Владимир Васильев - Враг неизвестен.

— А потом она сказала мне, что уходит. К другому. К такому, который не проводит на работе собственный день рождения.

— И?.. — несмело спросил Пир.

— И ушла. Через неделю она погибла — разбилась на машине. Ее отец пришел ко мне и вылил мне в морду целый галлон виски — все, что я не успел влить в себя, потому что уже знал обо всем. Представляешь, Пир, он решил, что я это подстроил, я и наша контора. Мать Синтии требовала суда. Тот осел, к которому Синтия ушла, пытался начистить мне физиономию. Родственники проклинали меня, словно я и вправду был к этому причастен.

Завадски снова умолк, скомкал пустой пакет и бросил под ноги.

— А ты был женат? — неожиданно спросил он Пира.

— Н-нет… — Пир пожал плечами. — Не был.

— А почему?

Пир задумался. В самом деле — почему? Как объяснить этому славному парню из благополучной Австралии, что у него, россиянина Геннадия Лихачева, до сих пор нет своего угла? Что мать и сестра в Вологде ютятся в крошечной квартирке? Что в России большинство людей снедаемы бытовыми проблемами, которые иностранцам из развитых стран просто непонятны?

Кстати, какого черта Пир до сих пор не купил своим приличное жилье? С момента поступления в проект «X-com defence» он наконец-то может это позволить. Не то что раньше, на гроши, получаемые в кассе отдела по борьбе с терроризмом…

— Не знаю, Ник. Некогда было. Да и не на ком. У меня и девчонок-то знакомых не было. Я и спал чаще всего в конторе… На столе. В курьерской такой стол был — мечта идиота. Аэродром, не стол, зеленым сукном обитый. Ботинки, бывало, сбросишь, почту на стул свалишь, куртку под голову… Только шеф ругался.

Завадски грустно покачал головой.

— Никогда мне не понять вас, русских.

Пир улыбнулся.

— Нам самим себя не понять… — Он помолчал с полминуты. — А чем у тебя все закончилось-то?

Завадски наклонил голову.

— Да ничем. Уехал я. К бабушке. А потом меня в проект завербовали.

— Икс-команда! — наконец ожил командный. — Добро на возвращение! Стягивайтесь к «Рейнджеру». Отлично сегодня поработали!

— Ага, очнулись, — проворчал Дориго откуда-то издалека. — Не прошло и полгода. И чего было тянуть?

— Разговорчики! — прикрикнул на него Ник Завадски. — Ноги в руки — и в «Рейнджер»!

И добавил, обернувшись к Лихачеву:

— Пошли, Пир.

Только на следующий день на базу из Лимы сообщили, что под развалинами нашли тело неизвестного зверя. Пир слышал об этом, но краем уха и подробностей не знал.

Это была самая безупречно проведенная миссия за пять месяцев.

Наступил июнь; утром второго числа по вещанию базы Батт объявил о двух вещах: ООН довольна действиями участников проекта «X-com defence», а следовательно, трудности с финансированием пока преодолены, и второе — независимой агентурной сетью в Антарктиде засечена база пришельцев.

— Ну, радость! — Завадски всплеснул руками и ткнул локтем Пира. — Слыхал, дружище? Час от часу не легче.

Пир, удравший из медчасти к себе в каюту, зевнул и отмахнулся:

— А ты чего ждал? Ты не в армию спасения нанимался…

Пир был уверен, что руководство проекта не отпустит его на очередную миссию из-за ранения в Лиме. И поэтому злился. После того как ему обработали раненую руку, он послал медиков подальше и решил не прерывать тренировок. За что и получил от Батта незамедлительную выволочку, спустя какие-то полтора часа после выступления шефа по радио, и был с помпой водворен в госпитальные покои.

Сутки ушли на подготовку к вылету на снежный материк. Подгонялось оружие, проверялись доспехи, психологи накачивали оперативников, словно спортсменов перед Олимпиадой. У многих еще свежи были воспоминания о последнем терроре и высокогорный воздух, казалось, еще обжигал легкие, а приходилось снова лезть в самое пекло — вражескую базу.

Третьего вечером «Скайрейнджер» вылетел с базы «Европа» и взял курс на юг. База чужаков была расположена в полутора тысячах километров от полюса, недалеко от антарктической станции «Мак-Мердо». На этот раз летели без танка, потерянного в Лиме. Двенадцать человек — «холодная дюжина», как прозвала их группа сопровождения. Из первой восьмерки шел только Ник Завадски; из опытных икскомовцев — Везунчик Ревеню, Адам Дориго, Дьюла Чонгради и Вернер Келлер; из тертых в боях — Артур Миллс и Костя Белов; из понюхавших миссии — Тернер, Скаветти и Бергер; плюс трое новичков — австралиец из Брисбена Майкл Строрм, смуглый курчавый турок Ахмет Тюрамаз и меланхоличный швед Густаф Сегерсен. Пир, снова пославший подальше постельный режим и разругавшийся с врачами, со смешанными чувствами провожал товарищей взглядом. Да и разве мог он, единственный из оперативников, остающийся на базе, не прийти сюда, в ангар, к урчащему турбинами «Рейнджеру», готовому взмыть в небо, голубеющее в конце стартового тоннеля? И Стив МакМаннаман пришел, мрачный, как Арктика зимой. На складе имелся еще один танк, с ракетной установкой на борту вместо пушки, но решено было брать вражескую базу без танков. А значит, дистанционщикам — МакМаннаману и его напарнику Станиславу Бржизе — оставалось только скрипеть зубами и надеяться, что либо новые танки привезут, либо руководство изменит мнение относительно состава оперативной группы.

Пир оставался в ангаре до тех пор, пока транспортник с гулом не исчез в тоннеле. Потом вздохнул и побрел на командный, к ван Торенсу, надеясь, что Батт его не выгонит. По правде говоря, надеялся он не очень.

Дистанционщики направились следом за ним.

Те, кто летел на задание, расслабились в десантном отсеке. Спинки кресел были откинуты. Отсек, где расположились двенадцать икскомовцев, больше напоминал салон пассажирского лайнера, только кресла стояли гораздо реже и не по два-три в ряд, а по одному. Рядом с каждым сверкали хромом и пластмассой зажимы и крепления для оружия и снаряжения. Впереди, над овальным люком в кабину пилотов, мерцал большой экран. Сейчас на него транслировали новости из Лондона, но ближе к началу миссии на связь выйдет командный центр проекта и ставший уже привычным и родным голландец ван Торенс спокойным и уверенным голосом расскажет, что новенького им может встретиться в предстоящей операции.

— Hi, ребята! — возник ван Торенс. — Вам большой привет от Пира; вон он сидит.

На экране на миг возник нахохлившийся и недовольный, как намокший воробей, Геннадий Лихачев, лейтенант из первой восьмерки. Рядом с ним сидели присмиревшие в присутствии начальства дистанционщики. Батт на них и Пира косился, но молчал.

— Вот что значит боевой офицер! — восхитился Завадски. — Дисциплина дисциплиной, но ведь понимает, что Пир сейчас в койке не улежит…

— А ты познакомь шефа со своей бабушкой, — с самой серьезной миной посоветовал Ревеню, и все оперативники дружно захохотали. Улыбнулись и в командном центре, по ту сторону экрана. Включая самого Батта.