Александр Харламов - Последний солдат королевы

— Мешок золота тому, кто станет первый на берег Асанжа! — закричал Эдвард размахивая мечом. Кровь заиграла в жилах. Сердце забилось сильней. Он попал в свою стихию. Пришло осознание того, что он обязательно выйграет эту битву.

Бомбардировка рейда практически сошла на нет. Шлюпки перешли в мертвую зону для пушек, а ядра теперь падали далеко за спинами атакующих. Артиллеристы Асанжа спешно откатывали и перенастраивали орудия для стрельбы прямой наводкой. Дать такую возможность рурцам, Эдвард не имел права.

— Наддай! — орал он, как бешеный на гребцов своей лодки. — Вперд, черт вас возьми! Или сдохнуть тут хотите!

Шлюпка пулей неслась к береговой отмели и полоски желтого песка, на которой чернели крошечные фигурки солдат и серые остовы пушек. Кто-то впереди их обогнал. Судно уткнулась в песчаную отмель носом, врезалась в берег, но и рурцы успели перенастроить одно из орудий на прямую наводку. Рука Эда инстинктивно сжала меч, когда увидела как фитиль касается длинного ствола. Снова грохот и ядро в щепки размолотило шлюпку и всех кто в ней был.

Злость вскипела в Суворове. Он, не дожидаясь отмели, спрыгнул за борт. По грудь идя в воде, он двигался в сторону берега. Рядом слышалась ругань и маты его отряда, которые последовали в воду вслед за своимм государем. Вот уже вода по пояс, по колено… Эдвард выпрыгнул на берег одним из первых. Навстречу попался пушечный расчет, порубленный в то же мгновение. Паника начала пробираться в ряда рурцев. Прислуга орудий бросала свое хозяйство и бежала прочь от берега. Отчаянные головорезы из аквиланской гвардии бросились ее преследовать, но тут из города послышался звук труб и горнов, а потом и хорошо различимый цокот копыт. На песчаной косе, где развернулось основное сражение показалась рурская конница в черных плащах и таких же шлемах, полностью закрывающих лицо.

Комитет тайных дел вступил в бой, подумал Суворов, и с криком бросился на противника. Он видел, как ему навстречу рвется черный всадник, как его пика устремляется ему прямо в шею, как плащ развевается на ветру, как глаза коня, налитые кровью, бешено вращаются в орбитах, как клочья пены срываются с удил. Все это промелькнуло в мозгу Эдварда в одно мгновение, он даже не успел испугаться. Тело знало что делать и действовало без подсказок отключившегося мозга.

Пропустив над головой пику, Суворов ушел с линии удар и махнул мечом, отсекая сбрую всадника. Тот по инерции пролетел на своем коне еще несколько метров, покачнулся в седле, не поймал равновесия и полетел в песок. Суворов, предчувствуя скорую победу с ревом бросился на него. Его удар противник блокировал, отбил и следующий, но под напором Эда не устоял, упал на спину и пропустил сокрушительный удар по плечу. Меч развалил руку напополам, с хрустом вгрызаясь в плоть. Поняв, что с одним покончено. Суворов смог оглядеться по сторонам. Бой был практически выйгран. Десант добивал не успевшую убежать прислугу, конная атака рурцев была отбита. С кораблей непрерывным потоком шли шлюпки с новыми и новыми войнами. Рядом оказался один из боцманов, с которым Суворов плыл в шлюпке к берегу.

— Как настроение? — Эдвард ободряюще похлопал залитого с ног до головы кровью и своей и чужой моряка.

— Боевое! Ох и надрали мы им задницу, государь!

— Премия и пожизненный пансион всем кто учавствовал в морском десанте, — обрадовал боцмана Эд, — где капитан?

— Вон идет… — моряк указал рукой влево, где по песку с трудом переставляя ноги в высоких ботфортах, шел капитан флагмана, а за ним двое волоком тащили одного из черных всадников.

— Ваше Величество! — начал капитан, но Суворов его прервал:

— Без церемоний, это кто?

— Это глава черных всадников, тот кто повел их в атаку, полковник, судя по форме, как только понял, что дело пахнет керосином, то и драпанул в кусты. Там-то мои ребятки его и нашли. Думал, видать, отсидеться, пока все не закончится.

Суворов подошел к поникшей фигуре полковника, повисшего обессиленно на руках у моряков, снял аккуратно с его головы шлем. И увидел вдруг русые волосы, открытое лицо с редкими усиками, совсем не старое, даже миловидное, убивать его расхотелось.

— Как зовут? — спросил он, ухватив рурца за подбородок.

— Полковник комитета тайных дел Крид… — пробормотал он, угнувшись, будто опасаясь, что Эдварда его тут же ударит.

— Тот самый Крид… — протянул Суворов.

— Простите меня Ваше Величество, — Крид с неожиданной ловкостью вырвался из рук конвоя и упал на колени, подполз к грязным сапогам Эдварда и начал их целовать, что-то неразборчиво пришептывая. — Умоляю! Пощадите! Меня заставили! Меня принудили! Это все граф… граф…

Суворову вдруг стало жалко и противно. Он брезгливо вырвал сапоги из рук Крида и отошел на безопасное расстояние.

— Сколь велика охрана Асанжа? — спросил он, стараясь не смотреть на жалкое существо, которое раньше называлось человеком, а теперь ползает у него в ногах, вымаливая у него прощение.

— Провинция пуста, мой господин, — проблеял Крид, вытирая грязной рукой слезы, текущие по его щеке, — все войска были сосредоточены на том, чтобы не дать вам произвести высадку.

— А дальше? До самой Твердыни? — Суворов попрежнему старался не смотреть на полковника, заранее зная какой приказ отдаст, когда допрос окончится.

— Только ополчение в самой крепости, — торопливо затараторил Крид, — в Тагаре восстание. Сепаратисты движутся к столице…

— Кто? — недоуменно спросил Эд.

— Кто-то поднял восстание, говорят, что ваши отец и мать, пресветлая королева Виктория…

— Откуда они здесь?! — воскликнул Суворов.

Но Крид ответа на этот вопрос не знал. Он лишь пожал плечами, опасливо косясь то в сторону конвоя, то на Эдварда, который потерял теперь для него всякий интерес. Он повернулся к капитану.

— Собрать в округе всех лошадей. Посадить десант на них и выдвигаться в срочном порядке к Твердыне!

— Слушаюсь, повелитель! — отчеканил капитан, вытянувшись во фронт. — А с этим-то что делать? — он брезгливо пнул повизгивающего Крида, сжавшегося в комочек, чтобы быть менее заметным.

— Этого… — Суворов задумчиво посмотрел на полковника. Брезгливость и ненависть все-таки пересилили природную жалость к нему. Хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой и пошел прочь, оставляя мокрые следы на песке, которые тут же слизывала пенистая волна. Уже в спину ему донеслось деловитое распоряжение капитана:

— Этого труса в расход! Личное распоряжение государя! Поживее негодяи!

К Твердыне подошли только к вечеру. Начало уже смеркаться, когда войско Виктории и Саши остановились лагерем на небольшом холму, по другую сторону замкового рва, с которого было хорошо видно Твердыню, на башнях которой светились яркие огни сторожевых костров, слышались встревоженные голоса, лязг оружия. Огромные крепостные ворота были заперты, снутри чем-то подперты так, что даже выгибались в полевую сторону дугой.