Дженнифер Броуди - Возрождение ковчегов

– Точно… На похоронах кое-что случилось, – быстро проговорила она. – Маяк Ищуньи перешел к Ползуну. Устройство выбрало его в носители. Ползун сейчас отдыхает, но скоро присоединится к нам в работе над перезаселением Земли. Передай это, пожалуйста, профессору Дивинусу.

– Разумеется, мисс Джексон, – ответил Ной. – Мне не терпится принять нового носителя. А вас в комнате управления ждет профессор.

Майра с Аэро пошли коридорами и залами Первого ковчега, минуя по пути длинные ряды криокапсул, внутри которых все еще дремали замороженные существа. Наконец они вошли в комнату управления, где за длинным столом сидел Дивинус.

– Пришла пора начинать процесс возрождения. – Он указал на экраны, по которым бежали строчки с подробными инструкциями. Его проекция замерцала, молодея на глазах, и вот перед носителями уже сидел юноша. – Ной составил планы. Вы готовы?

Майра села во главе стола.

– Да, профессор. Начнем.

Когда наступила ночь, Майра к себе не вернулась. Она кое-что задумала – кое-что очень важное. Дело, которое больше нельзя было откладывать, иначе совесть не дала бы покоя. Майра отправилась искать Калеба и нашла его у себя. Что делать, она знала, вот только легче от этого не становилось. Она уже открыла рот, чтобы все высказать, однако Калеб жестом руки попросил ее молчать.

– Постой, дай я первый скажу. – Он явно нервничал. – Ты, думаю, заметила, что я тебя с прошлой ночи избегаю. Я не сразу разобрался в том, что именно чувствую. Давно уже хотел поговорить. В общем… что было, то было, но я тебя, конечно, все еще люблю.

Майра в первый момент смутилась, но потом до нее начало доходить.

– Это Рен, я права?

– Как ты узнала?!

– Видела, как ты на нее смотришь, – ответила Майра, припоминая, как шушукались у ее комнаты Калеб и Рен. Майра тогда еще оправлялась от очередного столкновения с Драккеном, но даже через поволоку боли все заметила. – С тех самых пор, как вы вернулись со Второго ковчега.

Калеб медленно выдохнул.

– Взаперти на звездолете мы сблизились. Ну, то есть между нами ничего не было, – поспешно добавил он. – Мы сначала хотели тебе рассказать.

– Ты любишь ее? – вглядываясь в его лицо, спросила Майра.

– Наверное, да. Я рассказал о том, что произошло, и Рен не в обиде. Похоже, между нею и Аэро тоже что-то было. Рен ведь еще только учится разбираться в своих эмоциях, и та ночь помогла ей понять себя лучше.

– А она тебя любит?

– Ну, для нее это нечто новое, но, думаю, да, любит.

– Не понимаю, как вообще можно жить, не испытывая чувств? – печально сказала Майра. – Неужели они и правда думали, что это сработает? Конечно, их колония выжила, но подавлять чувства – это же бред.

– Да уж, мысль неудачная, – ухмыльнулся Калеб. – Я бы, наверное, не смог жить без эмоций. А вообще любопытно было узнать о других колониях и их культуре. К тому же Рен запросто может надрать мне зад. Это так… заводит.

– Ну еще бы, – широко улыбнулась Майра.

Калеб отчаянно покраснел и тревожно взглянул на Майру:

– То есть ты не расстроена?

Майра нежно взяла его за руку.

– Ни капельки. Я, наоборот, очень рада за тебя…

За вас обоих.

– Потому что у тебя есть Аэро?

Теперь уже покраснела Майра.

– Потому что у меня есть Аэро.

Возвращаясь к себе, Майра с удивлением отметила, что сердце не болит, как прежде. Оно больше не терзалось, как после разрыва с Калебом – еще дома, когда ее осудили, когда ее бросили друзья. Даже напротив, впервые за много лет сердце словно полностью исцелилось от ран. Майра чувствовала, что все идет так, как должно идти.

Она радовалась за Калеба и за себя. Ушло чувство вины, терзавшее ее с тех пор, как она надела Маяк и впервые ощутила связь с Аэро. Калеб больше не нуждался в ней, да и если совсем уж по правде – правде, которую оба они отрицали с тех пор, как начали встречаться, – они друг другу не подходили. Друзьями они были идеальными, но как пара долго вместе не продержались бы.

Особенно пока у Майры на руке Маяк.

Снаружи она заметила, как Аэро возится с движком катера: он многому у нее научился. Тут к нему подошла Рен и застенчиво пробормотала что-то о Калебе. «Сговорились», – с улыбкой догадалась Майра. Улыбалась она потому, что Маяк передал чувства Аэро: он тоже порадовался за Калеба с Рен, а еще – со свойственной ему твердостью – укрепился в чувствах к ней.

«Я люблю тебя, Майра, – мысленно произнес он. – Всегда любил».

Оружейник, которого в миру звали Возиус, стремительно шел по коридору. Вот он запустил маленькую руку в складки мантии. Рукава, к слову, были слишком длинные и болтались, скрывая запястья. Их следовало подшить, но это дело почему-то всегда опускалось в самый конец длинного списка. Оружейник достал устройство и взглянул на него, чтобы удостовериться в своих подозрениях: оно мерцало. Удовлетворенно кивнув, брат снова спрятал прибор и пошел дальше.

Дверь была открыта, но он все равно постучался. Дома, в Тринадцатом ковчеге, они с сестрой делили спальню в крохотной квартирке, с тех пор, казалось, прошла целая жизнь, и, вступив в Орден, Возиус должен был отречься от родных, однако то и дело нарушал обет…

– Возиус! – воскликнула Майра, бросаясь к нему. – Сто лет тебя не видела.

На ней была багряная курточка с вышитым изображением Уробороса, над которой красовалась надпись:

ПРЕЗИДЕНТ ОБЪЕДИНЕННЫХ КОВЧЕГОВ

– Меня теперь не так зовут, – недовольно напомнил оружейник и еще сильнее огорчился, когда Майра потрепала его по обритой голове.

Она только что приняла душ и собиралась на очередное заседание совета – забот в последнее время хватало всем, не только оружейникам. Время, свободное от бесконечных совещаний и наблюдения за тем, как идет перезаселение планеты, Майра проводила с Аэро… или спала без задних ног.

– Ну, если вы настаиваете, брат, – с нарочитым почтением ответила Майра. – Вот только твоих волос мне не хватает. У Аэро они и то длиннее, – добавила она, натягивая матерчатые тапочки.

– Мы с назваными братьями и сестрами служим нашей священной науке, – низко кланяясь, ответил оружейник. – Бритье головы – это практично, к тому же уберегает от греха тщеславия. Попробуй как-нибудь.

Сказав это, он невольно улыбнулся. И хотя привязанность к родственникам порицалась, он по-прежнему питал к сестре родственные чувства.

Майра провела рукой по торчащим во все стороны непокорным кудряшками.

– Нет уж, благодарю покорно, – скорчила она гримасу, которую сменило выражение грусти. – Они – последнее, что напоминает о ней…

Возиус не ответил, но тоже подумал о матери. Он совсем не помнил ее, ведь она погибла, рожая его… По крайней мере, так он думал, пока недавно не узнал всей правды. Мать Майры и Возиуса убил отец Флавий – за то, что задавала вопросы о Маяке.