Олег Дивов - День коронации [антология]

Журналистская братия оценила силу удара сдержанными аплодисментами.

– Это, может, последняя ночь, а ты – водку жрать!

– Да ничего не последняя… – ныл Бо́рис, ползая на четвереньках. – Ну какой идиот на нас нападет? А пускай и нападет… Напал уже один такой! Плохо кончил.

– Плохо кончил, значит? Это кто бы говорил!

Бо́риса схватили за шиворот и куда-то потащили.

Журналисты старательно делали вид, будто им совсем не смешно.

Подошел Миша.

– Последняя ночь. Как романтично. Теперь ты знаешь, что сказать хорошенькой стюардессе, когда самолет взлетит?

И Ник ему ответил, машинально, совсем не думая:

– Да я, наверное, тут задержусь.

Коричневая волна второй арабской Конкисты наползала на карту Европы, поглощала цветные лоскуты государств, стирала названия. Двигаясь на север, она пробуксовывала на вершине Балкан и на отвороте итальянского «сапога». На фронтальной линии высверкивали алые вспышки. Старая Европа, как издыхающий от ран дракон, еще поднимала голову, и из пасти ее вырывались клубы огня, попаляя смертников Конкисты.

Инфографика запульсировала на экране ломаной красной линией. На теле Европы взбух кровавый рубец, криво пересекший ее от Северного моря до Черного.

Алексей сместил курсор на коричневое поле Евроарабского халифата, ткнул в бывший Брюссель, ныне Баррас, выбрал новостной режим. Всплывший видеоряд показал уже привычное и столь же привычно резанувшее по нервам. Бармалейский палач рубил головы шестерым приговоренным. Все казнимые были белые европейцы, одетые в черные хламиды с зеленой арабской вязью на груди. Их лица до конца хранили выражение тупой покорности.

Курсор перепрыгнул на Раманью, прежний Рим. Макрорежим открыл вид бывшего собора Святого Петра, окруженного «ракетами» минаретов. Площадь перед ним заполняли воины халифатской гвардии в белых одеждах и балаклавах, стоящие коленями на молитвенных ковриках. Однажды ночью двадцать лет назад отсюда спешно эвакуировался папа римский. Государственные учреждения Ватикана перебрались в Варшаву заранее, но понтифик ждал до последнего, надеясь, что с надвигающимся Халифатом удастся договориться.

Вместе с сигналом вызова на экран вылезла вихрастая голова Егора.

– Лексус, есть предложение смотаться в город. Составишь компанию?..

Алексей задвинул приятеля в угол экрана и убавил звук. Он продолжал невозмутимо рассматривать карту и почти не слушал Егора, что-то бормотавшего про серьезное дело, которое надо решить с какими-то парнями.

Белая стрелка заплясала вокруг косовской Приштины. Алексей удовлетворенно улыбнулся, когда выскочило табло «Извините, закрытая зона». Это было как игра: сколько раз он пытался увидеть российскую военную базу в сербском Косове, будто надеялся, что со времени последней попытки что-то изменилось или его настойчивость могла пробить многослойную защиту. На приштинской базе уже пять лет служил отец. Сербия, не принадлежа ни Халифату, ни Североевропейскому альянсу, оставалась пророссийским анклавом почти в полном окружении бармалейских территорий.

– Ты чего не отвечаешь, Лексус? Забоялся? Шах с утра уехал, церберов я заболтаю.

Молдавия, Южнороссия – три четверти бывшей Украины, Белоруссия, страны Прибалтики… Алексей думал, что все эти государства-призраки, не имеющие самостоятельности, нашпигованные российским бизнесом почти до совершенного исцеления от психоза этнического величия, когда-нибудь должны вновь округлить географические границы Русского мира.

– Тебе надо, ты и иди, – отозвался он наконец.

– Ты мне друг или кто?!

– Я тебя просил не называть меня этой паршивой кличкой?

– А-а, некомильфотно тебя назвал? Ну не дури, Алехан. Ты разве не хочешь увидеть сегодня свою Марусю?

– Не Марусю, а Машу. И я тебе больше скажу. Если продолжишь звать меня этим моветонным прозвищем, я начну испытывать к тебе жалость как к человеку из социальных низов, не получившему приличного воспитания и образования. Без вариантов.

– Ну да, мы же из голубеньких… – хмыкнул Егор.

– Что-о?!

– Голубеньких кровей, – поддразнил приятель.

– Чья бы корова…

– Ну ладно, Леша, ты идешь со мной или нет?

– У меня реферат.

– У меня тоже. Но дело важнее… А какая тема?

– Глобальное переформатирование мировой политической системы две тысячи тридцатых – сороковых годов.

– А у меня китайский кризис сорок пятого. Ерунда, успеем.

– Если ерунда, тогда скажи, какой финансово-экономический механизм был использован тогда против США? Они пытались столкнуть в большой войне Россию и Китай, а в итоге проиграли сами.

– Ага, здорово им тогда наподдали. Америка лопнула как мыльный пузырь.

– Скорее сдулась как воздушный шарик. Ее еще могут снова раздуть.

– Слушай, я тебе потом расскажу, как там было. По дороге. Идешь?

Алексей на миг задумался.

– Егор, тебя же выставят из лицея за нарушение дисциплины, как Долгорукова, и отправят обратно в твою Аргентину. У тебя уже сколько строгих предупреждений?

– Два. Долгорукова отчислили за неуспеваемость, потому что он дурак. А меня не выпрут. Мой старик согласился отдать единственного сына в лицей с условием, что меня никогда не вернут обратно в его берлогу. А наша Контора свое слово держит… Да хоть бы и выперли! – После короткой паузы Егор взорвался. – Надоело! Кого из нас делают? Китайских чиновников эпохи Тан и Сун? Зубри классическую литературу, долби языки, грызи, как бобер, всю гуманитарку, какая есть на свете, упражняйся до тошноты в светских манерах! Я технарь, Леша, и романтик! Я в космофлот хочу, подвиги совершать, за Отечество жизнью рисковать! А у нас тут богадельня для благородных девиц. В общем, не хочешь – да и китайский мандарин с тобой, катись…

Егор отключился, прежде чем Алексей попытался остановить его. Тут же снова запиликал сигнал вызова, и на экране появилось лицо директора лицея. Значит, Шах уже вернулся и удрать в урочное время все равно бы не получилось. Алексей, собравшийся было идти к Егору, успокаивать его буйную голову, вернулся в кресло.

– Внимание, господа лицеисты. – Шах говорил по каналу общей связи. – В тринадцать ноль-ноль жду вас всех в зале собраний. Просьба не опаздывать.

Голос директора звучал очень торжественно. Как только его изображение погасло, Алексей вызвонил приятеля.

– Слышал?

– Да слышал. Что это с ним? Как будто он был на дворцовом приеме у автократора и наглотался там золотой пыли.

Алексей рассмеялся от точности сравнения.

– Придется идти, – кисло продолжал Егор. – А может… – Он наклонился к монитору и в упор посмотрел на товарища. – Может, скажут, наконец, для чего мы им нужны?..