Ричард Морган - Пробужденные фурии [litres]

Я повернулся на бок и уставился в стену. С другой стороны в той же тишине и том же одиночестве лежала Сильви. Может, в той же зыби беспокойного сна.

И что мне делать? Бросить ее?

В прошлом ты и не так поступал.

Я увидел обвиняющий взгляд Орра. Даже не думай ее трогать.

Услышал голос Лазло. Я тебе доверяю, Микки .

Да , – усмехнулся мой собственный голос. – Он доверяет Микки. А с Такеси Ковачем он еще не знаком .

А если она та, за кого себя выдает?

Ой, да брось. Куэллкрист Фальконер? Ты же слышал машину. Куэллкрист Фальконер превратилась в пепел в семистах метрах над Алабардосом.

Тогда кто она? Тот призрак, что в стеке. Может, она и не Надя Макита, но точно сама в это верит. И она уж точно ни хрена не Сильви Осима. Тогда кто?

А хрен знает. Тебя это колышет?

Не знаю, колышет?

Тебя колышет, что якудза наняли тебя же любимого из какого-то архива, чтобы тебя убить. Офигительно поэтично, и знаешь что? Он наверняка их не разочарует. У него точно будут все ресурсы – глобальный приказ, не забывай. И можешь поверить, в плане мотивации его тоже не обделили. Сам знаешь правила насчет двойных оболочек.

И прямо сейчас единственное, что связывает все это с твоей нынешней оболочкой, – женщина в соседней комнате и ее третьеразрядные друзья-наемнички. Чем быстрее ты их бросишь, вернешься на юг и вспомнишь о главном деле, тем лучше для всех заинтересованных лиц.

Главное дело. Да, это решит все твои проблемы, Микки. И задолбал меня так звать.

Я нетерпеливо сбросил одеяло и выбрался из кровати. Приоткрыл дверь и увидел пустую комнату. Стол и переливающееся инфополе, светящееся в темноте, силуэт двух рюкзаков, прислоненных друг к другу в углу. Свет Хотея рисовал бледно-оранжевым окна на полу. Я вышел голым в лунную лужу и присел у рюкзаков, чтобы поискать банку амфетаминовой колы.

На хер сон.

Я услышал ее позади и развернулся с холодной, незнакомой тревогой в костях. Не зная, с кем окажусь лицом к лицу.

– Ты тоже, а?

Голос Сильви Осимы, слегка озадаченный волчий вид Сильви Осимы, стоявшей передо мной, обхватив себя руками. Она тоже была голая, груди приподнялись в букве V, сложенной ее руками, как подарок для меня. Бедра замерли в полушаге – одна нога полусогнута позади другой. Волосы в беспорядке на заспанном лице. В свете Хотея ее бледная кожа стала цвета теплой меди и костра. Она неуверенно улыбнулась.

– Я все время просыпаюсь. Мозг как будто работает на форсаже, – она кивнула на банку в моей руке. – И это мало поможет.

– Мне не хочется спать, – мой голос прозвучал хрипло.

– Нет, – улыбка загасла от внезапной серьезности. – Мне тоже не хочется. Мне хочется того, чего хотел ты.

Она опустила руки, и груди свободно повисли. Слегка застенчиво она подняла руками гриву волос, завела их за плечи. Сдвинула ноги, так что бедра потерлись друг о друга. Она внимательно наблюдала за мной между локтей.

– Я нравлюсь тебе такой?

– Я… – Из-за позы ее груди поднялись выше. Я почувствовал, как кровь прилила к члену. Прочистил горло. – Ты мне очень нравишься такой.

– Хорошо.

И она стояла, не двигаясь, наблюдая за мной. Я уронил банку колы на рюкзак, из которого ее достал, и сделал шаг к ней. Ее руки разомкнулись и опустились на мои плечи, сложились у меня за спиной. Я наполнил одну ладонь мягким весом груди, вторую опустил к ее бедрам и вспомнившейся влаге, которая…

– Нет, стой, – она оттолкнула опустившуюся руку. – Не туда, не сейчас.

Секунда эта чуть коробит – разряд по ожиданиям, возникшим в баббл-тенте два дня назад. Я пожал плечами и сложил обе руки на груди, сжимая сосок и поднося к губам. Она опустила руки и взяла мой твердый член, поглаживая взад и вперед так, словно то и дело думала отпустить. Я нахмурился, вспоминая жесткую, уверенную хватку прошлого раза, и сам сжал ее ладонь крепче. Она усмехнулась.

– Ах, прости.

Слегка запнувшись, я толкнул ее к краю стола, высвободился из хватки и встал перед ней на колени. Она что-то гортанно промурлыкала и слегка расставила ноги, откидываясь назад и упираясь в стол обеими руками.

– Я хочу твои губы, – произнесла она неразборчиво. Я провел ладонями по ее бедрам и нажал большими пальцами по бокам щелки. Пробежала дрожь, ее губы разомкнулись. Я наклонился и провел внутри нее языком. Ее дыхание перехватило, и я улыбнулся. Она как-то почувствовала улыбку, и меня по плечу шлепнула рука.

– Сволочь. Не смей останавливаться, сволочь.

Я раскинул ее ноги шире и приступил к делу. Ее рука мяла мои плечо и шею, пока она беспокойно ерзала по краю стола, а бедра подчинялись движению моего языка. Пальцы запутались в моих волосах. Я снова умудрился расплыться в улыбке, но в этот раз она уже была не в состоянии сказать что-то человеческим языком. Она начала мурчать, то ли мне, то ли себе. Сперва это были просто слоги одобрения, но чем ближе она была к оргазму, тем длиннее становились слова. Увлекшись, я различил их не сразу. Сотрясаясь в оргазме, Сильви Осима выкрикивала строчки кода.

Она закончила, тяжело содрогнувшись и прижав мою голову между бедер. Я поднял руки и мягко разомкнул ее хватку, поднялся с улыбкой.

И оказался лицом к лицу с другой женщиной.

Невозможно было понять, что изменилось, но чутье Корпуса заметило это за меня, и твердое знание, как лифт, опустилось в самое мое нутро.

Надя Макита вернулась.

Она была в прищуре глаз и кривом изгибе уголка губ, которые не принадлежали ни одному выражению Сильви Осимы. Она была в каком-то голоде, что лизал ее лицо, как пламя, и в коротком, рваном дыхании, словно оргазм, окончившись, включился на какой-то зеркальный повтор.

– Привет, Микки Судьба, – прошелестела она.

Ее дыхание замедлилось, а рот скривился в ухмылке, которая заменила ту, что сползла с моего лица. Она соскользнула со стола, опустила руки и дотронулась до меня между ног. Старое, уверенное прикосновение, которое я помнил, – но я уже лишился эрекции от шока.

– Что-то не так? – пробормотала она.

– Я… – теперь она взялась за меня обеими руками, словно мягко вытягивая веревку. Я почувствовал, что опять твердею. Она следила за моим лицом.

– Что-то не так ?

– Все так, – быстро сказал я.

– Хорошо.

Она элегантно встала на колено, не отрывая взгляда от моих глаз, и взяла головку члена в рот. Одна рука осталась на его стволе, другая пробралась к правому бедру и сложилась там на мускуле, крепко вцепившись.

Гребаное безумие , – сообщил мне холодный и деловой осколок личности посланника. – Прекрати это немедленно.

И ее глаза по-прежнему смотрели в мои, когда язык, зубы и рука довели меня до взрыва.