Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

— Да ну! А я и не знал! — ёрничал Альтом. — А вот и фига! Без двигателя БАС модели 24 любой модификации и выше проработает на аккумуляторах ещё около двух с половиной часов, из которых полтора будет процентов на девяносто боеспособен.

— Тем более, правильно Камолин из гранатомёта палил!

— И вовсе нет. Двигатель нужен только для того, чтобы работали пневмонасосы…

— Их семь, в каждом отделе робота.

— Только один главный, в грудном отделе, снизу у спины. Если его отрубить, через одну-две секунды робот будет обездвижен. Не хватит остальным давления сгибать пневмотрубки. Он будет страшно стрелять в землю, прочие делать ужасные, но совершено безвредные вещи. И все платы будут целы. А по ним отследить, откуда роботом управляют, — Альтом щелкнул длинными когтистыми пальцами. — Ну, Вы меня поняли.

Аппарат приземлился на окраине свалки у полуразрушенного здания. Пряча шею в ворот куртки от дождя, Фар заметил, что и оно было исписано буквами SPQR. Что-то часто в последнее время попадалась эта надпись. Пожарный робот стоял внутри развалюхи у останков стены. «От дождя спрятался» — хихикнул Альтом. В отличие от более совершенных боевых моделей, этот механизм был меньше. Все отделы были угловатыми и прямоугольными, с минимумом дизайнерских решений. Когда-то окрашенный красной краской, робот был ржавым и грязным. Половину головного отдела занимала фреоновая пушка, такая же, как на мотоцикле Фара, одна рука представляла собой гидравлические ножницы, другая пилу, алмазный диск которой был снят. Робот был ещё активен благодаря остаточному заряду батарей. При попытке его распилить, он сломал работнику свалки руку, после чего тот и обратился в ССБ. Абдельджаффар рассматривал механизм и не заметил, как Альтом достал свой небольшой пистолет. Сержант попросил:

— Снимите мне, пожалуйста, товарищ капитан, вон ту панель. До последнего видать, держали эту рухлядь. Потёмкина совсем жадная стала. И опять всё напутала: это не аварийно-спасательный робот, а пожарный…

Ящер расковырял топориком щель в грудном отеле, когда внутри что-то загудело. Альтом закричал за спиной капитана: «Ниже! Ниже голову!» Реакция рептилии позволила увернуться от удара руки робота, но вторая, с ножницами почти схватила Фара за зелёную морду. Тот двумя руками упёрся в лезвия, которые, к счастью, не были наточены. Но, если бы робот сжал их, Фар остался бы без пальцев на обеих руках. Офицер услышал крики подчинённого и присел, пуля с металлическим лязгом врезалась в грудь робота. Давление ножниц ослабло, Фар выдернул руки. Робот затих. Капитан Арафаилов был в ярости. Чешуйчатая шея бешено вздувалась. Что это было? Извращённое чувство юмора сержанта Мазура? Но ушан невозмутимо подошёл к роботу и начал ковыряться в платах. Ящер выдохнул и немного успокоился.

— Блок управления снят. Вот он и дурил. В оперативной памяти осталась функция ломать, вот он и ломал.

— Это ты пошутил сейчас так? — прорычал Фар.

— В смысле? А, то, что Вас попросил? Я же говорил, что драться не умею.

— Я тебе сейчас уши твои большие оторву, не умеет он!

— А Вы думаете, я вру? У меня днём реакция никакая, вижу я через колоду лысый хер. Я технику то ультразвуком просвечиваю и слушаю. У меня действительно кроме ушей и нет ничего. Мне бы этот робот по голове дал и сломал бы эту самую голову-то. А то, что сразу стрелять не стал, так Вы посмотрели теперь, как всё просто.

— Мазур, ты дурак?

— Есть такое дело. Был бы умный, работал бы в правительстве.

Абдельджаффар был обескуражен этой простотой. Оставалось надеяться, что следующая подобная практика не будет стоить капитану руки или ноги. Видимо чувствуя себя виноватым, Альтом на обратном пути, не затыкаясь, предлагал Фару идеи. Тот в ответ злобно молчал.

— … можно взять ещё одного оперативника. У меня как раз один друг без дела сидит, он здоровый, драться умеет хорошо. У него стажировка закончится только через две недели.

Абдельджаффар понял, о ком он говорит и поморщился. Вот это выйдет бригада «Ух!». Он нарушил молчание:

— Альтом, у тебя все друзья по службе говнюки?

— Главное, что Вы мой друг, товарищ капитан. — И сержант снова безобразно улыбнулся.

Абдельджаффар никогда не размышлял долго над своими решениями. Сопоставив все за и против, он решил пренебречь глупыми обидами. В конце концов, Дерджерри, так же как и Фар, был в Управлении персоной нон грата. Камолин с удовольствием от него отвязался и не хотел связываться снова. Так что молодой сотрудник заморской организации «ГБ», присланный для обмена опытом, просиживал свою накаченную задницу за одним из столов приёмной. Всё его общение заключалось в паре фраз с коллегами за обедом, так что болтливость, а это Фар очень ценил, исключалась. Капитан подошёл к его столу в конце дня. Бараньи глаза офицера Дерджерри в задумчивости уставились на нашивку на груди чёрной жилетки. Чтобы не путаться, ему выдали в своё время местную форму, но с другой нашивкой. В отличие от бордовых с золотыми фигурами офицерских квадратов ССБ, его лейтенантский круг был серебряным на синем квадрате, под цвет флага Континентальной Федерации.

— Хороший сувенир на память будет, да? — усмехнулся Фар вместо приветствия. Голова с парой массивных рогов повернулась в сторону Ящера.

— Поиздеваться захотел?

— Как раз нет, — тон Фара стал серьёзен. — Я выпросил у шефа ещё одного оперативника ко мне в группу. Мазур мне тебя расхвалил, я предлагаю твою кандидатуру.

Морда Дерджерри, как покрытый беловатой шерстью калейдоскоп, медленно отражала изменения эмоций лейтенанта. Сначала вытянутая в изумлении, она начала расплываться в радостной улыбке, но быстро спохватилась и сплющилась в гримасу злобной недоверчивости. «Почему ты дума…» — начал было он, но Ящер предвидел его нудную речь и грубо прервал монологом:

— Почему ты должен захотеть работать со мной, злодеем? Да, убил я своего напарника. Человека, которому хотел помочь, да вот не получилось. Ты какой реакции то от меня ждешь? Мне голову пеплом посыпать пред тобой? Видео снять, как я на коленях хадж в Мекку совершаю, или палец отрезать на левой руке?

— А ты даже не сожалеешь?

— Нет. Не сожалею. Знаешь, лейтенант, что такое сожаление? Это постыдная иллюзия, которая позволяет думать, что ты мог поступить как то по-другому и что ты лучше, чем есть на самом деле. А я не трачу время на иллюзии. Я принимаю себя, какой я есть и принимаю последствия своих поступков. Я живу с этим дальше. Я никогда не забываю, что сделал и это мне помогает. Помогает внимательнее относиться к людям, помогает лучше делать свою работу. Это меня мотивирует. Я уговаривать тебя не собираюсь. У нас интересное дело, нам нужен боец. Хочешь — иди к Толоконникову, а я походатайствую. Не хочешь — сиди тут оставшиеся две недели. Потом отправляйся в свой «мазерленд» и пусть тебя мотивирует это твоё «сожаление». Что за время стажировки ты ничему не научился и ничего полезного не сделал.