Роберт Асприн - ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ. I том

Шутт медленно помешивал кофе, пытаясь трансформировать мысли в слова.

— Я несколько раз пытался поговорить с тобой, — начал было он, но Супермалявка жестом остановила его, воздерживая от разговора до тех пор, пока не прожевала и не проглотила то, что было у нее во рту.

— Позвольте мне чуть-чуть сэкономить ваше время, капитан. Это касается моих драк, верно?

— Ну… можно сказать и так… да. Но, мне кажется, с твоей стороны это нечто большее, чем просто участие в драках.

— Драки. — Маленький легионер вздохнула. — Если бы я была выше ростом, это было бы просто выяснением отношений. Ну, хорошо. Позвольте мне кое-что объяснить вам, сэр.

За разговором она забыла о еде.

— Я была самым маленьким ребенком в семье, из всех девяти детей — не самым младшим, а самым низкорослым. Взрослые в нашей семье работали, и дети зачастую были предоставлены сами себе, и как большинство детей, не признавали ни демократии, ни дипломатии. Если сам не можешь за себя постоять, никто тебе не поможет, и ты так и будешь козлом отпущения. Разумеется, будучи самой маленькой, я должна была драться чаще других, чтобы избежать оскорблений и излишней домашней работы. Знаете, каково это: иметь сестру, которая младше тебя на пять лет, но то и дело норовит тебя поколотить?

Шутт был поражен таким прямым вопросом и тщетно пытался найти ответ. К счастью, Супермалявка продолжила, казалось, его и не ждала.

— Как бы то ни было, я принадлежу к тому типу людей, у которых вошло в привычку бросаться на любого, кто тебя оскорбляет. Видите ли, имея такой рост, вы не можете ждать, когда противник нападет первым, иначе все кончится, не начавшись. Вы должны начать первым, если хотите иметь хотя бы шанс взять верх.

Она сделала паузу, чтобы глотнуть кофе, а затем решительно вытерла рот салфеткой.

— Мне кажется, сэр, все, о чем я вам рассказала, это как раз и есть то самое, что вы можете наблюдать. Я согласна, мои постоянные драки не украшают нашу жизнь, но это очень старая привычка, и я не могу ручаться, что смогу избавиться от нее. Если это и в самом деле беспокоит вас, я могу написать прошение о переводе. Видит бог, это будет не первый раз.

Несмотря на всю свою уравновешенность, Шутт был захвачен врасплох откровенностью маленького легионера. Он обнаружил вдруг, что сочувствует Супермалявке.

— Я… не думаю, что в этом есть какая-то необходимость, — сказал он. — Скажи, а тебя саму не беспокоит тот факт, что тебе всегда достается? Почему ты продолжаешь лезть в драку, зная, что все равно не сможешь победить?

Впервые с начала разговора стало заметно, что Супермалявка испытывает неудобство.

— Видите ли, сэр, те условия, в которых я выросла, приучили меня всегда быть готовой постоять за себя и верить в свой шанс. Если вы деретесь только когда уверены в победе… ну, тогда вы просто задира, пользующийся преимуществом над более слабым противником. Я же выросла такой, какой выросла, и никогда не видела в задирах большого проку, а потому слишком легко раздражаюсь, когда меня с ними сравнивают.

Командир был поражен.

— Но ведь тебе хотелось бы побеждать хотя бы время от времени?

— Разумеется, хотелось бы, — сказала она. — Не поймите меня превратно, капитан. То, что я не слишком переживаю за неудачу в драках, не означает, что я заранее рассчитываю на поражение. Но, думаю, у вас есть какие-то свои соображения на этот счет. Я готова выслушать их.

— Ну… ты могла бы изучить искусство рукопашного боя… знаешь, что-нибудь типа карате. Есть много приемов, разработанных специально для людей низкого роста, и…

Он не закончил фразу, заметив на лице Супермалявки проказливую улыбку.

— Не стоит говорить со мной про искусства рукопашного боя, сэр. Видите ли, у меня есть разрядные пояса в трех школах карате — корейской, японской и окинавской, плюс школа дзюдо и некоторые виды китайской борьбы. Беда заключается в том, что для использования всего этого нужна ясная голова, а когда я выхожу из себя, а во время драки я всегда выхожу из себя, все мои навыки испаряются, и я превращаюсь в обычного драчуна.

— Трех школах, — тихо повторил за ней Шутт.

— Да, именно. Мой первый муж был мастером самбо, так что начальные уроки мне получить было не сложно. А сейчас, если не возражаете, сэр, мне нужно отправляться помогать на кухне.

С этим она удалилась, а Шутт так и остался сидеть с разинутым ртом глядя ей вслед.

— Не уделите мне минуту, капитан?

Удивленный, Шутт поднял взгляд и увидел в дверях пентхауза Гарри Шоколада. Надо сказать, грушеобразная черная фигура не просто занимала все пространство двери — казалось, сержант заполнил собой всю комнату, не оставив ни единого свободного угла.

— Да, конечно. Входите, Г.Ш. Чем могу помочь?

Несмотря на нарочито небрежный тон, командир был явно заинтересован тем, что могло заставить Гарри выбраться из своей берлоги в каптерке. С того самого дня, когда прибыла новая форма, они лишь разок перекинулись на ходу парой слов, и пока сержант-снабженец великолепно справлялся со своими возросшими обязанностями. Шутту, тем не менее, было интересно узнать его действительную реакцию на оживление внутренней жизни роты.

Гарри осторожно «вдвинулся» в комнату, оглядываясь вокруг сквозь толстые линзы очков, будто в поисках затаившихся гостей, прячущихся по углам. Наконец он провел рукой по коротко остриженным волосам и перешел к делу.

— Я здесь вот по какому поводу, сэр, — сказал он удивительно хриплым голосом, который, казалось, каким-то таинственным образом срывался с его густой щетинистой бороды. — Я тут кое-что придумал. Вы ведь знаете, какая у нас проблема с оружием для Спартака и Луи?

Шутт кивнул. Кроме передвижения, у синфинов были и другие трудности в несении службы, и не в малой степени — с вооружением. Их длинные веретенообразные руки были достаточно сильными, чтобы удержать большинство типов оружия, имевшегося в арсенале роты, но стебельковые глаза не были приспособлены для средств наведения и прицеливания, которые были разработаны в расчете на обычное, как у всех людей, расположение глаз. Поэтому во время упражнений по огневой подготовке им выдавали оружие, наряду с остальным легионерам, но строго-настрого запрещали стрелять по мишеням до тех пор, пока окружающие не убедятся, что оно направлено таким образом, что выстрелы пойдут хотя бы в сторону предполагаемой цели.

— И у тебя есть ответ, Г.Ш.?

— Мне кажется. — Сержант от волнения начал ерзать на стуле. — Видите ли, прежде, чем вступить в Легион, я был членом… клуба. Там был весьма пестрый народ. Ну, в общем, был у нас один малый, слепой, как летучая мышь, но абсолютно незаменимый, когда дело доходило до пальбы. А дело все в том, что он носил с собой обрезанный дробовик и пользовался им всякий раз, когда дела становились плохи. Ему не нужен был точный прицел, достаточно было просто-напросто выбрать правильное направление. И я подумал… Вы знаете, эти синфины…