Ричард Морган - Пробужденные фурии [litres]

Видаура подошла и положила ладонь мне на руку.

– Такеси…

– Возвращайся с остальными, – сказал я тихо. – Я разберусь.

– Ты нам нужен, Так, чтобы…

Я ей улыбнулся.

– Неплохая попытка. Но я вам, ребят, уже не нужен. И свои последние обязательства я только что исполнил в виртуале. Больше мне все равно нечем заняться.

Она не сводила с меня взгляда.

– Все будет в порядке, – сказал я ей. – Порву ему глотку и тут же к вам.

Она покачала головой.

– Ты правда больше ничего не хочешь?

Слова зазвенели реальным эхом моего собственного вопроса Сильви в глубинах виртуальности. Я сделал нетерпеливый жест.

– А что еще остается? Биться за великое дело куэллизма? Ну конечно. Биться за стабильность и процветание Протектората? Я уже все это пробовал, Вирджиния, и ты тоже пробовала, и ты знаешь правду не хуже меня. Все это говно на палочке. Невинные жертвы в лужах крови, мясо, крики и все такое ради какого-нибудь грязного политического компромисса. Дела других людей, Вирджиния, они у меня уже вот где.

– И что взамен? Это? Опять бессмысленная резня? Я пожал плечами.

– Меня учили заниматься бессмысленной резней. Я в этом мастер. Благодаря тебе , Вирджиния.

Слова были для нее как пощечина. Она отдернулась. Сиерра Трес и пилот посмотрели на нас с любопытством. Женщина, которая называла себя Куэлл, как я заметил, уже спустилась в салон.

– Мы оба ушли из Корпуса, – наконец сказала Видаура. – Целыми. Поумневшими. А теперь ты собираешься просто выключить весь остаток жизни, как сраный фонарь? Просто похоронить себя в подпрограмме возмездия?

Я выдавил ухмылку.

– Я за сотню лет уже наелся, Вирджиния. И скучать ни по чему не стану.

– Но это же ничего не решает , – она вдруг уже кричала. – Это не вернет Сару. Когда ты закончишь, ее по-прежнему не будет. Ты уже убил и замучил всех, кто там был. И что, стало лучше?

– На нас смотрят, – кротко ответил я.

– Да мне насрать. Отвечай. Тебе стало лучше?

Чрезвычайные посланники – величайшие лжецы. Но не в случае, когда говорят с собой или друг с другом.

– Только когда я их убиваю.

Она мрачно кивнула.

– Да, вот именно. И ты знаешь, в чем дело, Так. Мы оба знаем. Не то чтобы мы такого не видели. Помнишь Чеба Оливейру? Нильса Райта? Это патология, Так. Она выходит из-под контроля. Это зависимость, и в итоге она тебя сожрет.

– Может быть, – я придвинулся ближе, с трудом удерживая крышку на собственном внезапном гневе. – Но при этом не погибнут пятнадцатилетние девочки. Не будут разбомблены города и изничтожены населения планет. Не начнется Отчуждение или адорасьонская кампания. В отличие от твоих дружков по серфу, в отличие от твоей новой лучшей подружки в салоне, я больше ни от кого не прошу жертв.

Пару секунд она пристально смотрела мне в глаза. Затем кивнула, словно вдруг убедившись в том, во что она до конца не верила.

И молча отвернулась.

Скиммер боком отошел от швартовки, крутанулся в волне грязной воды и рванул на запад. Никто не остался на палубе помахать. Капли из-под кормы оросили лицо. Я смотрел, как он уменьшается до слабого рокота и точки на горизонте, потом пошел искать священника.

Освященные одиночки-убийцы.

Я уже сталкивался с парой таких на Шарии. Религиозные маньяки, распаленные психозом, в мученических оболочках Десницы Господа, отделенные от основного корпуса бойцов, взглянувшие на виртуальный образ рая, ожидающего их после смерти, и затем отправленные проникнуть на опорные базы Протектората. Как и все шарийское сопротивление, они не могли похвастаться особым воображением, – что в конце концов и сгубило их при встрече с чрезвычайными посланниками, – но и в поддавки они не играли. У нас выработалось здравое уважение к их отваге и боевой выдержке, когда мы покончили с ними всеми до единого.

Рыцари Нового откровения же, напротив, были легкой целью. У них хватало энтузиазма, но не было родословной. Веры, покоившейся на привычных религиозных лозунгах для разжигания толпы и женоненавистничества, еще хватало для силовых акций; но для того, чтобы появился класс воинов, пока что не было либо времени, либо нужды. Они оставались любителями.

Пока что.

Я начал с пары отелей подешевле на береговой линии Простора. Казалось разумным предположить, что священник отследил меня до «Склепа Дзуринды Туджмана» перед нашей отправкой в Миллспорт. Затем, когда след завел в тупик, он просто решил переждать. Терпение – добродетель первосортных убийц; надо знать, когда делать ход, но надо быть готовым ждать. Те, кто тебе платят, поймут, либо их можно будет убедить потом. Ждешь и раскидываешь сеть. Ежедневная прогулка до Причалов Солнечного Веселья, осторожная проверка судов, особенно выделяющихся. Например, тонированных низкопрофильных пиратских скиммеров среди ярких и распухших туристических корыт, обычно забивающих стоянки. Единственное, что не сходилось с поведением киллера, – открытые расспросы пилота, и это я объяснял самодовольством, основанным на вере.

Слабая вездесущая вонь гниющих белаводорослей, облезшие фасады и ворчливый персонал. Узкие улочки, нарезанные полосами горячего солнечного света. Сырые замусоренные углы, которые по-настоящему высыхают только в часы около полудня. Беспорядочные потоки туристов, которые уже казались переутомленными дешевым весельем на солнце. Я блуждал всюду, пытаясь прислушиваться к чутью посланника, пытаясь подавить головную боль и бьющуюся в глубине ненависть, которая требовала выхода.

Я нашел его задолго до вечера.

След было нетрудно взять. Кошут до сих пор оставался относительно незачумленным Новым откровением, и люди замечали священников так же, как замечаешь миллспортский акцент у Ватанабе. Везде я задавал одни и те же простые вопросы. Фальшивый серферский жаргон, позаимствованный легко повторяемыми кусками из разговоров вокруг, помог прорваться через оборону достаточного количества разнорабочих, чтобы отследить, где появляется священник. Разумное распределение кредитных чипов низкого номинала и угроз с холодным взглядом довершили остальное. Когда жара схлынула, я был уже в тесном лобби хостела и проката лодок и досок под названием «Дворец Волн». «Дворец», вопреки названию, стоял на ленивых водах Простора, на древних сваях из зеркального дерева, и через пол проникал запах гнили белаводорослей.

– Конечно, поселился неделю назад, – помогла мне девушка на ресепшене, раскладывая на полках у стены обшарпанные доски для серфинга из стопки. – Я уже ждала проблем – я же женщина, и в таком виде, все дела. Но ему как будто пофиг.

– Правда?

– Да, весь такой уравновешенный, прикинь? Я даже думала – может, серфер, – она рассмеялась. Беспечный, подростковый звон. – Бред, а? А с другой стороны, даже у них должны быть серферы, почему нет?