Ярослав Гжендович - Владыка Ледяного сада. Носитель судьбы [litres]

Потому я жду. Договор есть договор. В отеле Фьольсфинна все же готовят куда лучше, чем в тавернах.

Мои люди наблюдают за операциями Филара со столовыми приборами, словно за выступлением иллюзиониста, Сильфана вдруг вспоминает, что она сестра стирсмана, а потому начинает придерживать мясо кончиками пальцев, закрывать рот, пока жует, а к тому же время от времени вытирает ладони о платье. Версаль в полный рост.

Чтобы убить время, мы коротко рассказываем, кто мы такие и что намереваемся делать. Он слушает внимательно и время от времени кивает. Он кажется удивительно серьезным для своего возраста, у него множество мелких шрамов, и мне кажется, что он много чего повидал. Есть в нем нечто особенное. Он необычный молодой человек.

Филар наконец вытирает рот салфеткой, выпрямляется, а потом сует руку за пазуху и вынимает небольшую трубку с головкой из зеленоватого камня и с плоским чубуком, похожую на миниатюрный индейский калумет. Я окаменеваю от удивления, глядя, как он вынимает мешочек из мягкой кожи и расшнуровывает его.

Я вытягиваю свой «дублин» и кладу на стол. Парень чуть приподнимает брови и спрашивает, не хочу ли я его бакхуна, а мне хочется его радостно обнять, и я понимаю, что собрало нас вместе предназначение.

Я нюхаю, растираю в пальцах. Листья светлые, крупно нарезанные. Пахнут чуть как «берли», но есть в них и сладковатые нотки арабских табаков для кальянов и специи, липкая присадка. Я очень осторожно раскуриваю, и на губы мои выползает улыбка. Это не совсем табак, естественно, нет, но это нечто очень похожее. Достаточно похожее, чтобы решить: эта планета и вправду может быть заселена.

Я подаю парню горящую лучину, которую разжигаю в камине. Филар откидывается на спинку кресла, минутку пыхает, водя по нам взглядом, а потом начинает говорить.

Продолжается рассказ до поздней ночи, когда нам приходится лечь спать, а сразу после завтрака парень продолжает. Говорит складно, старательно строит фразы, потому я стараюсь не прерывать и не задавать вопросов, по крайней мере, пока он не закончит. Ему часто не хватает слов на языке Побережья, он тогда переходит на амитрайский, мне приходится помогать и переводить, и это длится долго, но зато оказывается, что с моей памяти снимается блок, и я вспоминаю все больше слов.

Когда он заканчивает на том, что сел в ладью, которая должна была высадить его в устье, но не слишком грубо, однако все же насильно довезла его до Ледяного Сада, я не могу усидеть на месте. Все отправляются подремать на сиесту, а я сижу за столом и думаю. Слишком многое нужно обмыслить. Ситуация, которая вчера казалась мне просто сложной, теперь превращается в адскую китайскую головоломку. Теперь это конкурс акробатического рок-н-ролла на минном поле. Еще я думаю об этом удивительном парнишке, который за неполные два года сумел побывать императором – властелином мира, бродягой, невольником, портовым работником, жрецом, шпионом, охранником каравана и бог знает кем еще. Который пользовался пятью именами, десятки раз пытались его убить разнообразнейшими способами, он стоял против чудовищ, Деющих, убийц, воинов – и все еще жив. К тому же он – законный наследник императорского трона, что тоже может иметь значение.

Канарейка находит Фьольсфинна в теплице. Под хрустальной крышей тянутся ряды саженцев, король сидит за базальтовым столом и с неудовольствием оглядывает маленький фиолетовый корнеплод, который удерживает в деревянных щипцах. Обычно меня заинтересовало бы, что он делает, но не сегодня. Он снова начал отпускать седую бороду, которая превращает его в сюрреалистического короля Лира.

– Фрайхофф в Амитрае, – говорю я без вступления. – Захватила власть над величайшей империей на континенте и проводит там массовые социальные эксперименты. А потому – против нас играет не только ван Дикен, но и нечто вроде монгольской – или китайской – империи, настолько же готовой перевернуть мир вверх ногами. Я также локализировал Пассионарию Калло. Она довольно недалеко, в горах к югу от Пустошей Тревоги, вот только она сбрендила. Погрузилась во что-то вроде магической кататонии и контролирует всю долину. Расклад сил слегка изменился, профессор Фьольсфинн, и что бы вы там ни говорили, у нас у обоих проблемы.

– Амитрай далеко, – отвечает он слегка нетерпеливо. – Они сюда не доберутся.

– Твои коллеги не обращают внимания на такую ерунду, как возможное и разумное. Они ведь боги, верно? Проблема не в том, что сделают, проблема в том, что попытаются сделать. И как полагаешь, отчего так? В этой ситуации конфронтация между теми двоими неизбежна. Две оставшиеся силы, Калло, ставшая депрессивной богиней в спячке, и мы, в этом нашем базальтовом Диснейленде, тоже участники игры. То, что оба они попытаются проглотить. Речь идет о запасе песен богов. Нечто, рядом с чем обогащенный уран стоит не больше овощного желе.

– Минутку… Откуда ты все это…

– Я профессионал. И у меня есть свои методы. Я знаю куда больше, чем тебе кажется. А кроме прочего, что у тебя в городе уже есть шпионы обоих. Кажется, что они сидят главным образом в Кавернах, но это иллюзия. Это не те люди, которые испугаются драконов над воротами или песен богов. Уже подбивают твоих мутантов, и если так оно и пойдет, получишь здесь бунт. Что станешь делать? Пошлешь армию на замирение Каверн? Перед самой войной? Концепция пассивного сидения в крепости кажется мне сейчас куда как сомнительной.

– Мутанты получают от меня защиту. Никто их не неволит и не убивает. Нигде в мире у них нет столько свободы. Я пытаюсь получить лекарство, которое развернет процесс вспять. Оттого они должны бы…

– Хватит играть, профессор. Я уже понял твой архетип. Я не говорю о тех несчастных, что попали сюда случайно – я говорю о жертвах твоих экспериментов. Ты неважный стратег – и я не имею в виду твои шахматные таланты, поскольку ты специально проигрываешь, чтобы я начал относиться к тебе легкомысленно. Но я делать так не намерен. К тому же я – никакой политик. Оттого не удастся втянуть меня ни в какие интриги, я – боевой инструмент. Простой, как цеп. Скажем, ты можешь желать меня контролировать. Шантажом, силой, можешь попытаться взять в заложники моих людей, вот только зачем? Уверяю, что оно может не получиться, но в любом случае будет стоить очень дорого. Потому что тогда мы окажемся на моей территории. В мрачной области оперативной практики. У тебя есть сильные враги, которые остаются и моими врагами, а потому перестань крутить. Я здесь, чтобы убрать весь этот балаган. Я должен оставить этот мир, по мере возможностей, таким, каким он был до вашего прибытия. Предлагаю тебе союз.

– Чудесно, но, боюсь, что ты мало что сможешь сделать. Нападешь на Амитрай?