Андрей Лазарчук - Выживания не гарантирую

Рюдель вдруг резко дал по тормозам и одновременно надавил на клаксон. Штурмфогель ткнулся лбом в спинку переднего сиденья. Дорогу медленно пересекала большая парусная лодка на деревянных колесах с намалеванными на них грубыми клоунскими рожами. Над бортами кривлялись полуголые раскрашенные мужчины и девицы с длиннющими волосами и в масках птиц и чудовищ.

– Распустили, – прошипел Рюдель. – В Бельзен бы вас… ремешком…

– Ну-ну, – неопределенно отозвался Гуго.

Наверняка он знает, что большинство таких вот эскапад устраивают как раз заключенные, подумал Штурмфогель. Интересно, что делал бы я?…

В его жизни было по крайней мере четыре момента, когда он мог угодить в концлагерь. Но – как-то вот пронесло.

Рынок был еще полупустым, лишь арабы в белых рубахах раскладывали по прилавкам свои товары: фрукты, орехи, маленькие оранжевые дыни, горы верблюжьей шерсти и уже готовые пестрые вязаные вещи… Сами верблюды паслись на обширном пустыре за рынком – там, где в прошлом году стоял цыганский табор. Стайки ребятишек играли в салочки.

Началась платановая аллея, высаженная еще при Луи Шестнадцатом; деревья с пепельно-зелеными стволами имели свои имена. На некоторых сами собой проступали лица…

Место или сооружение, которое называлось Цирком, никогда цирком не было и вообще непонятно почему получило такое название. Разве что за веселые фокусы, которые прежде творились здесь иногда. Мало кто из горожан знал, как попасть в Цирк, хотя почти все о нем слышали. Просто вот эта незаметная аллея маленького скверика вовсе не кончалась у суровой кирпичной стены с рельсами узкоколейки по верху, а ныряла под стену и там, виляя из стороны в сторону и отбрасывая обманные тупички, приводила в конце концов к обширной, более двухсот метров в диаметре, воронке со спиральным спуском. На дне воронки стояла густая топкая светло-серая грязь, в которой кто-то жил…

С тех пор, как «Факел» приобрел это место, туда стало вообще невозможно попасть: проезд под стеной закрыли тяжелыми воротами, а всю территорию обнесли густым проволочным забором. На вышках день и ночь стояли бессменные часовые – в лоснящихся черных накидках и глубоких блестящих стальных шлемах, фаты которых спускались до плеч, а решетчатые забрала прикрывали лица. Коричневатые плети ядовитого плюща обвивали опоры вышек. В тихие безлунные ночи над Цирком что-то призрачно мерцало, и тихий низкий жалобный вой разносился далеко по окрестностям…

Машина притормозила у поворота, кое-как в него вписалась, потом нырнула в крутой спуск… Черные створки ворот медленно разошлись. Кто-то, закутанный в белое покрывало так, что даже глаза с трудом угадывались в складках, наклонился к окну машины, разглядел водителя и пассажиров – и махнул рукой: проезжайте.

– Что здесь делается? – спросил Штурмфогель.

– Трудно сказать, – Гуго потер нос. – Мы делим это пространство с «Аненэрбе», а Зиверс – не тот человек, с которым можно поговорить на подобные темы… Руди был гораздо приятнее.

– Удивительно слышать… – усмехнулся Штурмфогель. – А кстати, где он сейчас?

– Гиммлер куда-то спрятал, – и, перехватив недоуменный взгляд Штурмфогеля, поправился: – Нет, совсем не то, что ты подумал. Просто Руди теперь работает соло и отчитывается исключительно перед рейхсфюрером. Я думаю, он неплохо устроился.

Штурмфогель кивнул. Его бывший начальник обладал по крайней мере двумя талантами: легко находить новое место службы – и легко (и с треском) терять его.

Буйные заросли расступились, и взору предстал новенький ангар с большой цифрой «9» на воротах.

– Приехали, – сказал Гуго. – Наш оазис. Здесь никогда ничего не случается.

У входа в ангар – маленькой калитки в створке огромных ворот – сидела странная двухголовая и двухвостая собака.

– Это Бефаст, – сказал Гуго. – Он тебя обнюхает, и все. Не дергайся.

– Это будет каждый раз? – спросил Штурмфогель, ежась. Он не любил и побаивался собак.

– Нет, только первые дни…

От самой собаки воняло так, что хотелось заткнуть нос: паленой шерстью и угольным горячим шлаком.

– Как он различает запахи? – прошептал Штурмфогель.

Бефаст обнюхал его сначала одним носом, потом другим. Коротко рыкнул: проходи. Приветливости в его глазах не было.

Внутри ангар напоминал фантазию Эшера: лестницы, переходы, какие-то ящики и корзины на столбах…

– Нам вон туда, – показал Гуго. – А это всё – полоса препятствий, ребята тренируются.

Штурмфогель посмотрел, куда указывала рука Гуго. В углу под пологом из маскировочной сети стоял большой канцелярский стол, несколько стульев, бюро, шкаф…

– Там будет твой кабинет. Устраивайся. Сейчас я позову ребят.

Через несколько минут бойцы «Гейера» выстроились перед Штурмфогелем – все в спортсменских трусах и майках, никак не похожие на десантников, а скорее на команду по какому-нибудь экзотическому десятиборью.

– Антон, – представился Хете и подмигнул. – Здесь мы называем друг друга по именам.

– Тогда – Эрвин, – сказал Штурмфогель.

– Нет, – сказал Антон-Хете. – Ты – только Штурмфогель.

– Берта, – протянула руку белокурая красавица.

– Штурмфогель…

– Цезарь, – расплылся в белозубой улыбке огромный загорелый викинг.

– Дора, – приветливо кивнула высокая худощавая девица.

– Эмиль, – коротко стриженный парень с лицом младенца и торсом боксера-профессионала.

– Фридрих, – совершенно ничем не примечательный тип, идеальный филер.

– Гюнтер, – его брат-близнец.

– Хельга.

Бог ты мой, замер на миг Штурмфогель, где же они взяли такую необыкновенную и необычную красавицу… что-то восточное в чертах…

За спиной кто-то хихикнул. Штурмфогель шагнул к следующему.

– Йон, – сухой и жилистый, похож на богомола – прекрасный бегун и боец.

– Курт, – маленький, Штурмфогелю чуть выше плеча, но очень аккуратно и крепко сложенный парень с хитрыми внимательными глазами.

– На сегодняшний день это все, – подвел итог Антон. – Если ты считаешь, что нужны еще люди…

– Пока у меня нет никаких представлений об этом, – сказал Штурмфогель.

– Хорошо, – вступил в разговор молчавший до сих пор Гуго. – А теперь – некоторые особенности. Ты, – он ткнул Штурмфогеля пальцем в грудь, – не имеешь права отдавать приказы кому-либо из бойцов отряда, а только и исключительно Антону. Он решает, кого и куда послать, каким способом и какими силами выполнить задачу – и так далее. Для тебя «Гейер» – своего рода «шкатулка сюрпризов». Ты загадываешь желание, нажимаешь на кнопку, крышка распахивается, и ты получаешь свой приз – но как и каким образом приз попадает в шкатулку, тебя занимать не должно. Это приказ, Штурмфогель. Ты меня понял?