Дженнифер Броуди - Возвращение ковчегов

Без Майры.

Ищунья быстро двигалась навстречу рассвету. Светлый Край менялся: что-то происходило с воздухом и пылающим шаром в небе. Ищунья этого не понимала и потому тревожилась. Первые перемены она заметила вчера, когда шар начал опускаться за горизонт и она вылезла из укрытия поохотиться. Перемены эти были совсем ничтожные, и, может быть, Ищунья даже не заметила бы их, если бы не острые нюх и слух.

Воздух пах сыростью. Уши болели из-за того, что изменилось давление. Сперва Ищунья просто пожала плечами и постаралась сосредоточиться на охоте – она ловила крыслов, – но теперь перемены стали слишком явными. Из-за гор наползли темные тучи и скрыли пылающий в небе шар, погрузив долину в тень. На рассвете Ищунье не пришлось надевать маску – свет сделался слабым и бледным. И становилось все темнее. Ищунья впивалась крепкими когтями в землю, переворачивая камни, и поднялась на самый высокий гребень. На вершине она остановилась и принюхалась.

Внизу перед ней раскинулась долина. Кожи Ищуньи коснулось что-то мокрое и холодное. Сверху падали капли воды, и она отпрянула в страхе. В свинцовом небе полыхнула яркая вспышка, а после раздался рокочущий грохот, от которого вздрогнула земля. Этот свет не был похож на тот, что испускал пылающий шар. Он был куда страшнее.

– Мерзкий свет и мерзкий грохот, – пробормотала Ищунья.

Ее слова заглушили новые раскаты грома. Ищунья съежилась. Медленно и осторожно попятившись, она забилась в расщелину, чтобы переждать небесные волнения. В пещере было хорошо и уютно, почти как дома, где нет ни света, ни грохота, ни воды с неба. Там и неба-то нет, только каменный потолок. Ищунья ужасно тосковала по Темноте под Землей.

Светлый Край терзали вспышки и грохот. Ищунья боязливо выглянула из пещеры, посмотрела в сердце бури. Небо кипело плотными серыми облаками. Вода лилась все сильнее, сбегая по гребням и образуя пенные потоки. Гнусный ветер задувал с гор и врывался в пещеру.

Понаблюдав за бурей какое-то время, Ищунья решила, что вспышки и грохот уходят. Тогда она выползла из укрытия и продолжила путь, взбираясь по скользким тропкам, останавливаясь, чтобы принюхаться. Охота длилась вот уже много недель, а она так и не напала на стоящий след. Разве что ловила гнилой душок жуклов и крыслов, сочащийся из-под земли. Вода только все портила, смывала следы и запахи.

К ночи буря опять разгулялась, заставив искать новое укрытие. В награду Ищунье досталось гнездо жуклов, и ночь она провела, пируя в темноте. Она словно очутилась дома. Набив брюхо, она свернулась калачиком и приготовилась спать. Грубая шерстка высохла быстро и хорошо грела. Обычно по ночам Ищунья охотилась, но сегодня было опасно: одно дело, когда с неба льется вода, и совсем другое, когда там полыхают вспышки и гремит гром. Они пугали Ищунью. Безопаснее было бы остаться в Темноте под Землей.

На следующий день снова стало ясно и солнечно. Ищунья дожидалась, пока шар пройдет по небу и опустится за горизонт, охотилась и дремала, а на закате выбралась из пещеры. Влезла на самый высокий гребень и задрала нос к небу. Пахло сыростью и грязью. Но вот ветерок донес новый запах. Ищунья втянула воздух и попыталась распознать след. Да, он другой… Это не жуклы и не крыслы… Это крупнее и сочнее…

Ищунья затрепетала. Она в последний раз принюхалась, оглядела долину зоркими глазами и понеслась вперед на всех четырех, спускаясь по склону с головокружительной скоростью, а потом остановилась попить из ручейка, что тек меж камней. Вода была чистая, студеная. Ищунья жадно пила ее. Затем продолжила бег, каждые несколько минут замедляясь и снова принюхиваясь, чтобы сориентироваться. Запах становился отчетливее и сильнее. Ищунья приближалась.

Наконец-то, столько времени прошло – и вот она напала на стоящий след.

Молния расколола небо, и земля содрогнулась от грома.

– Майра! – завопил Возиус. – Помогите, она ранена!

Калеб моментально проснулся и вскочил на ноги. Над головой свистели осколки камней, один оцарапал ему щеку. В ушах звенело, глаза застилала темнота. Хлестали дождь и град. Ветер, огибая прикрывающий стоянку каменный выступ, терзал их пристанище. Рядом встала Пейдж – тоже оглушенная и на время ослепшая.

– В чем дело?.. – воскликнула она.

В небе вспыхнула очередная молния, и следом прогремел оглушительный гром. На землю обрушилась новая волна града. В мерцающем свете Калеб разглядел Вози-уса – тот склонился над Майрой, лежащей лицом в грязи.

– Майра! – заорал Калеб, но голос его звучал очень тихо, словно издалека. В ушах по-прежнему звенело. Калеб опустился на колени и перевернул Майру на спину. Глаза ее были зажмурены. Тогда Калеб взял ее, обмякшую, на руки и снова позвал, но Майра не отзывалась.

Сзади подошла Пейдж с фонариком. Луч голубоватого света осветил их стоянку – небольшую нишу в горном склоне. Повсюду лежали крупные куски льда. Они увидели место, в которое ударила молния: в камне образовалась воронка, почерневшая и дымящаяся. Пейдж навела фонарик на Майру и присмотрелась. Рукав куртки разорван, на предплечье сильный ожог. Маяк почернел и не испускал свет. Пейдж дотронулась до него и тут же отдернула руку.

– Жжется, – вскрикнула она.

– Что… что с ней стало? – спросил Калеб, не выпуская Майру из рук.

– Не знаю… Похоже, в нее попала молния, – ответил Возиус дрожащим от страха голосом. – Я спал рядом с ней, и меня отбросило взрывом.

– Оно что, правда бьет? – спросила Пейдж, с опасением глядя на небо.

Возиус кивнул.

– Элианна предупреждала Майру. Молния – это небесное электричество. Она действует как ток. Только ударяет намного сильнее.

Пейдж пораженно уставилась на него, но тут ей в голову пришла мысль:

– Точно, удар током. Мы в Больнице с этим сталкивались. Калеб, тащи сюда сумки!

Калеб метнулся за рюкзаками, сбил с них корку льда, а Пейдж тем временем занялась приготовлениями: зафиксировала Майре шею, проверила, не пострадал ли позвоночник. Работая, она рассуждала вслух, отчасти по привычке и отчасти – чтобы успокоить Возиуса:

– Кости целы, шея тоже… Майра дышит… Это очень хороший признак… В легких чисто.

Наконец Калеб принес рюкзаки, и Пейдж достала аптечку, вооружилась стетоскопом. Действовала она автоматически, на чистых рефлексах: склонилась над Майрой и послушала сердце.

– Пульс равномерный, аритмии нет…

– Что это? – спросил Калеб. – Мне уже не нравится.

– Аритмия – это неровное сердцебиение. И это правда плохо. Удар током может вызвать повреждения сердца и даже его остановку. Но у Майры с сердцем все хорошо, хвала Оракулу.