Степан Кирнос - Надежда во мраке

– Каков статус Тита Флоренция? – Тихо прозвучал вопрос девушки.

Данте обратил на неё свой пристальный взгляд, рассматривая возможные варианты. С одной стороны, Тит верно послужил и, и ордену Лампады, когда остался в Риме, наблюдать за Тетрархией. Но с другой стороны он выступил против идеалов ордена Лампады, вступив в явную битву с войсками нового правителя, личным примером взывая к тому, что можно сопротивляться. А это привело бы к падению всех систем Автократорства. «Это явное противление идеалам ордена означало лишь то, что Тит не является собратом по духу обновленному ордену» – подумал про себя Данте, узнав в своих мыслях стремлению к идеализации и установлении единого стандарта мышления…

Магистр заглянул прямо в глаза девушке, углядев в них некий свет, что лучится из глубин её души, словно она с нетерпением ждёт чего-то, что приведёт её к состоянию счастья.

– Я решу на собрании Тетрархии. – Хладно ответил Данте и поспешил к «Прибою Спокойствия», откуда он отправиться на встречу, которая может изменить мир.

У подножья Альп. Бывшее место заседания ордена Железной Лилии.

Вокруг шпиля, погружённого навечно во тьму, кружили снежные вихри, окутывая её практически до самого пика, отчего она пребывала в неком пространном великолепии. Её окна не светились, навечно потухнув во мраке, как и свет всего комплекса, который погрузился в сумрачное состояние. Несмотря на ту тишину, то безмолвие, что царило внутри построек, в каждой постройке отчётливо слышалось плачевное завывание вьюги, которая так и рвалась внутрь, кроша каменную крошку под смертоносным ледяным напором.

Вся площадка возле построек была заметена и представляла собой один большой пляж со снежными барханами и дюнами, которые сияли серебром под ликом луны. И каждая снежинка, заигравшаяся в этом стремительном вихревом танце, подпадав под серебряные лучи тусклого лунного сета, становилась подобна мелкому и сиятельному брильянту, который удалось поднять в воздух.

Внутри каждой постройки царило молчание и тишина, что странной вуалью повисли на этом историческом месте, отчего оно становилось ещё мистичнее и обворожительнее.

Но не вся постройка, не весь комплекс находился в тени истории, прикрывшись тюлью безмолвия. На самом верху, где некогда был кабинет самого магистра этого ордена. Именно там, в темноте комнаты, тени истории и на задворках мира готовились собраться те, кто стремился к изменению мира.

В кабинете сидело три человека. Оперившись на подоконник стоял человек в классическом сером костюме и бежевом пальто, снисходившим практически до пола. На нём был неширокая шляпа, так же бежевого цвета. На этом, по виду, мужчине были серые, потёртые местами брюки, коричневые туфли и белая рубашка с жилеткой.

За креслом у деревянного главного стола сидел высокий мужчина, облачённый в ту броню, на которой некогда поклялся в верности Рейху. Сапоги, выполненные в стиле латных, уходили практически под колени. На груди был специальный пластинчатый нагрудник, и каждая пластина к верху налегала сама на себя. Спину и плечи покрывало кожаное пальто, одетое чисто для вида. И вся эта экипировка было одинаково чёрного цвета.

Ну и третий мужчина разместился на зелёном кресле. Он был одет скуднее всех и больше походил на обычного трудягу. Грязная поседевшая борода, потное и блестящее в свете луны лицо старика, такие же засаленные седые волосы. На нём были обычные штаны, уходившие под грязные кирзовые сапоги. Верхнюю часть тела покрывала банальная телогрейка, ложившаяся на испачканную кофту. А на голове прекрасно уместилась подвёрнутая шапка, чьи края не доходили и до ушей.

Они пришли сюда вместе, к строго установленному сроку, который с каждой минутой должен наступить, чем определит судьбу Империи. И эти трое понимали всю ответственность, которая на них ложилась, и тем гордились, ибо не каждый день собираются люди, способные изменить мироздание. В общем, это все те, кто тут пока собрались, но они не предпочитали сидеть в безмолвии, ведя при этом активный разговор.

Никто не помнил, с чего началась эта беседа, то ли с того, что мужчина, сидевший на зелёном кресле, решил узнать про цель этой встречи, а может человек, опёршийся на подоконник, решил начать разговор с некого повествования, что перешло в оживлённый диалог. Всё это было неважно.

Мужчина, сидевший на кресле возле главного стола, немного подался вперёд и обратился к старику:

– Ну, как твои начинания в том городке?

Пожилой человек тяжко выдохнул и слегка усмехнулся, после чего всё же последовал ответ:

– Неплохо, мало кто из моих знакомых, сейчас лоялен «перевороту», но всё вынуждены сохранять внешние подобострастие сегодняшнему правителю. Да и богосвященная миссия в том городе удавалась. Вышло вывезти практически все реликвии сумрачной длани.

– Реликвии сумрачной длани? – Послышался удивлённый возглас, исходивший со стороны подоконника.

– Да, священные тексты о «Часе дьявола», сказание о «Эпохе постогоморризации Европы», времени, которое предшествовало Великой Европейской Ночи или «Часу дьявола», так же ещё множество вещей, пришедши из той эпохи.

– Плохо тогда было вашему брату. – Спокойно, но с толикой язвы сказал мужчина у окна.

– Любая власть от Бога, – по-старчески тяжело дыша начал старик. – Всё, что творится – творится по воле Его, которая никогда нами не будет постигнута.

– Это точно.

И сразу после этих слов дверь комнаты заскрипела. Все обратили внимание на источник звука. В проходе появилась фигура. Это был высокий мужчина, и несмотря на повисший сумрак можно было разглядеть его основную одежду – чёрный камзол, такого же цвета штаны и сапоги…

– Магистр Данте, похоже, это ваше место. – Встав из-за стола, сказал мужчина, сидевший у него.

– Карамазов, это вы. Искренне рад встречи. – Словно оксюмороном последовала реплика старого хозяина помещения, когда его речь была выдана с такой эмоциональностью, с которой говорят машины.

И посмотрев на старого седого пожилого мужчину, облачённого в испачканную одежду, везде истёртую, пропитанную потом и грязью, обычного работяги, магистр обратился:

– Бывший Верховный Отец Флорентин Антинори, я счастлив вас сегодня видеть, –сказал Данте, при этом попытавшись подшутить. – Почему-то всегда так священников и представлял. – Кинул магистр, только чуть позже уловив, что его шутка вкупе с абсолютным холодом в эмоциях даёт не самый лучший результат.

– А я…

– Инспектор Морс. – Кинул магистр, оборвав мужчину у подоконника.

– Как вы быстро сюда добрались? – Тут же поинтересовался Карамазов.