Андрей Лазарчук - Выживания не гарантирую

– Хочешь сказать, что все это было затеяно, чтобы?..

– Почему нет?

– Черт его знает… как-то не в одном масштабе…

– Дорассказать тебе, что напридумывали мои хлопцы?

– Дорасскажи.

…если иметь возможность передвигаться вдоль мировых линий в обе стороны, причем вне хода времени, то определенную – хотя далеко не абсолютную, как казалось бы – власть над миром можно получить. Правило причинности исключает вмешательство непосредственно в те или иные события – и хлопцы тут же проиллюстрировали это таким примером: вы пытаетесь убить своего дедушку, но безуспешно: вас поражает молния, сбивает извозчик, режет пьяный хулиган, – но зато можно возбудить или погасить колебания выбранных вами линий. Гасить, видимо, легче; возможно, и точность при этом достигается более высокая. Так, например, в бильярде: разбивая пирамиду, самый лучший игрок не может быть уверен в исходе партии. Однако в середине игры даже очень посредственный игрок, украв незаметно со стола нужный шар, может предопределить выигрыш. В случае с царской семьей прекратить колебания линии очень легко: достаточно подбросить исследователям неопровержимые доказательства одной из версий. Этого не происходит, скорее, наоборот: чем больше информации появляется, тем больше возрастает неопределенность, тем, следовательно, выше амплитуда колебаний. Можно предположить, что где-то в будущем эта линия, пересекаясь с какой-то другой, гасит колебания той, не позволяя развиться резонансу – кризису. Это, конечно, чистые спекуляции. Но в рамках этой же гипотезы получает объяснение, скажем, Сахалинский кризис. Где-то в прошлом, относительно недавнем, были стабилизированы некоторые проходящие через ту зону линии, несшие колебания, условно говоря, одного знака. Другие линии, лишенные стабилизирующего противодействия, стали колебаться в резонанс. Возник кризис, в который мы вкатились, как по рельсам, по стабильным линиям… Зачем? Зачем им все это? О, это вопрос! Это вопрос вопросов, который Тарантул и хотел задать, летя сюда вместе с десантом… Допустим, они там, в будущем, страшные эстеты и в то же время полные засранцы. Теребя прошлое, они строят для себя роскошный гармоничный мир. Но, скорее всего, они просто бьются за свое существование, гасят пожар, который вспыхивает у них под ногами… Ведь чем дальше в будущее, тем плотнее становится сеть, сотканная из мировых линий, да и сами линии, сами эти нити становятся тяжелее, что ли. Темп жизни нарастает, число причинно-следственных связей в каждом отрезке нити увеличивается. Наверное, там, в будущем, колебания гасятся с гораздо большим трудом, а резонансы возникают чаще – и бывают куда более разрушительными… Почему бы не предположить, что и мировая линия имеет некий предел прочности, и если ее потрясти как следует…

– Ладно, – сказал я. – Будем считать, что я кое-что понял. Хотя может быть, понял не совсем правильно… Шеф, мне хотелось бы погасить некоторые колебания… м-м… в себе самом.

– Спрашивай.

– Могу я верить ответам?

– Можешь не верить. На сами ответы это не повлияет.

– Кто вывел на улицы «трубы»?

– Еще не знаю. Вообще про эту кашу я знаю слишком мало. Давай про другое.

– Хорошо. Гейковцы тралили эфир семизначным скользящим кодом. Это?..

– Это из того пакета дез, который они съели. Когда я понял, что Гейко играет в свои ворота, я стал скармливать ему все, что попадало под руку. Надо было сбить его с темпа, заставить нервничать, озираться…

– Код пять-пять-семь-пять-семь-шесть-четыре – что он включает?

– Ты и это знаешь?!

– «Спите, герои русской земли, отчизны родной сыны…» – напел я.

– Молодец… Этот код отключает твою телеметрию.

– Отключает?

– Отключает.

– А включает ее что? А, знаю. «Спит гаолян…» Да?

– Правильно.

– Бомба во мне есть?

– Нет.

Я посмотрел Тарантулу в глаза. Он не удивился моему вопросу, не спросил «какая бомба?» Просто сказал «нет».

– Нет бомбы, сынок, не смотри так. Но вся эта жестяная требуха в тебе – в рамках той программы. Программа сорвалась… Не удалось создать надежной защиты. Рентгений излучает сильно, а слизистая кишечника очень чувствительна. Агент с постоянным кровавым поносом – это, знаешь ли, нонсенс.

– А взрыв в «игле»?

– Не наш.

– «Тама»?..

– «Тама» нашли еще позавчера. Ты же дал гепо наводку… С вертолета засекли излучение.

– Слава Богу…

– Ты тоже молодец. Вернемся, мой шею. На «Андрея Первозванного» я тебя представлю.

– Всех.

– Посмертно «Андрея» не дают.

– Тогда Кучеренко.

– Если жив – представлю.

– Слуга народа.

– Вольно, поручик… Еще ничего не кончилось…

Это точно, подумал я. Еще все длится и продолжается.

– И вот что, Игорь. Будешь работать на новом направлении?

Я не стал уточнять – на каком «новом». Это было ясно.

– А – нужно? Вообще? На этом направлении?

Тарантул долго молчал. Очень долго. Я ждал. Он тоже не знал ответа, но думал-то он об этом куда больше, чем я…

– Нужно… не нужно… – пробормотал он наконец. – Не то это. Не тот разговор. Они есть, они действуют – значит, мы должны знать о них все. По возможности все. А зная – решать, что делать. Но – зная. Не гадать, как сейчас… Может быть, мы будем помогать им. А может, истреблять, как псов. Это решится само – потом. А сейчас – знать. Они лезут в нашу жизнь, играют нами, как… как куклами… – Тарантул закашлялся. – Как оловянными солдатиками. Это унизительно, наконец. Мы люди, и мы должны заставить их считаться с собой…

– Заставить… – усомнился я. – Шеф, а не кажется вам, что мы с вами уже в какой-то степени – их агенты? Независимо от своего желания?

– Кажется, – тут же согласился он. – Ну и что? Пусть мы даже на триста процентов будем действовать в их интересах – но и в наших ведь тоже! Представь – им вдруг станет невмоготу от того, что творится тут, и они решат, скажем, отдать победу Сталину? Что получится?

– Шеф, – сказал я, – вы меня убедили. Но прежде чем дать ответ, я хотел бы принять душ и выспаться.

– Душ – пожалуйста. А выспаться – уже дома.

– Но – сегодня?

– Сегодня.

Я чуть не умер под душем. От наслаждения, боли и слабости. Но все-таки не умер.

Когда я вышел из душа, похожий на полурастаявшего снеговика, Тарантул сидел все в той же позе: одна нога на столе, щекой опирается… о, нет, переменил позу – не на ладонь, а на сжатый кулак. Он напоминал Атоса из богато иллюстрированного, но очень древнего, без обложки и многих страниц, «Виконта де Бражелона», который как-то приблудился ко мне и живет в моем старом доме – вместе с другими старыми, странными и никому не нужными вещами вроде черного репродуктора-тарелки, двух белых фарфоровых собачек, фарфоровой же бутылки в форме рыбы, стоящей на хвосте, «Краткого курса истории ВКП(б)» с карандашными пометками на полях, пачки перевязанных ленточкой писем с ятями и твердыми знаками, подшивки журнала «Знание-сила» за тридцать третий год без последнего номера… Домой, подумал я, домой. Без Гвоздева. К черту Гвоздево. Домой.