытке. Также Романов отправлял чертежи нового оружия и бомб, новых машин. Но это длилось не долго — вскоре Земля прекратила связь с Геей, словно забыв о людях на далекой планете.

Долгие годы, рожденные люди в машинах Романова, строили мир на планете Гея. Среди девственной природы появлялись города, и мосты соединяющие города. Время забирало молодость и здоровье землян, но Петр Степанович оставался прежним, словно природа была не властна над ним.

Он наделял клонов, нужными ему, знаниями через ДНК, будто оператор работал над новеньким роботом. Романов создал свою армию, и она оберегала его и, на удивление самих защищенных, четырех землян.

На Гее вспыхивали бунты — биологическая масса, рожденная в капсулах, шла против власти землян, но даже прикоснуться диссиденты не могли к своему Создателю — вечному мужчине в самом рассвете сил. Многие, среди землян, погибли.

Тридцать лет прошло с тех пор, как космические корабли землян прилетели на планету получившую название Гея. Клоны Геи не вели отсчет лет, и зачастую их удивляли пиршества, которые устраивали их Создатели в честь прожитого года.

Даниил Карлович Мор, или теперь Гер Афин, уже прощался с жизнью — он лежал в своей постели беспомощный, сломленный лихорадкой. Волосы его давно поседели, тело исхудало — высохло. Гер Афин задыхался, каждым вздохом рождая кашель, он вспоминал своего друга покончившего со своей жизнью в палате № 17, в психиатрической клинике на далекой, и все же такой родной, Земле. Мор думал о том, как Герман ошибался потому, как его друг не смог создать клон из крови на лоскутке, оторванном от больничной простыни. Этот кусочек ткани так и лежит в тайном застеночном холодильнике.