Владимир Васильев - Враг неизвестен.

Красная точка-целеуказатель высветилась в шлемах икскомовцев.

— Беру, — сорвавшимся голосом сказал Люциус Теннон, манипулируя с психоусилителем. Все псионики почувствовали, как невидимая энергия многих разумов вдруг в одном месте потеряла однородность, скомкалась, сжалась в крохотную ослепительную точку и выплеснулась на прячущегося в мелком кратере сектоида с хэви плазмой в руках.

Сектоид умело сопротивлялся. Пси-уровень у него был пониже, чем у мастеров мысленного контроля икс-команды, но все же достаточно высок, чтобы отразить первую атаку.

— Держись! — на помощь Теннону пришел Виталий Самусенко. Его шквальная волна смела оборонительные психоредуты сектоида. Уронив хэви плазму, головастик послушно поднялся на ноги и, словно марионетка, пошел в мутные сумерки, вдоль границы поля, и скоро должен был скрыться от взглядов за левой пирамидой. Впрочем, теперь Виталию Самусенко не нужно было его видеть глазами — достаточно и того, что он видел одурманенного чужака мысленно.

— Веду! — сцепив зубы, предупредил Самусенко. — Поддержите!

В следующий миг вместо погасшей красной точки целеуказателя, когда сектоида взяли под контроль, вспыхнули сразу три. В косой тени пирамиды, зловеще отливая синими искорками на бронеплитах, висело два кибердиска; чуть в стороне семенил головастик, тоже стараясь держаться в тени и не попасть на глаза икскомовцам.

Тотчас за психоусилитель взялся Иван Шадрин. Он сконцентрировался, порождая настоящий псионический шторм. Правда, чувствовать это мог далеко не каждый из живых.

Один из кибердисков заскользил над кратерами, вырываясь из тени. По нему сразу же стали стрелять Райт и Фернандес, и вражеский робот застыл, открывая ответную стрельбу. В движении кибердиски никогда не стреляли.

Шадрин напрягал все силы, чтобы сломить защиту второго кибердиска и перехватить управление моторными и вариативными цепями. Холодный машинный разум робота, лишенный эмоций, сопротивлялся с яростью слепой стихии. Шадрин обрушивал на него новые и новые психоудары, но диск казался несокрушимым.

Все это ясно чувствовал каждый икскомовец-псионик; и Ник Завадски — не исключение. Отвлекшись всего на миг, Ник помог Шадрину. Сковал упрямую оборону кибердиска, на неуловимое мгновение заставил его рассеять внимание и отвлечься от атак Шадрина. И Шадрин куницей скользнул за несокрушимую линию обороны, в одну из узеньких щелей. Теперь он мог повелевать кибердиском, боевым роботом сектоидов, словно дистанционщик ховертанком. Шадрин влился в ледяные мысли машины. Колючие и жесткие, как жесть на морозе. Как лес замерзших кристаллов.

Он пригасил в сознании картинку, которая мерцала в визоре шлема, сосредоточившись на сигналах с датчиков кибердиска. Робот видел в широченном спектре, ниже инфракрасных лучей, забираясь даже в радиодиапазон и захватывая область ультрафиолета вверху. Его восприятие мира было совершенно чуждо человеку. Но Шадрин уже брал когда-то под контроль кибердиски и был готов к этому.

Нечетко очерченная фигурка, радужная, как пятно бензина на воде, возникла невдалеке. Прошла сквозь шлюз и замерла. Тотчас рецепторы донесли вяжущий вкус боли — сектоид стрелял по перехваченному кибердиску. В упор, торопливо, очередями. Внешний слой брони ныл и нестерпимо чесался — мозг Шадрина растерянно переводил беспорядочные ощущения робота на понятный людям язык чувств.

Шадрин активировал плазменный излучатель и сгустил энергию около сопла, доводя оружие до готовности.

Готово.

Выстрел.

Еще выстрел.

Все это происходило слишком быстро для постороннего наблюдателя, но Шадрин, захватив контроль над роботом, невольно принял его ритм жизни. Если, конечно, функционирование кибердиска можно назвать жизнью.

Сектоид, разорванный мощными плазменными импульсами на части, даже вскрикнуть не успел перед смертью. Хэви плазма упала в рыхлую марсианскую пыль.

За приоткрытым шлюзом, в пирамидке, прятался еще кто-то, Шадрин чувствовал это благодаря сенсорам кибердиска. Синеватый летающий блин реагировал на тепло живых тел.

— Все в порядке, Ваня, придерживай его! — зло прокричал Виталий Самусенко, вскидывая бластерную установку и вгоняя продолговатую, как муравьиное яйцо, ракету в зарядоприемник. Сухо клацнул фиксатор и под рукой икскомовца на крохотном пультике загорелся зеленоватый огонек готовности. Чуть в стороне готовился стрелять и Берт Нильсен.

Самусенко, осторожно манипулируя коротким пестиком тачпеда, провесил виртуальную траекторию и обозначил цель. Шлюз в той самой пирамидке, перед которой висел перехваченный кибердиск.

— Первая! — крикнул Самусенко прежним голосом, нажимая на спуск.

Из широкого ствола бластер-установки выплеснулся оживший снаряд-ракета. Он унесся в разреженную пустоту над марсианской равниной, в точности следуя каждому изгибу виртуальной траектории, спроецированной на реальную местность. Несколько лихих виражей — и снаряд скользнул в щель приоткрытого шлюза пирамиды. Дрогнула земля. Точнее, дрогнул Марс, почва, но никто этого не почувствовал, ведь все икскомовцы висели на антигравах. Единственными следами в рыжей пыли между колечками кратеров были четырехпалые следы сектоидов и отпечатки опор недавно садившегося «Эвенджера».

Остальные шлюзы пирамиды тотчас сорвало взрывной волной. Серый дым вырвался из трещин, быстро утекая и теряя плотность.

Вторая бластер-ракета обратила в ничто не взятый под контроль кибердиск. Третья, пущенная Рудваляйтом, диск Шадрина.

Псионик ощутил болезненный толчок в виски и ослабил мысленную хватку. Иначе он мог просто погибнуть.

На миг его коснулась пустота, когда диск перестал существовать, а чувства еще жили информацией с его рецепторов. Но Шадрин привычно вернул к жизни собственные, человеческие рецепторы. Мир опять стал объемным и красноватым, и даже гнетущий марсианский пейзаж показался родным и знакомым после ощущений инопланетного робота.

Пока Нильсен помогал разобраться с засевшими в левой пирамиде сектоидами, Адам Дориго и Хуан Олаэча, вооруженные простыми лазерными пистолетами, снизились у правой, ближней пирамиды. Серый металл шлюзовых щитов вблизи казался теплым, но это был обман: марсианский день дышал стужей, температура у поверхности равнялась минус двадцати по Цельсию, но в «Скорлупе» это, конечно же, не ощущалось.

Дориго сбросил высоту перед лицевой стороной щита. Одновременно с этим Олаэча впечатал в марсианскую пыль рубчатый след башмака перед правым шлюзом.

— Входим! — резко выдохнул Дориго, мысленно приказывая шлюзу открыться. Умение открывать двери, мембраны и шлюзы чужаков давно перешло в область подсознательных навыков у каждого икскомовца.