Сергей Москвин - Пифия-2. В грязи и крови [litres]

– Ты че?! Это ж Катана! – воскликнул он. – Не узнал, что ли?

Часовые как по команде уставились на улыбающуюся молодую женщину. После заявления Гулливера ее тонкая фигура уже не казалась им тощей и хрупкой. Теперь они видели перед собой подтянутую, стройную хищницу, и небрежно висящий на ее плече многозарядный дробовик полностью подтверждал это впечатление.

– Серьезно, что ли, Катана? – на всякий случай спросил старший патруля.

– А ты проверь, – продолжая улыбаться, ответила Гончая.

– Ладно-ладно. – Бандит примирительно выставил перед собой пустую ладонь. – Проходите.

Его подручные тут же попятились в сторону, освобождая проход.

– Я ж тебе говорил, со мной не пропадешь! – хвастливо заявил Гулливер, когда они, прошествовав мимо патруля, спустились на платформу. – Здесь меня каждая собака…

Окончание фразы оборвал грохот автоматной очереди. По соседней прямоугольной колонне ударили пули, высекая каменную крошку под свист рикошетов, и некоторые из них нашли своих жертв. Прямо перед Гончей на пол опрокинулась женщина с залитым кровью лицом. Шагавший слева Гулливер внезапно охнул, а потом разразился отборной бранью. Люди вокруг шарахались в разные стороны, сталкивались между собой и сбивали друг друга с ног, при этом почти все безостановочно кричали на разные голоса.

Из-за поднявшегося гама и беспорядочной толчеи Гончая никак не могла понять, откуда и в кого стреляют. Она схватила Гулливера за шиворот – тот тут же обматерил ее и больно ударил по руке, хорошо хоть не пристрелил из своего «грача», – и бросилась с ним к ближайшей арке, надеясь, что не там засел открывший огонь стрелок.

На полу уже валялись в лужах крови застывшие в неестественных позах люди, а невидимый автомат все продолжал строчить.

Толкнув Гулливера за ближайшую колонну, Гончая выхватила из кармана пистолет. «Где же стрелок?» Она стремительно оглянулась. За спинами мечущихся по платформе людей мелькала темная фигура в мешковатой хламиде, развевающиеся полы которой напоминали хлопающие крылья. Из-за этих «крыльев» охотница за головами не сразу разглядела автомат в руках незнакомца. Но тут стрелок направил на нее свое оружие, и все сомнения отпали.

Опередив на долю секунды грянувшую очередь, Гончая укрылась за колонной и ответила убийце тремя выстрелами. Короткоствольный ПМ не годился для прицельной стрельбы на дальней дистанции, к тому же девушка опасалась попасть в разбегающихся с платформы людей. Но автоматчик ничего этого не знал! Когда у него над головой засвистели пули, он со всех ног бросился в единственный неохраняемый переход, ведущий в северный зал станции, и исчез там.

– Так его! Так! – во весь голос орал рядом размахивающий руками Гулливер, тоже разглядевший темную фигуру.

– Ушел. Я в него не попала, – призналась Гончая, опустив пистолет.

Проводник в ответ на ее слова беспечно махнул рукой.

– Морлокам на поживу, вот он куда ушел! Слыхала про морлоков?

Гончая кивнула. Разумеется, она слышала про обитателей северного зала Третьяковской, этих полузверей-полулюдей, прозванных морлоками. И не только слышала. Однажды даже повстречалась с ними лицом к лицу, когда пришлось спешно уносить ноги со станции. Одичавшие создания скопом набросились на нее, как набрасывались на любого чужака, попадающего в их логово. Но два пистолета проделали брешь в их рядах, через которую она и ускользнула.

Вспомнив тот случай, Гончая решила, что на месте своего спутника не была бы столь категоричной. Если уж она спаслась от морлоков, имея при себе лишь два пистолета с неполными обоймами, то автоматчик сможет сделать это наверняка. Правда, при условии, что у него остался в запасе хотя бы один снаряженный магазин.

– Ты заметил, кто это был? – спросила она у проводника.

– Гад последний! Крыса поганая!

При слове «крыса» Гончую передернуло. Ей вдруг вспомнились недавние схватки с красноглазыми змеекрысами, едва не растерзавшими ее и отца Ярослава.

– За малым меня не прикончил! – продолжал негодовать Гулливер. – Плечо зацепил! Если бы не плечо, я бы ему, гаду, показал!

– Так он в тебя стрелял?

– А то в кого же?

Вызванное перестрелкой возбуждение быстро прошло, и коротыш принялся с озабоченным видом ощупывать раненое плечо. Судя по тому, как он это делал, кость не была задета.

– Дай посмотрю, – предложила Гончая.

– Много ты понимаешь, – зашипел на нее проводник. – Мне в больничку надо. Айда за мной.

Гончая не стала спорить. Этот человек был ей нужен, поэтому приходилось терпеть его капризы.

Рана на плече проводника оказалась пустяковой. Даже не рана – так, царапина. Пуля лишь чиркнула его по руке, содрав кожу. Тем не менее, Гулливер потребовал от местного лепилы, морщинистого старика с красными прожилками на носу, выдающими пристрастие к самогону, зашить ее и тщательно продезинфицировать. По мнению Гончей, коротышу хватило бы обычной перевязки, но тот подкрепил свое требование дюжиной патронов, и старик охотно взялся за дело. Девушка не стала дожидаться, когда закончится процедура, и вернулась на платформу – не терпелось узнать новости о сбежавшем стрелке. Кое-что она уже поняла из разговоров раненых, собравшихся у больничной палатки. Но эти обрывочные сведения только добавили вопросов.

За время ее отсутствия тела погибших с платформы успели куда-то унести. О недавней стрельбе напоминали только кровь на каменных плитах и раскатившиеся по полу автоматные гильзы. По их расположению Гончая быстро определила, откуда велась пальба – из арки, напротив перехода. Отличное место для засады, практически идеальное. Это значило, что стрелял не пропивший или прокуривший мозги дебил, обозленный на весь мир и внезапно выплеснувший свою ярость, а расчетливый убийца.

Нагнувшись, Гончая незаметно подобрала одну из гильз – та пахла порохом и еще чем-то горьким, вызвавшим ассоциацию со смертью, – и опустила себе в карман. Можно было и не таиться – никто не обращал на молодую женщину никакого внимания, все вокруг только и обсуждали случившееся.

– Дык ты че, знаешь его? – допытывался небритый мужик в растянутых трениках и засаленном ватнике на голое тело. – Этого, который пальбу устроил?

– Пришлый, с Китай-города, зуб даю! – собеседник небритого мало отличался от него самого: такая же помятая рожа, такие же заношенные спортивные штаны да свитер вместо ватника – вот и все отличия. – Он вчера еще свой «макар» всем пытался впулить.

– Клещ, что ли?

– Да мне по барабану его кликуха! Свалил, и хрен с ним.

Прозвучавшая кличка отозвалась в мозгу Гончей внезапной догадкой. Клещ, он же Сиплый, – проводник, нанятый фюрером для поисков сбежавшего с охотничьего полигона дикаря!