Дмитрий Ермаков - Метро 2033: Площадь Мужества [litres]

– На фига Даниле рельсы? – опасения Димы позабавили Игната. – Да тут кроме них ориентиров до хренища. Провода. Знаки дорожные. И эти. Как их. Таблички остановок. Разуй глаза, Самосвал. Тут и слепой дорогу найдет, хых.

Тот огляделся. Да, все именно так и было. Прямо над его головой болталась табличка «Лит_ _ская у_ _ца». Уцелели даже номера трамваев, ходивших по Лесному проспекту: 20, 38, 61. Хоть провода и оборвались много лет назад, маршрут трамвая по ним определить было несложно. А главное, никаких других вариантов пока просто не наблюдалось. Один-единственный проспект, прямой, как стрела, исчезал вдали. Ни крупных перекрестков, ни параллельных магистралей. Иди себе прямо и в ус не дуй.

«Вот я олух. Напрасно человека подозревал. Не такой же он дурак, чтобы в двух соснах заблудиться. А тут именно так».

Вопрос, стоило ли в таком случае оплачивать долги караванщика, оставался для Димы открытым. Но он решил, что это уже не его ума дело.

Привал закончился. Отряд двинулся дальше. Никаких странностей в поведении Данилы заметно не было.

«Почудилось», – подвел Дима черту под всеми волнениями и переживаниями.

Проводник тоже перестал на него оглядываться. Видимо, понял, что за тыл можно быть спокойным. Это весьма польстило самолюбию Самохвалова.

Опасения Димы относительно караванщика лишь позабавили Псарева. Ну, каких, в самом деле, сюрпризов можно ждать от человека, который возвращается домой?

Данила делал свое дело на совесть. Спокойно, уверенно вел отряд по Лесному проспекту. Не метался, не паниковал, легко и непринужденно отыскивал ориентиры, на усталость не жаловался. Из непутевого караванщика вышел отличный проводник.

Отряд миновал станцию метро Лесная. Среди руин Пес разглядел приземистый вестибюль, лишенный каких-либо архитектурных изысков.

«Если бы не этот чертов Размыв, прошли бы к северянам напрямик», – с сожалением подумал Псарев.

Природно-техногенная катастрофа, случившаяся в 2013 году, получила у жителей метро название «Размыв-два».

Первый Размыв произошел в 1995 году из-за плывуна, главного врага метростроевцев. Всему виной была очередная спешка: в 1970-е годы метростроевцы торопились открыть Площадь Мужества, первую в мире односводчатую станцию глубокого заложения, и проложили туннели через водоносные пески. Двадцать лет сотрудники метрополитена боролись с грунтовыми водами, поступавшими в туннели, но все усилия оказались тщетными. Четыре станции метро, от Девяткино до Площади Мужества, до 2004 года работали как обособленная мини-линия… Дальше пассажирам приходилось ездить на автобусах [10] Подробнее о Размыве см.: Кирпичникова И. Самый трудный километр. М.: «Детская литература», 1979. .

Размыв-два был еще масштабнее. Ядерные взрывы потревожили подземные реки, сдвинули с места массы песка и супеси, которые в считанные часы уничтожили и новые туннели, построенные в конце 1990-х, и станцию метро Лесная в придачу.

Игнат Псарев не видел первого Размыва. Когда он родился, красная линия уже функционировала нормально. Зато он помнил рассказы отца и деда. Они каждый день девять лет подряд героически штурмовали наземный транспорт по пути на работу…

«Какое счастье, что я эту жесть не застал», – размышлял тогда маленький Игнат.

Зато он стал свидетелем давки, на фоне которой померк даже печально знаменитый московский «эффект Выхино». В тот день, когда сотни тысяч людей, напуганных воем сирен, ринулись искать спасения в метро…

Пес тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания. Сейчас от него требовались предельная собранность и концентрация. Они шли по сравнительно безопасным местам, где постоянно шныряли караваны, но не стоило недооценивать те угрозы, что таили в себе мрачные руины спальных районов.

До пересечения Лесного проспекта с улицей Кантемировская маршрут движения отряда был настолько прост, что Игнат даже заскучал. Но вот остались позади жилые кварталы. Началась зона пустырей, разросшихся парковых зон и дорожных развязок. И почти сразу сталкер почувствовал тревогу. Местечко здесь было жуткое, не лучше Пискаревки. Тоже кладбище, если подумать. Только вместо гробов – автобусы.

Здесь, у въезда на улицы Политехническая и генерала Карбышева, скопилось несметное количество автотранспорта. Северянам было недосуг растаскивать грузовики и легковушки, сбившиеся в гигантскую кучу-малу, словно первоклашки на перемене. Для караванов проделали проход, а все остальное оставили гнить. Никакой пользы выжившим эта груда металлолома принести уже не могла.

– Хорошо, что снег присыпал, – заметил Данила во время второго привала, указывая на остовы автомобилей. – А то идешь мимо – и душа в пятки. Эти таращатся… Скелеты.

– И че такого? – хмыкнула Соня. – Че скелетов-то бояться? Они ж мертвые.

Проводник, до этого ни разу не сказавший девушкее ни одного резкого слова, процедил в ответ сквозь зубы:

– Че такого, че такого. Ишь, какие мы смелые. А ты попробуй, прогуляйся тут весной. Когда все эти, мать их, подснежники появляться начинают. И ты увидишь… Эти черепа, торчащие из окон автобусов. А щас, блин, конечно, легко храбриться.

Караванщик сплюнул на снег и отвернулся.

Соня вздохнула, потупилась и отсела от Данилы подальше.

Дима смерил проводника тяжелым взглядом. Он терпеть не мог, когда кто-то грубил его девушке. Пусть даже Соня этого и заслуживала.

– Однако холодает, – заметил Псарев, поежившись. – Еще немного – и мы повторим судьбу генерала Карбышева. И как раз на улице его имени, хех.

Никакой реакции от спутников не последовало. Игнат понял, что «молодняк» ничего не знает о судьбе героя Великой Отечественной войны Дмитрия Михайловича Карбышева, которого немцы поливали на морозе водой, пока генерал не превратился в ледяную статую. Пес лишь рукой махнул. Что, мол, с вас взять, неучи.

Сталкеры попили горячего чая из термоса, взбодрились. Можно было идти дальше.

– Выдвигаемся! – скомандовал Игнат и решительно отправился вперед мимо свалки ржавых автомобилей.

Игнат скелетов не боялся. Он давно привык встречаться глазами с пустыми провалами глазниц полуистлевших черепов. Не мертвецов, живых стоило опасаться, не важно, людей или зверей.

Именно сейчас Пес осознал с пугающей ясностью: они не одни среди этих безжизненных руин.

«Кто-то следит за нами», – подсказала интуиция.

Командир то и дело оглядывался по сторонам. Он не замечал ничего подозрительного, но от этого на душе становилось лишь тревожнее.

Во время второго привала Игнат украдкой, чтобы не заметил Данила, извлек из внутреннего кармана копию карты веганского офицера. Никаких особых пометок в тех краях, куда они забрели, на карте не было. Просто руины, без секретов и сюрпризов.