Станислав Богомолов - Нити Ариадны [litres]

На все это у меня ушло больше часа. Вернувшись в палатку, я застал своих спутников спящими. Лишь Мария, задумавшись, все так же сидела своем углу. При виде меня девушка подняла голову и, улыбнувшись, подмигнула. Господи, какая чудная у нее улыбка. Как жаль, что нам рано или поздно придется распрощаться…

– Ложись спать, – велел я. – Я постою на часах, – и, чуть помедлив, добавил: – готовься. Завтра предстоит тяжелый денек.

Ночь прошла без происшествий. На какое-то время я даже провалился в сон полностью. Передо мной вновь предстала цветущая столица, полная кипучей жизни. А самое главное – мой дом был цел-целехонек, и я снова мог наслаждаться до боли знакомой обстановкой квартиры и все еще не забытыми лицами родителей. Но потом меня кто-то начал трясти, и пришлось вернуться в этот мир. Проснувшись, я поначалу не мог понять, почему вокруг меня брезентовые стены, и лежу я не на своем раскладном диване, а на старом матрасе прямо на гранитном полу.

– Сколько времени? – осипшим голосом спросил я.

– Почти пять утра, – ответил Бах. И почему-то добавил: – первый поезд придет минут через двадцать.

– Дрезина, – пояснила Мария в ответ на мой удивленный взгляд. – Нам об этом сказал хозяин палатки. Он приходил где-то полчаса назад.

– И еще сказал, что он нам выделял ее только до пяти часов, – добавил Вася. – И что мы либо проплачиваем еще сутки, либо выметаемся к чертям.

– Отпад, – пробормотал я. – Ладно, где этот хозяин?

Арендатор нашелся неподалеку – маленький сухонький человечек лет пятидесяти с морщинистым лицом и прищуренными колючими глазками. Увидев нас, он громко начал требовать плату высоким скрипучим голосом. Над старичком можно было бы посмеяться, если бы не два бугая в серой форме, стоявшие рядом с ним. Да и цена, которую назвал владелец «мотеля», была совсем не смешной – по три патрона с носа. Я бы не дал ему столько, даже будь у нас горы боеприпасов. Поторговавшись несколько минут с этим скупердяем, я понял, что цену он не собьет и предложил ему альтернативу – еду вместо патронов. Старичок пожевал губами, но все же согласился на несколько пакетов крупы.

– А теперь проваливайте отсюда! – сказал он напоследок. – А то ходят тут с пушками, зыркают…

Да уж, очень гостеприимная эта Ганза! Лучшая община метро, безусловно…

На Новослободскую мы прошли без проблем. Очевидно, насчет нас уже было получено распоряжение свыше. Выделенная нам в сопровождение пара солдат быстро довела нас до уже стоявшей на путях двухвагонной дрезины. И тут нас поджидал новый сюрприз – стоящий возле «поезда» кондуктор потребовал плату за проезд – по патрону за человека. Деваться было некуда, у нас все же еды не так уж много! И я с неохотой отстегнул магазин АКСУ.

– Стоп! Они поедут бесплатно! – раздался вдруг знакомый голос.

Обернувшись, я увидел Петра Перепелкина. Тот сумел незаметно подойти и встать совсем рядом. Кондуктор что-то недовольно промычал, но отошел в сторону, приглашая нас занять места в дрезине.

– Поберегите патроны, – улыбнувшись, произнес Перепелкин. – И удачного вам похода!

– Спасибо, – буркнул я в унисон с Василием и отвернулся.

Почему-то именно эта улыбающаяся офицерская рожа окончательно испортила мне настроение. Может, потому что это наигранно вежливое поведение было чересчур уж подозрительным и обманчивым? Ох, как же я хочу уметь читать чужие мысли!

Дрезина постояла еще минут десять. За это время в нее села еще пара человек, глядящих на нас как баран на новые ворота. А потом по платформе раздался слаженный топот сапог и явилось около дюжины солдат в серой форме. Они полностью заняли вторую платформу-вагон. Кондуктор тут же заскочил в поезд, и мы тронулись. Похоже, машинист только этих людей и ждал.

А что, это даже интересно. Я еще юнцом мечтал прокатиться на такой дрезине по метро. Хоть какая-то мечта сбылась, хоть когда-то… Скорость, правда, не ахти по сравнению с метропоездами, но антураж интересный – открытые вагоны-платформы с бортиками до пояса в лучшем случае, грубо сколоченные деревянные скамейки, ворчание двигателя и слегка раздражающий скрип стальных колес… Кто знает, удастся ли еще раз прокатиться на таком?

Мои товарищи тоже не остались равнодушны. Василий так вообще ехал с открытым ртом, будто попал как минимум в «Полярный экспресс». Мария то и дело улыбалась от восхищения. А я тихонько восторгался самой девушкой, которая с этими ямочками на щечках и каким-то особым выражением в глазах была настолько очаровательна, что мне стоило больших усилий отрывать от нее взгляд… И только один Бах ехал с уныло-каменным лицом. Но по его тяжелым вздохам, время от времени вырывающимся из груди, я понял, что бородачу сильно не по себе. Так, молча, каждый со своими мыслями, добрались до Проспекта Мира.

Как я и думал, взвод ганзейских солдат ехал до этой же станции. Они сошли даже не вместе с нами, а перед нами, тут же обступив дрезину полукольцом и взяв на мушку наш небольшой отряд.

– Вы четверо следуете за нами! – зычным голосом приказал крепко сбитый мужчина средних лет.

Правда, и следовать-то почти не пришлось. Так, протопать метров пятьдесят по гранитному полу и зайти за переносные ограждения, поставленные поперек платформы. Нас буквально вытолкнули за металлические «отсекатели», тыча стволами автоматов в спины, и приказали остановиться.

– Оставаться здесь до назначенного часа! – пафосно отчеканил тот же ганзеец и растворился в толпе таких же военных.

Когда этот назначенный час настанет, само собой, не пояснил. А догнать и спросить его не позволят несколько суровых вояк с пушками, хмуро уставившихся на нас с той стороны ограждения. Ладно, подождем. Куда денемся-то?..

– Пойдем, – я поманил товарищей дальше от ограждений. – Не бойтесь. Все идет как надо.

Интересно, а как надо-то? Сорвались слова с языка, чтобы молодежь успокоить, но на самом деле я не знал абсолютно ничего. Понимал только, что мы находимся в торце станции, где ни палаток ни строений не было. Это все осталось за нашими спинами. Перед нами же находилось чистое и довольно большое (где-то с треть станции) пространство, где кроме нескольких человек не было никого и ничего. Ах, и охрана, конечно. Нет-нет да мелькнет серая форма между пилонами, у самых рельс…

Наших будущих соратников (а я не сомневался, что это именно они), было шесть человек. Тоже залетные, это точно. Выглядят очень уж не по-ганзейски – одежда поношенная, внешность по сравнению с аборигенами неопрятная. А самое главное – глаза какие-то печальные и тусклые. Не по своей воле эти мужики здесь, это точно… При нашем появлении «друзья по несчастью» подняли головы, поглядели на нас пару секунд да снова меланхолично отвернулись. Будто мы не готовимся к боевому заданию, а сидим в поликлинике довоенного времени. Стояли они все молча и как-то поодаль друг от друга, словно статуи. Лишь двое из них о чем-то оживленно разговаривали меж собой, и их болтовня казалась здесь чем-то чужеродным и даже неестественным.